Секс после полудня - Джун Зингер

Он выбрал тонкий браслет из желтого золота с маленькими брильянтами и сапфирами, не столь кричащий и не крикливо дорогостоящий.

Затем, приведя в действие третью атаку, Джонатан вернулся в каюту и стал ждать последствий.

Прежде чем усесться выпить за себя дарованное шампанское, Андрианна решила сделать из этого нечто, — обставить все таким образом, как если бы сам Джонатан Вест сидел напротив или, вернее, рядом с ней на дамасском диване, обитом бледно-голубым шелком… Она потягивала бы вино, а он смотрел бы на нее… Прежде всего она зажжет ароматизированные свечи. И Андрианна побежала к чемодану, чтобы найти их. Она всегда возила их с собой, наслаждаясь роскошью пузырящейся ванны в помещении, освещенном их соблазнительным светом и пропитанном их пьянящим ароматом. Она давно уже стала полагаться на эти уединенные удовольствия, чтобы поддерживать себя, успокаивая тем самым свои дух и тело.

Затем она точно решила, где и как она выпьет свое шампанское. В водовороте. В ванне из розового мрамора, с кружащейся вокруг нее ароматичной водой, при свечах Рено и наполняющей комнату музыкой.

Как играющий во взрослого ребенок, она побежала приводить все это в исполнение. Поставила шампанское рядом с лавандовой ванной, щедрой рукой насыпала в нее соли, зажгла свечи и, вдыхая их аромат, стала выбирать пленку в каютном шкафчике. Что-нибудь дымчатое и соленое, решила она. Эдит Пиаф? Нет — слишком французское, слишком печальное и, возможно, слишком apropos[1]. Вот нашла — Билли Холлидей. Тоже печально, но поскольку он американец, то подходит. Сев затем под жалобную мелодию, плывущую по комнате, в ванну, она поднесла игристое вино к губам.

Она едва могла дождаться его следующего шага. Он несомненно что-то предпримет, в этом она была уверена. Может, он предложит сделать что-нибудь совместно? Как он представляет себе идеальный романтический вечер здесь, на самом роскошном в мире океанском лайнере, где выполняется любая причуда? Или он пришлет другой подарок?

Нельзя сказать, что она не привыкла получать подарки от мужчин. Едва ли. Они являлись важнейшей частью ткани, из которой формировалась ее жизнь. Но она гордилась, что никто и никакие подарки не покупали ее. Одни подарки она принимала, другие возвращала, строго согласуясь с тем, как относилась к дарителю, а вовсе не к его дару. При всем том даже дорогие вещи, которые она оставляла себе, для нее значили немного. И самые изысканные обычно не имели сентиментальной ценности. Они были всего лишь элементами обеспечения безопасности, создаваемой на то возможное время, когда она вдруг будет отчаянно нуждаться в обмене их на… голые деньги, если окажется беззащитной.

Это была модель, выработавшаяся скорее из обстоятельств и нужды, чем продуманная заранее. И хотя она стала ее образом жизни, ей вначале и в голову не приходило, что все сложится подобным образом…

Иногда она уподобляла себя Бланш Дюбуа в «Трамвае желанья» — роли, которую она пыталась сыграть в Лондоне несколько сезонов назад, женщины, зависящей от доброты незнакомцев. Но правда заключалась в том, что независимо от того, сколько подарков она принимала от незнакомцев и друзей, ей удавалось жить самой по себе, не принадлежа никому и никому не будучи обязанной. И независимо от того, что она принимала, она никому не давала взамен никаких обещаний. Так она намеревалась действовать и дальше. Она живет и умрет… О, да, умрет… Но никому ничем не будет обязана!

Что же касается подарков, то многие, как и те, кто преподносил их, были очень забавны. Первым настоящим подарком от мужчины была ночная рубашка, скорее хлопчатобумажная, чем атласная или шелковая, но с ручной вышивкой. Подарок был, как ни удивительно от «дяди» Алекса по случаю ее приезда из школы на недельные каникулы.

«Дядя» Алекс отнес миленькую коробку с подарком в ее спальню на втором этаже шале в Цюрихе и объяснил, вручая ее, что тетя Хелен не могла дождаться, чтобы поприветствовать ее, и отбыла в круиз по Средиземному морю на яхте Ари Онассиса.

Энн кивнула. К этому времени она уже вполне свыклась с тем, что Хелен Соммер старалась избегать ее, насколько было возможно. И действительно она не питала к «тете» ничего, кроме отвращения, столь же сильного, как у Хелен к ней. Она не понимала, зачем «дяде» понадобилось объяснять ее отсутствие.

— Все о'кей, — уверила она Алекса, разворачивая подарок и обнаружив невинно выглядящую комбинацию. — Как мило, дядя Алекс. Спасибо!

Она действительно была обрадована, даже скорее фактом, чем самим подарком. Конечно, она вряд ли была обычной невинной и простодушной тринадцатилетней девочкой, но все же оставалась в достаточной степени ребенком, чтобы ее не возбудило получение подарка. Особенно, если его сделал ее приемный «дядя», годами едва ли обращавший на нее внимание. По правде, она жаждала малейшего проявления внимания.

— Примерь ее! Побыстрее! — крикнул Алекс, возбужденный своим дарением не меньше, чем она получением подарка.

Она скрылась в ванной, чтобы выполнить его требование, и через пару минут доложила через дверь:

— Какая прелесть, как раз по мне.

На самом деле все было не совсем так. Она сильно выросла за последнее время и к тому же раздалась, так что рубашка оказалась ей мала и не совсем скрывала ее зрелое тело. Только что развившиеся груди с деликатными розовыми сосцами упирались в легкую белую ткань и выпирали через прорези для рук, а тонкий материал чуть не лопался, туго обтягивая ее округлившиеся женственные ягодицы. Но так как «дядя» Алекс никогда не должен увидеть ее в этом наряде, она не видела причин разочаровывать его или портить ему удовольствие, открыв ему, что подарок по крайней мере на размер меньше, чем надо. «Может, мне удастся без его ведома обменять ее на большую?»

Но тут Алекс позвал:

— Отлично. Выйди-ка, покажись, как ты выглядишь!

Она сразу же заколебалась. Даже если Алекс не поймет, что рубашка не подходит, она слишком стеснялась показываться в одной лишь ночной рубашке, оставлявшей ее почти голой.

И вдруг он уже был вместе с ней в ванной!

— Да ты такая аппетитная, — пробормотал он. — Прямо, как я и предполагал. Очень сладкая… — Он протянул руку, и она инстинктивно отпрянула, но он мягко засмеялся. — Я только хочу высвободить твои волосы из этого смешного конского хвоста.

Она стояла очень тихо, пока он освобождал ее длинные темные волосы, свободно рассыпавшиеся ниже пояса.

— Ну вот, так значительно лучше, — проговорил он, тяжело дыша.

Он повернул ее лицом к зеркалу, а сам встал сзади.