Барьер. Фантастика-размышления о человеке нового мира - Кшиштоф Борунь

Профак Герлах предложил что-нибудь перекусить перед тем, как идти дальше, но Мюнх лишь выпил стакан сока, быстро вышел из бара и направился к тропинке, ведущей к монастырю. Дарецкая, Герлах и Микша вынуждены были, не откладывая, последовать за ним, тем более что не трудно было заметить, как серьезно он относится к этому походу.

Поднимаясь по склону, он то опережал товарищей, то задерживался у наиболее крупных валунов, опутанных фантастически искривленными корнями деревьев. На вопросы отвечал неохотно, порой, казалось, не слыша того, что ему говорили.

Такое поведение показалось Герлаху странным.

— Он определенно притворяется, будто узнает дорогу, — заметил Герлах колко. — В действительности дорога к монастырю через лес проложена лишь в девятнадцатом веке…

Микша тут же решил проверить предположения археолога.

Он догнал Мюнха, на минуту задержавшегося у какого-то ручья, и спросил напрямик:

— Ну как? Узнаешь?

Монах взглянул на него, словно очнувшись от сна.

— Ты спрашивал?

— Я говорю, узнаешь дорогу?

Мюнх отрицательно покачал головой.

— Нет… Сначала мне казалось, что узнаю… Но нет… Теперь точно знаю! Я помню. К монастырю надо было идти прямо… в гору.

— Верно! — подтвердил Герлах. — Но ты говорил, будто что-то вспоминаешь? — подозрительно добавил он.

— Я думал, что… узнаю, но… вырос лес… Нет, раньше этой дороги не было.

Он опять ускорил шаги.

— Об этом он мог читать… Хотя бы в моем труде, — добавил, понизив голос, археолог.

— Посмотрим, что он скажет наверху.

Руины монастыря неожиданно вынырнули из-за зарослей, образующих здесь непроходимую чащу по обеим сторонам тропинки. Выщербленная стена таращила глазницы пустых оконных проемов.

Мюнх, первым увидевший руины, бросился к ним, но уже на полпути остановился. Хотя остальные догнали его, он продолжал стоять, целиком поглощенный раскрывшимся перед ним видом.

Тропинка шла вдоль стены, сворачивая в пролом.

— Узнаешь это место? — спросила Кама.

Мюнх утвердительно кивнул.

— Но врата… были… не здесь! — начал он отрывисто. — Это только калитка в сад, — он показал на пролом. — Была калитка… — добавил он. — А здесь, — он очертил в воздухе круг, — сад.

Герлах нервно потер подбородок.

— Если тут был сад, то его, вероятно, окружала какая-нибудь стена?

— Да! — подхватил Мюнх. — Была стена. Высокая…

— Ты помнишь, как она шла? — спросил Микша.

Монах осмотрелся, потом решительно подошел к сохранившемуся участку стены, неподалеку от того места, где они стояли.

— Здесь! А дальше там! — он показал в глубь леса. — Потом направо и опять к монастырю… С той стороны! Недалеко от врат.

— Не осталось никаких следов… — заметила Кама.

— Нет, — обеспокоенно повторил Мюнх. — Не знаю… А может, не здесь?.. Не знаю… Не знаю… Нет! Стена была здесь! Наверняка! Я помню.

— А врата, о которых ты говоришь? Где они должны быть? — спросил археолог, внимательно глядя на монаха. — И что это за врата?

— Врата монастыря, главные врата.

— Ну, так отведи нас к этим вратам, — сказал Герлах, обмениваясь взглядами с Микшей и Дарецкой.

Мюнх подошел к пролому и свернул в развалины. Однако в проходе между стенами он остановился, внимательно осматриваясь вокруг.

— Что тут было? — спросил археолог.

— Коридор. А тут кухня, — показал Мюнх на дверной проем, заросший кустами… — А там, — он показал на отверстие в противоположной стене, лестница в подвалы.

— Ты читал Бергманна?

Мюнх вопросительно посмотрел на Герлаха, потом сказал:

— Не понимаю.

— Я думал, ты читал работу Бергманна: «Отчет об исследовании средневекового монастыря доминиканцев в Урбахе».

— Кто такой Бергманн?

— Историк. Он несколько лет изучал эти развалины.

— И что?

— Ничего. Он тоже предполагал, что где-то тут должен быть вход в подвалы.

— Был. Я помню. Тут была лестница. — Мюнх подошел к пролому. — Все поросло кустарником.

— Пошли дальше.

Они вышли на просторную четырехугольную площадку, окруженную галереей. Две стены лежали в руинах, две другие хорошо сохранились или были реконструированы. В центре площадки возвышался колодец с большим воротом.

— Этого здесь не было! — сказал Мюнх.

— Но это очень старый колодец, — с сомнением заметил археолог.

— Его не было. Я хорошо помню. Колодец был в саду. Недалеко от въездных ворот.

— Слева или справа?

— Слева. Я сейчас покажу. — Модест пошел к большим окованным дверям в сохранившейся части здания. В них были прорублены другие, маленькие дверцы. Они тут же автоматически распахнулись перед Мюнхом, открывая мрачные сени.

— Если вы желаете, чтобы вас сопровождал голос гида, произносите в каждом помещении пароль «707», — донеслись из сеней тихие, но отчетливые слова.

Модест, который в этот момент как раз переступал порог, остановился, потом резко отступил.

— Кто-то что-то сказал. И открыл дверь. А никого нет. — Он беспокойно оглянулся на Каму.

— Не волнуйся. Это автомат. Машина, заменяющая экскурсовода.

— Машина… — неодобрительно повторил монах.

Они вошли в коридор. По обеим сторонам располагались двери. Однако внимание Мюнха привлекла противоположная стена, где в неглубокой нише белела слабо освещенная фигура божьей матери. Он подошел ближе, минуту стоял неподвижно, потом повернулся к товарищам. Было видно, что он чем-то глубоко взволнован.

— Где выход? — спросил он.

— Выход?

— Здесь был ход. Почему его замуровали?

— Пойдем, увидишь сам, — сказал Герлах и, взяв его за руку, слегка подтолкнул к ближайшей двери.

За дверью оказался длинный коридор с входами в кельи. Археолог открыл ближайшую дверцу.

Скромное ложе, скамейка, в глубине небольшое открытое оконце.

Монах подошел к окну. Отсюда была видна обширная долина, уже погруженная в предвечерний сумрак. Только далеко, на склоне противоположного холма еще горели в лучах заходящего солнца стены каких-то современных зданий. Росший по склонам монастырского холма лес лежал внизу, так что вершины деревьев кое-где выступали над краем бетонной плиты, поддерживающей старый фундамент монастырского строения.

— Что это? Зачем? — обратился Мюнх к Герлаху. — Тут же была дорога!

— Дороги нет. Тут когда-то был оползень, — объяснил археолог. — Часть склона рухнула. Кажется, еще в семнадцатом веке. Восемьдесят лет назад, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение склона, была выложена бетонная подпорка.

— Когда был оползень?