Телепатия. Проклятие языка (СИ) - Иван Шавлюга

Восьмая палата притихла, но подошли санитары наконец-то и стали привязывать с таким видом, что это пыточная. Ксению уложили и дали таблетку.

Весело, ужасно и одновременно с наслаждением и таким грозным голосом проговорила Ирина Степановна:

— Я начинаю программировать.

Программировала она долго. Пока разбиралась с операторами, с тем, как нужно правильно писать текст программы. Она долго смотрела на пациентов, словно вступила в резонанс. Осознание приходило всем медленно. Только стоны слышны. А ещё стены голые, обшарпанные. Кровати скрипят. Вечер за окном. И что-то подсказывает врачу, что этот резонанс не так протекает.

Ирина Степановна ушла в процедурную. Вернулась со скотчем и принципиально стала отдирать кусок ленты. Куда злость девалось? От души хохоча, она подошла к самой буйной и сказала, показывая скотч и растягивая ленту:

— Сейчас я просто рот заклею и этим вас вылечу. Ты достала меня своей интернет-зависимостью и политикой. Так, проверяем все нейростимуляторы, причём будем проверять каждый день. Нет, три раза в день. Так, что происходит? Почему бунт, я вас спрашиваю. Чья идея поиздеваться? Я же всё равно узнаю, что же приступим к пыткам. Сейчас начнём просто удалять программы в нейростимуляторах. Так, легко и просто решим все проблемы. Так, буйные пациентки…. Так у Железновой язык N скачали? Инновационные технологии используете. А куча синтаксических ошибок. Не запускается ваши программы, а эффекту столько.

Шлемы работали теперь по-другому. Что-то уже начинало меняться, по крайней мере, у зависимых от интернета пациенток игры кончались. Их просто отключили от интернета. Да и вообще всех решили отключить от интернета. И проблемы разом решились.

Какая жалость, теперь уже всё кончено. Такие крики вновь раздались, мол, пытают. Но врачи непреклонные, они стали всё проверять. Чего только не находили. Ой, чего тут только нет: и мусор всякий, и спиртное, и таблетки всякие, ну, как же без этого. Есть тут такая больная, которая мусор любит коллекционировать. Есть алкоголичка с шизофренией. И не одна, а целых три. Вот четыре человека из восьми балдели, а одна могла умереть, ещё двоим тоже было плохо, но не так уж, чтобы критическая точка была.

Софья шла в темной синей куртке и черных джинсах по тротуару. Светят фонари так, словно это звезды. По крайней мере, эффект дежа-вю испытывала Софья и смотрела на дешифровку. Она просто пыталась понять то, что же сегодня за день такой. Она так и не смогла составить прогноз сегодня. Ничего не удавалось: ни правильно обработать результаты наблюдений, с экспертной системой были сбои, чуть рейс не отменили. Она и с пилотами ругалась. Только язык N и спасал: смотришь на исходный текст и успокаиваешься, убеждаясь ещё раз в том, что чтобы изменить мир, нужно самому меняться. В Ксению всегда она верила и поэтому постоянно пользовалась этим компилятором. Она всегда как-то да ощущала того, что с языком что-то не так, что Ксения уже не та. А теперь больно осознавать, что попала подруга в такую переделку.

Но трамвай скрипел на повороте, и из-за эффекта дежа-вю Софья пропустила остановку. Пришлось выходить на следующей остановке. «А тут так раз психиатрическая больница, — думала Софья, идя уже в магазин. — Чувствую, я там нужна. Я своих друзей не бросаю. И вообще, пора привыкнуть к этому ритму. Все мои проблемы в том, что я не могу настроиться под этот ритм космодрома. Осталась в Плазмоградске, значит будь готова к таким сбоям. Но что нужно ей, так лучше купить фрукты и питье. Шоколад тоже возьму. Так, сейчас я должна космонавтов предупредить. Такое время — обострение телепатии у всех. Мы становимся более едиными и сплочёнными. Так, вот пытались некоторые пилоты запугать инопланетян, а они мне сигнал передают. Вот кто говорит во время этого эффекта? Так как всегда, непонятно, что устраивает информационное поле. Ощущается то, как синхронно идут наши исторические процессы. Живёт там такая же девушка, на отдалённой планете, и мы с ней синхронно мыслим и ведём себя точно так же. Это просто такая же планета. Всё романтика у меня в голове и романтика».

Теперь, когда Софья вышла из магазина, она достала смартфон и стала телепатически общаться с пилотами:

— Ребят, вы уже на орбите должны быть, как с медитацией?

— Да тут не до медитаций. Хотя я просто стал информационное поле слушать, — отвечал за всех Николай. — И тут почувствовал то, что, мол, кто-то ошибся, кто-то что-то не заметил. Я чуть чувство реальности на станции не потерял. Видел то, как звезда с лицом, глазами, носом и ртом, что-то орала и какой-то луч из неё пошёл. Отвлекло меня, знаешь что?

— Ты гравитониевый кристалл проверял, подтвердил он мои способности предсказывать будущее — Софья ждала ответа, с ожиданием того, что её признают победителем в споре.

— Ребята ответить не могут, они заняты установкой защиты, — отчего-то расхохотался Николай. — Тут гравитониевый сплав может защиту установить против магнитной бури. Нас слегка качнуло, у некоторых видения. У наших диспетчеров теперь нервы на пределе. А ещё они поражаются языку N. Такой простой, но такой эффективный. Они всерьёз его тестируют. Медиков вот позвали. Правда одна проблема, встроенная экспертная система этого языка всё равно тормозит. Для космоса, когда порой каждая секунда дорога это очень плохо, да и хотя не только для космоса, но и в обычной жизни. И так страшно, что из-за видений спишут. Разговариваем мы с тобой только за счет телепатии. И как-то у всех космонавтов вот получается держать связь, как и диспетчеров, хоть ни разу контакты такие не устанавливали. Просто мы синхронно по знамению Вселенной включили скрытый резерв организма. Бури испугались.

— Теперь навсегда это у нас будет, Вселенная подарки назад не забирает.

— Если твоя подруга доработает язык, то у нас он будет в штатном режиме. А информационное поле я почувствовал. А прогноз твой астральный сошёлся с реальностью. И главное ты всякую чепуху магическую метафорическую не говорила.

— И падение кометы на Нептун будет?

— Я ещё проверяю. Не могу сосредоточиться, пока с тобой говорю, успокаиваюсь. Просто все нервные. Как вы мне надоели, скандалисты. Вот по-другому нельзя?

— Нельзя, это жизнь такая, реальная жизнь.

— Слушай, а как ты до них догадалась. Как ты умудрилась всё это прочесть.

— Нет, я уже не знаю, как объяснить, реально не знаю. Просто интуиция сработала. Слушай, к моей подруге из отдела национальной генетической безопасности пришли. Сказали, надолго они к ней. Что это значит, что Вселенная тебе говорит.

— Как тебе объяснить. Такие языки программирования, раскрывающие скрытые способности и читающие человеческие мысли — это самый главный бриллиант в короне любой разведки мира. Так что заварушка конкретная. Я не думаю, что её арестуют, или даже подозревают, за ней наверняка наблюдают, причём с самого начала. А почему до сих пор работать на них не предложили, вполне себе официально — я не знаю. Только запомни: свободным проектом этот язык N никогда не будет. Он будет под контролем спецслужб ради нашей безопасности. Я статью в газете перед стартом читал. Так там говорилось, что кое-какие страны африканские готовят оружие массового внушения при помощи шлема стимулятора. Так что у неё будет и серьёзная работа, и серьёзная ответственность. И награда серьёзная.

У входа в отделение стояла женщина вместе с Софьей. Руки у неё тряслись, речь была прерывистой. Софья только поняла, что она дочь потеряла и её ищет. Стояли они долго на лестнице. Врачи были понятно, чем заняты, буря всё-таки. И у многих больных обострение. Причём именно в эти минуты. Все санитары были заняты. Пришлось Ирине Степановне бежать и открывать ключами дверь.

Вошла мать Оксаны Сенно Валентина Петровна, показала фотографию и спросила:

— Это моя дочь, где она, может быть у вас?

— Здесь, только она сейчас от приступа отходит.

— Я её неделю ищу.

— Пойдёмте со мной, мы её от смерти еле-еле спасли. Больные диверсию устроили.

— Они её убить пытались, — почему-то сразу такие ассоциации у матери.

— Да нет, просто стали носиться по палатам и орать благим матом. В очередной раз. Интернет, видите ли, плохо работает. Так что мы его сейчас вообще отключим, и будет всё в порядке. Во всей больнице отключим.

— Вот это метод, — сказала Софья. — А где Ксения?

— Идите за мной, я всё покажу.

Ксения тем временем уже могла хотя бы престать, но осознание приходило в голову, что она всё-таки была медиком. Увидев Софью, Ксения жутко обрадовалась, села, подперев спину подушкой:

— Я умудрилась человека вылечить при помощи своего языка программирования. Мой характер начинает меняться, и я становлюсь более уверенной и начинаю импровизировать. Я более решительная. И даже больше скажу, я теперь привыкаю к тому, что картина объективной реальности стоит перед глазами. Я была больше месяца как бы в сонном состоянии. Поговори со мной, мне легче станет.