Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

— По-вашему, он мог такое выкинуть?

— Потому-то я так и боюсь. Вчера ночью он был непреклонен, а Жан-Пьер — человек волевой.

— Именно так я и сказал Брессару, когда он вез меня в посольство..

— Я знаю. Поэтому Анри и хотел убедить его отказаться от этой затеи.

— Я спрошу у Моро, как дела.

— Надеюсь, вы позвоните мне потом.

— Конечно. — Дру положил трубку, нашел в картотеке номер Второго бюро и позвонил Моро. — Это Лэтем.

— Я ждал, что вы объявитесь, мсье. Что же вам сказать? Мы упустили актера — он нас перехитрил. Он зашел в Центральный рынок, где всегда дикий бедлам. Все эти прилавки с мясом, цветами, курами, овощами — истинный хаос!. Он миновал мясные ряды, но ни один из моих людей не видел, чтобы он оттуда вышел!

— Потому что они высматривали того, кто туда вошел, но вышел он оттуда другим. Что же вы теперь намерены делать?

— Группы моих людей прочесывают самые неблагополучные наши улицы. Мы должны его найти.

— Вы его не найдете.

— Почему же?

— Потому что он — лучший актер Франции. Но сегодня вечером он должен быть в театре. Ради всего святого, приходите туда и при необходимости посадите его завтра под домашний арест... если он к тому времени еще будет жив.

— Не каркайте.

— Я побывал на тех улицах, Моро, — едва ли они вам знакомы. Вы слишком оторваны от жизни, и ваша высокоинтеллектуальная стратегия неприменима к трущобам Парижа, где он, вероятно, сейчас обретается.

— Зря вы Меня оскорбляете; мы знаем об этом городе больше, чем кто бы то ни было.

— Отлично. Тогда ищите. — Дру повесил трубку, раздумывая, кому еще позвонить и что можно предпринять. Мысли его нарушил стук в дверь. — Войдите, — нетерпеливо бросил он.

В кабинет вошла приятная брюнетка тридцати с небольшим лет в очках с большими стеклами в черепаховой оправе и с толстой папкой в руках.

— Мы нашли материалы, которые вы просили, сэр.

— Простите, кто вы?

— Меня зовут Карин де Фрис, сэр. Я работаю в отделе документации и справок.

— Этим эвфемизмом обозначают «секретное» и «совершенно секретное»?

— Вовсе нет, мсье Лэтем. У нас есть также карты дорог, расписания самолетов и поездов.

— Вы француженка?

— Нет, фламандка. — Женщина говорила с легким акцентом. — Однако я провела несколько лет в Париже — училась в Сорбонне.

— Вы превосходно говорите по-английски...

— А также по-французски и по-голландски — на фламандском и валлонском диалектах, разумеется, — и по-немецки, — спокойно сообщила де Фрис, — и читаю на всех этих языках.

— Да вы полиглот.

— В этом нет ничего необычного — в отличие от умения читать научные книги, разбираться в абстракциях и пользоваться идиомами.

— Потому-то вы и работаете в таком отделе.

— Здесь, конечно, нужны такие знания.

— Еще бы! Так что же вы для меня отыскали?

— Вы просили просмотреть законы, которыми руководствуется французское министерство финансов, выявить, нет ли лазеек для иностранных инвесторов, и доставить вам эту информацию.

— Давайте ее сюда.

Она положила папку перед Лэтемом и раскрыла ее — там лежали компьютерные распечатки.

— Здесь уйма материала, мисс де Фрис, — сказал Лэтем. — Нужна неделя на то, чтобы все просмотреть, а недели-то у меня и нет. Увы, я плохо знаком с миром финансов.

— О нет, сэр, дочти все это выдержки из законов, подкрепляющие наши выводы, а также досье на тех, кто уличен в нарушении законов. Их имена и краткое описание проделанных ими манипуляций занимают всего шесть страниц.

— Господи, я ведь и не просил проделать такую большую работу! И вы прокрутили это всего за пять часов?

— У нас прекрасное оборудование, сэр, и министерство охотно пошло нам навстречу, вплоть до того, что закодировало наши модемы.

— Они не возражали против нашего вмешательства?

— Я знала, кого попросить. Этот человек понял, что вы ищете и почему.

— А вы?

— Я ведь не слепая и не глухая, сэр. Огромные фонды переправляются через Швейцарию в Германию для Bedentungunrechtmabig unbekannt.

— Поясните, Пожалуйста. Я совсем не знаю немецкого.

— Прошу прощения: неизвестным лицам без законного основания. Это значит, что расчеты по этим счетам производятся по принятой в Швейцарии процедуре, когда написанные от руки номера подвергаются спектральному анализу.

— А кто скрывается под этими номерами?

— Об этом моментально сообщается в Цюрих, Берн или Женеву, где эта информация хранится в тайне. Так что нельзя получить ни подтверждения, ни опровержения.

— Похоже, вы много знаете об этих процедурах, не так ли?

— Позвольте объяснить, мсье Лэтем. Я работала на американцев в НАТО. Американские власти открыли мне доступ к самым секретным материалам, ибо я часто видела и слышала такое, что ускользало от американцев. А почему вы спрашиваете? Что вы имеете в виду?

— Не знаю. Пожалуй, меня просто потрясла ваша оперативность — ведь именно вы занимались этой папкой, да? То есть вы одна, верно? Я же могу выяснить это в вашем отделе.

— Да, — сказала Карин де Фрис и, обойдя стол, встала перед Лэтемом. — Я увидела ваш запрос с красной пометкой в папке нашего шефа и познакомилась с ним. Понимая, что обладаю необходимыми знаниями для его выполнения, я вынула документ из папки.

— А вы сказали об этом вашему шефу?

— Нет. — Помолчав, она тихо добавила: — Я сразу решила, что могу проанализировать и подать такую информацию быстрее любого другого в нашем секторе. И принесла вам результат моей работы всего через пять часов.

— Вы хотите сказать, что никто, включая заведующего вашим сектором, не знал, что вы работаете над этим?

— Шеф уехал на день в Кале, а идти к его заместителю я не сочла нужным.

— Почему? Разве вы могли обойтись без его разрешения? Это ведь задание особенного рода, о чем говорит красная пометка.

— Я же говорила вам, что прошла проверку у американских служб в НАТО и у наших разведчиков здесь, в Париже. Я принесла вам то, что вы просили, а мотивы, побудившие меня сделать это, не имеют значения.

— Думаю, что имеют. У меня тоже есть свои мотивы, и я намерен проверить и перепроверить все, что содержится в этой папке.

— Вы убедитесь, что все записи сделаны точно и документально подтверждены.

— Надеюсь. Благодарю вас, мисс де Фрис, это все.

— Простите, сэр: не мисс, а миссис де Фрис. Я — вдова: мой муж погиб в Восточном Берлине за неделю до падения Стены; его убила Штази, сэр. Это были озверелые гестаповцы или эсэсовцы, хоть и назывались иначе. Мой муж, Фредерик де Фрис, работал на американцев. Можете это тоже проверить и перепроверить. — Она повернулась и вышла.

Лэтем удивился, когда она с грохотом захлопнула дверь. Набрав номер начальника службы безопасности посольства, он услышал:

— В чем дело, К.О.?

— Кто такая Карин де Фрис, Стэнли?

— Большая подмога, подученная от НАТО, — ответил Стэнли Витковски, тридцатилетний ветеран армейской разведки, полковник, добившийся столь необычайных успехов во Втором отделе общей разведки, что его откомандировали в Госдепартамент. — Работает быстро, умна, сообразительна, читает и свободно говорит на пяти языках. Само небо помогло нам заполучить ее, друг мой.

— Это-то я и хочу выяснить. Кто ее прислал?

— Почему вы спрашиваете?

— У нее странные методы работы. Я направил в отдел документации и справок запечатанный запрос с красной пометкой, она без разрешения вынула его из папки и сама проделала всю работу.

— С красной пометкой! Это действительно странно — уж она-то должна знать такие вещи. Документ с красной пометкой фиксирует начальник сектора или его заместитель, а затем согласует с начальством, кому из сотрудников поручить работать с этим документом, и заносит его имя в журнал.

— Так я и думал, а данная операция заставляет меня особенно опасаться утечки информации или получения, ложных сведений. Так кто же все-таки прислал сюда эту женщину?

— Не берите в голову, Дру. Она попросилась в Париж и во всех инстанциях, начиная с главнокомандующего, получила «зеленый свет».

— Есть настоящий зеленый свет, а есть ложный, Стэн. Она сделала выводы, выходящие за пределы ее допуска, и я хочу знать, каким образом и почему.

— Можете намекнуть, о чем речь?

— Это связано с мерзавцами, марширующими по Германии.

— Это почти ничего мне не дает.

— Она сказала, что ее мужа убила Штази в Восточном Берлине. Вы можете это подтвердить?

— Черт побери, конечно. Я работал с западной стороны Стены, круглосуточно поддерживая контакт с нашими людьми по другую сторону. Фрёдди де Фрис был молодым, очень оперативным осведомителем. Беднягу поймали буквально за несколько дней до того, как Штази отошла в сторону.

— Значит, обостренный интерес Карин к событиям в Германии вполне обоснован?

— Безусловно. Знаете, куда ушли большинство сотрудников Штази, когда рухнула Стена?