Княжий остров - Юрий Сергеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егора подмывало сбегать к кургану и узнать, неужто разрыт ход! Не могло же все так ясно привидеться, да и недавние слова старца возбудили его душу, растревожили, Окаемов словно угадал его грешные мысли:
- Старик выпроваживает нас… словно что-то не так сделали… Или хлопот с нами много… А так хотелось бы на денек еще остаться! Порыться в кургане. Ведь там чуть-чуть копнуть, и можно описать захоронение. Удивительное место, колдовское… Мне даже не верится…
- Колдовское, — усмехнулся Егор и суеверно оглянулся назад. Ему уже не хотелось рыться в кургане, даже в готовый ход не полез бы. Такого страха натерпелся! Но эта жгучая тайна переполняла его, подмывало расспросить Окаемова о виденном во сне, что значили те золотые предметы вокруг домовины князя. А какой ухватистый и ловкий меч!
Его тяжесть ощущалась досель в руке… — Илья Иванович, а что такое веды?
- Веды?! — Окаемов внимательно посмотрел на Егора и покачал головой. — Веды… ради них я вернулся в Россию, изучил санскрит и облазил весь Тибет… Веды — это смысл и цель моей жизни. В них заложено такое… В двух словах не объяснить. Это долгий и интересный разговор. В них зашифрована вся цивилизация человечества, все прошлое и будущее, планетарный разум… Веды — это космос знаний… Всё.! Старик тебе сказал о них?
- Он знает о моей библиотеке в Становом хребте, поразительно.
— Он все знает… Благословил?
— Благословил. И крест свой надел на меня.
— Это великая честь, братство по духу. Значит, он разглядел в тебе что-то, пока неведомое мне… Впрочем, я уже тебе говорил, что тайна библиотеки непомерная тайна, и ты должен жить любой ценой… Если в ней есть древние харатьи-пергаменты с ведами… Это мировое достояние… Но, прежде всего Руси. Это путь к величию России. А они там, раз старик сказал, он знает все…
Селянинов внимательно смотрел через оптический прицел за болото и вскоре проговорил:
- Вроде нет фашиста, дед уже на твердом. Шарится по кустам. Ага! Махает сумой! Пошли!
Они двинулись гуськом по кочкарнику, хлипкой притопленной стланью, все еще настороженно вглядываясь вперед, готовя к бою оружие. Сиротливо белеющая фигурка старца приближалась, а когда они вышли на крепь, Серафим указал посохом путь на восток, объяснил проходы меж болот и озер.
Они поблагодарили его за приют и пошли, а когда оглянулись из подлеска, увидели печально опершегося на клюку Серафима, за ним ширилась топь и высился облитый солнцем далекий Княжий остров, словно отошедший уже за тридевять земель, за много веков и бед, опять недоступный и тайный, с соколиной заставой на дубе.
Все трое помахали Серафиму руками, а он закивал, закивал сивой головой, подняв над нею руку с благословляющими перстами, как животворный Бог… Егор долго не мог оторвать взгляд от него, жадно впитывая образ его и Княжий остров, куда решил вернуться, едва кончится война и придёт мир…
Словно читая его мысли, заговорил Окаемов:
- Гитлер и Сталин… какие они маленькие по сравнению с вечностью и Серафимом… даже война… мизерна во времени… Помнишь, я тебе говорил, что Александр Македонский, Наполеон, а сейчас и Гитлер стремились в Индию… Они жестоко ошиблись… Я прозрел! Они по воле Зла и неосознанно идут к своей прародине, в Россию- Центр мировой культуры на Руси! В этом меня уже никто не переубедит! Княжий остров, как град Китеж и легендарная Шамбала открываются только посвященным или во имя спасения добра… Бог хранит тебя, Егор… он впустил тебя в книгохранилище на Севере и сюда… Это добрый знак. Великая миссия уготована тебе в жизни… Поверь… Просто так ничего не бывает… Ведь то же самое тебе сказал Серафим? Ведь так?
— Да, но ты откуда знаешь?
— Догадался… Ведь я тоже многому обучен. Поэтому меня и не сумели сразу отправить в Берлин, я убедил, что в концлагере опознаю нужного им человека…
— Мы вернемся сюда, — твердо сказал Быков.
— Не знаю… прорицать не берусь… если будем достойны и не сотворим греха… если нас не шлепнут черные клобуки НКВД… или СС… Никакой Шамбалы в Тибете нет! Тайное хранилище мировых знаний — наше Беловодье. Оно на Руси! Спрятано до поры в таких сакральных центрах, как Княжий остров и твоя библиотека… До поры! Оно открывает Млечный Путь истины… Предстоят великие испытания… Приход Дьявола… Нужно очищать мир… Ты один из небесных воинов, Георгий Быков… Судьба нас свела надолго… Я буду тебе помогать… Мы создадим центр Астральной разведки на основе этих знаний и победим! Мы найдем и расшифруем неизвестные науке веды. Нам предстоит очень много работы… Не может земля, семь лет питавшая Христа, принять антихриста… Не жить антихристу на Русской Земле — в доме Богородицы! Не жить!
Егор с Николаем смотрели на горящие глаза Окаемова, им передался трепет его одержимости. Неведомая сила колыхала, сливала вместе, нечеловеческая и неземная энергия бушевала, извергалась из его уст и глаз. Он был как не в себе, но уверенный, убежденный в чем-то тайном до самоистязания. Он резко обернулся к Егору и уже спокойно укорил:
— А ты спрашиваешь, что такое реды… Выкрав у меня расшифровку только малой толики вед, ученые Гитлера приступили к созданию атомного оружия… По рецептам пятитысячелетней давности… Еще тогда, не сумев справиться с расщепленной энергией, арийцы сотворили много бед… Оружие попало в руки их врагов, и они сожгли два города в Индии… я видел расплавленный кирпич, спекшийся в глыбы… Нынешним бесам хватит одной такой бомбы, чтобы сжечь целый город. В ведах есть все, от приемов рукопашного боя, секретов булата до самолетов, способных летать за пределы Солнечной системы выше скорости света… секреты долголетия… Даже бессмертия. Веды — космический разум…
ГЛАВА IV
Они шли к линии фронта, а она все дальше откатывалась на восток. Шли мимо сгоревших деревень, разрушенных городов, ночью спотыкаясь о мягкие трупы и проваливаясь в разбитые окопы. Они видели на дневках из кустов врага, едва сдерживая себя от искушения вступить с ним в бой, погибнуть или остановить эту разлившуюся по русской земле смерть.
Егор оберегал Окаемова, а Илья Иванович берег его. Селянинов хранил обоих и первым вызывался в разведку, за харчем в редкие жилые дома, норовил идти впереди них, чтобы не напоролись на мины. Николай чуял нутром, что судьба свела его с нужными людьми, жадно слушал на дневках их рассказы, он полюбил даже непростую и непривычную холодность и дистанцию Окаемова, его ученый ум. Николай уверился, что именно такие люди принесут победу.
Шли к линии фронта ночами, обочинами дорог, а когда и напропалую через степи и леса. Окаемов легко ориентировался по звездам, были предельно осторожны. И все же напоролись на засаду…
В предрассветных сумерках оглушительно рявкнул пулемет, и совсем рядом раздался крик: «Хальт!» Пули взвизгнули над головами идущих, опахнули ветерком смерти, на мгновение парализовав их испугом, а потом со всех сторон черной толпой поднялись немцы с автоматами. Егор мгновенно осознал безысходность, сорвал чеку гранаты и тихо скомандовал: «Стой!» Окаемов вдруг выступил вперед и громко, чеканя каждое слово, заговорил по-немецки. Его напористая речь произвела удивительное действо, немцы опустили оружие и даже отступились, а к пленникам вышел офицер с парабеллумом в руке, освещая фонариком Окаемова. Илья грубо кричал на него и что-то требовал. Офицер согласно кивал головой, но попросил документы. Передав фонарь одному из солдат, он протянул левую руку к стоящим.
Правый кулак Егора судорожно сжимал «лимонку» в кармане кожуха. И вдруг он ясно увидел за немцами светлый силуэт в льняном рубище старца Серафима, из тьмы проступило лицо отшельника, и огненный взгляд ободрил и повелел действовать. Старец исчез, тело Быкова напряглось и расслабилось все до кончиков пальцев. Он обрел новое зрение, видел словно со стороны каждого врага в отдельности, предугадывал любое их действие, словно сам стал частью их, вошел в их сознание, это ощущение было настолько сильным и невероятным, что его качнуло и повело…
Эсэсовцев было около десятка, да их еще страховал пулеметчик за кюветом. Егор чуял его и видел во тьме невесть откуда пришедших кошачьим зрением. Он знал, что делать.
Мгновения времени как бы растянулись для него и стали управляемыми, а для остальных они сжались.
— Перекат! — выдохнул Быков.
Услышав эту команду, Николай и Илья резко упали на землю и покатились во тьму. Егору казалось, что немцы действуют как в замедленной киносъемке. Офицер даже не успел удивиться, как был застрелен из своего же парабеллума. Егор будто затылком видел, как летит его граната к пулеметчику, медленно вспухает и лениво разбрасывает осколки, а сам он уже катился по земле, и все трое они били из пистолетов по врагам. Автоматные очереди взрывали пыль, где только что была вспышка выстрела, и все же враги не успевали за ними. Несмотря на треск автоматов, Егор явно слышал или чувствовал, осязал расчетливые мысли Николая и спокойный, как бы замедленный бег думы Окаемова. Слышал он и отчаянные, прощальные мысли умирающих немцев, — он понимал их, хотя и не знал немецкого языка. Даже удары пуль, разящие врагов, он болью ощущал на своем теле, выдирая себя из мертвых… Своим новым прозрением видел двоих живых, убегающих в ночь, испуг их постигал, испуг от самого себя…