Парижский поцелуй - Барбара Картленд

— Алло!

— Шина О’Донован? — спросил низкий мужской голос по-английски, но с иностранным акцентом.

— Да, с кем я говорю?

— Не важно. Вы получили письмо сегодня утром? Оно не было вскрыто?

— Вскрыто?

— Да, отвечайте.

— Нет, не думаю. Кто вы?

— Послушайте, Шина, не задавайте лишних вопросов!

— Разве я не могу спросить, с кем говорю. Откуда вы знаете мою фамилию?

— Надо ли мне объяснить вам, что я друг вашего дяди?

— Друг дяди Патрика! У вас новости от него? Я получила сегодня его письмо. Он болен? Вы его видели?

— Одни вопросы. Вы не даете мне вставить ни слова. Послушайте, я друг вашего дяди, который выхлопотал для вас эту работу в Париже. Ясно?

— Да, да, кажется, понимаю.

— Тогда скажите мне, как идут ваши дела в посольстве?

— По-моему, хорошо.

— Они доверяют вам?

— Думаю, да.

— Они о чем-нибудь подозревают?

— Подозревают? — переспросила Шина.

— Ну же, не старайтесь казаться глупее, чем вы есть на самом деле. О том, кто вы и зачем вы там находитесь?

— Простите, я не понимаю, что вы имеете в виду? Если вы отвечаете за мою работу, то, может быть, вы объясните мне, почему…

— Я просил вас не задавать вопросов. А теперь слушайте меня внимательно. Вы должны внимательно прислушиваться ко всему, что говорится в посольстве. Возможно, вы сможете что-нибудь узнать о заключаемых контрактах, особенно если они имеют отношение к Марипозе. Вы должны разузнать как можно больше о деятельности посольства, понятно? Будьте осторожны, когда будете задавать вопросы. Если у вас появится какая-нибудь информация, не важно, будет ли это что-нибудь незначительное или, наоборот, очень серьезное, вы должны прийти сюда, как сегодня, и спросить пакет.

— Но что все это значит? — не могла понять Шина. — Что я должна сделать?

— Делайте то, что вам говорят.

— Но это нереально. Как я смогу узнать о контрактах?

— Постарайтесь. У вас хорошие отношения с полковником Мансфильдом. Он может рассказать многое, если захочет.

— Я не могу говорить с ним о подобных вещах.

— Сможете, если постараетесь.

— Но почему я? — спросила Шина.

— На этот вопрос я готов ответить. Вы любите дядю?

— Конечно!

— Если бы с ним что-нибудь случилось, вы бы огорчились?

— Да, я бы очень расстроилась! — воскликнула Шина. — К чему вы клоните? Что вы хотите сказать?

— Я пытаюсь сказать вам, что это очень важно для вашего дяди — для его здоровья и материального благополучия. И вы должны делать то, что вам говорят.

— Ну конечно, вы не ожидаете…

— Это приказ. Все.

— Но послушайте… я должна…

Но он положил трубку.

Шина постояла, уставившись на телефон, и затем очень медленно села на ящик. Что означает этот странный разговор не столько для нее, сколько для дяди Патрика? Но она уже знала ответ и в ужасе шептала: «Нет! Нет! Нет!»

Глава 4

Несколько мгновений Шина сидела, закрыв руками лицо, не в силах осознать произошедшее. С трудом она взяла себя в руки и поднялась. Она почувствовала, что сойдет с ума, если еще хоть на минуту останется в этой грязной, заваленной пакетами комнате, где сильно пахло мышами и типографской краской.

Чувство отчаяния сменилось гневом и почти ненавистью. Она вышла с высоко поднятой головой, даже не взглянув на старика. Он что-то пробормотал, но она не стала слушать.

Свежий воздух и солнечный свет вернули ей ощущение свободы, и она побежала по улице прочь от этого страшного магазина и от своих мрачных мыслей. Она свернула налево и вскоре оказалась на другой, более широкой улице. И так она плутала, пока не заблудилась окончательно, погруженная в свои мысли. Перед ее глазами всплывал образ дяди Патрика, а в ушах гудел ядовитый бас незнакомца.

Только спустя некоторое время Шина очнулась и увидела, что бежит по незнакомой улице и тяжело дышит.

Она заметила маленькое летнее кафе. Все столики были свободны. Шина так устала, что не могла больше идти. Она подошла к одному столику и села. Перед ней сразу же возник пожилой неопрятный официант. Она заказала кофе, который он быстро принес.

Горячий черный кофе был не очень приятным на вкус, но Шина выпила его как лекарство, чтобы собраться с силами и привести в порядок свои мысли.

Она все время спрашивала себя: кто эти люди, во что они вовлекли дядю Патрика? Почему их власть распространялась не только на него, но и на нее? Она думала о том высоком некрасивом доме на Фулхэм-роуд, где они жили в Англии, о людях, приходивших туда. Патрик О’Донован всегда держал в тайне имя владельца дома. Им предоставили первый этаж и полуподвал его друзья — так он говорил Шине.

Они, наверное, богаты. Они имеют собственный дом в Лондоне, думала Шина, пока не увидела этот дом. Там оказалось сыро и грязно. Дом требовал ремонта. Дешевая, ветхая мебель была как будто собрана по барахолкам.

Но им дали крышу над головой, и они уже должны были быть этому рады. Шина ничего не знала о других жильцах этого дома. Наверху было еще две квартиры, но она никогда не видела тех, кто в них жил.

На втором этаже располагались гостиные, куда постоянно поздно вечером приходили мужчины с пишущими машинками и долго, лихорадочно печатали на них.

— Это что, какой-то клуб? — как-то раз спросила Шина.

— Нет, это место встречи для друзей, — ответил дядя Патрик.

— Но не похоже, что они знают друг друга, — заметила Шина.

Неожиданно дядя рассердился:

— Я уже говорил тебе: это тебя не касается. Почему я должен повторяться? Твое дело — спокойно спать в своей кровати и готовить еду.

— Не сердись, дядя Патрик, — расстроилась Шина. Она не ожидала, что такая мелочь вызовет его гнев.

Он внял ее мольбе и успокоился.

— Прости старого дурака, — извинился он. — Но не задавай мне больше таких вопросов, моя девочка.

Шина попробовала послушаться дядю и не обращать внимания на звук шагов на лестнице. Она быстро исчезала в спальне, когда эти мрачные посетители входили в дом или спускались по лестнице, подняв воротники своих потрепанных плащей и надвинув на глаза шляпы. Что происходило наверху? Эти мужчины никогда не общались друг с другом. От природы Шина не была любопытной. Вскоре она перестала думать об этом. И вспоминала, лишь когда сталкивалась с кем-нибудь из них в темном, душном холле. Иногда приходили женщины, но это случалось редко. Пожилые, часто коротко подстриженные, в брюках, они были очень непривлекательны.

Странно, что они были друзьями дяди Патрика. В Ирландии он общался с такими же веселыми и непосредственными людьми, как он сам, и любил красивых женщин.