Двое из будущего. 1903 -… - Максим Валерьевич Казакевич

— Господа?

— Доброго, вам, вечера, Василий Иванович, — начал говорить тот, которого я запомнил. — Вы нас, верно не знаете, и наверное вы весьма удивлены нашему визиту. Но, помните? Вы сами приглашали к себе в гости. Просили заглядывать. Мы понимаем, с нашей стороны не очень-то вежливо, но что делать? Вечера скучные, служба рутинная, а в «Варьете» напиваться надоело. Ну вот, мы и решили нанести вам визит вежливости и познакомиться поближе. Вы не против?

— Ну что же, как можно быть против? Проходите, с превеликим удовольствием с вами познакомлюсь, — и, посторонившись, жестом пригласил войти.

Громко позвал Юн, потребовал накрыть на стол и притащить холодного вина несколько бутылок. И пока она суетливо исполняла приказание, гости представились:

— Подпоручик Иванов, Дмитрий Яковлевич, — склонил голову тот, что любовался «Русланом».

— Подпоручик Кузнецов, Андрей Андреич, — представился другой.

Ну и третий, тот, что гражданский, подал голос:

— А я Пудовкин, Алексей Захарович. Между прочим, работаю в «Новом краю».

— Журналист?

— Ага, — пьяно кивнул он. И признался, — работаю не покладая рук, пишу о всякой ерунде, аки пчелка. Сплетни всякие собираю, слухи, словно нектар из цветков. Тьфу… Но некоторые, — он весело кивнул на Кузнецова, — сравнивают нас с мухами. А вы сами знаете, где мухи летают. Понимаете, как мне это надоедает? Вижу, что не понимаете.

Я пожал плечами.

— Труд журналиста на первый взгляд вещь легкомысленная. Знай, вынюхивай, да записывай. Но если посмотреть поглубже, то можно понять, как им порою приходится нелегко. Ведь за лживые слова могут просто побить, да и в суд могут подать. Поэтому журналисткой братии приходится тщательно подбирать слова, так, чтобы и не обидеть и донести до читателя правду. А это нелегкий труд. А еще эта треклятая цензура, которая ищет тайный смысл в безобидных фразах.

— Во! А я о чем! — радостно воскликнул журналист. Мои слова нашли в нем живой отклик.

— Что ж, господа, тогда прошу присаживаться. Не обращайте внимание на бедствующий вид в моей конуре, я лишь недавно приехал. Обжиться еще не успел, да, наверное и не буду. Потерплю и так.

Они расселись. Тут же хлопнули шампанским, разлили в бокалы поставленные моей служанкой. Иванов, как самый говорливый из троицы, поднял бокал.

— Предлагаю выпить за знакомство! — с пафосом произнес он и первым опрокинул в себя шипучку. — Василий Иванович, честно признаюсь, читал о вас в «Вокруг Света» и никак не думал, что придется с вами встретиться. Чертовски приятно с вами завести знакомство.

— Польщен, — ответил я, улыбнувшись. — Честно признаюсь, я долго привыкал к тому, что меня узнают на улице посторонние люди. Но сейчас ничего, привык. А вы, господа офицеры, смотрю из инфантерии?

— А то, — с гордостью ответил Кузнецов. — На пятом форту мы сидим.

— И как служба идет?

— Идет потихоньку, грех жаловаться. Строимся номного, от начальства по шапке получаем, мы солдатикам ихние тумаки передаем как по телеграфной линии. Все как обычно. Скучно только здесь. Рутина. Нам по шапке, мы по шапке. Перед нами ножкой шаркнут, так и мы перед генералами нашими расшаркиваемся так, что подметки отлетают.

Подскочившая служанка сметала на стол холодную закуску и быстро выпорхнула вон. Второй подпоручик, Кузнецов, проводил ее взглядом:

— Что-то больно молода она. Девочка почти.

— Да нет, девка в самом соку, — ответил я. — Просто порода такая. Думаю, что до самой старости так и будет обманывать мужиков, притворяясь девочкой.

— Сколько же ей лет?

— Говорит семнадцать. Сирота.

— Однако… А хотите, Василий Иванович, мы вам экскурсию по Артуру проведем? По самым увеселительным местам? С кафешантанками вас познакомим, они не то, что ваша служанка. Настоящие барышни, на любой вкус. И подержаться есть за что и пощупать. Поедемте в «Варьете»?

— А поедемте, — неожиданно поддержал я. Действительно, за почти два месяца пути я изрядно утомился и мне требовалась разрядка. Но не проститутку захотелось снять, а банально выпить. Так, чтобы душа загуляла. Раз в год-то можно!

— Вот это правильно! — поддержал Пудовкин. — Но только, господа, прежде надо допить шампанское. Не гоже пропадать благородному напитку.

То, что произошло потом этой ночью я буду вспоминать всю свою жизнь. Я ушел в отрыв. Напился до потери сознания. Куралесил по всему Артуру так, что у меня потом при встрече с совершенно посторонними людьми, спрашивали, как я выжил после подобного? Сначала мы поехали в «Варьете». Двухэтажный ресторан, хозяином которого являлся полный грузин, был забит под завязку. Свободных столиков в наличии не имелось, но это не стало особой проблемой. Подсев к трем знакомым Кузнецова, мы снова опрокинули за знакомство, потом закусили. Потом повторили и завели «светскую» беседу, перемежая ее приемом пищи и созерцанием сцены, где уже вовсю выплясывали девицы. Все пристойно, никакой пошлости. Танцы шли фоном, лишь для того, чтобы посетители не скучали. Ну а потом, когда мы утолили первый голод и слегка захмелели, подпоручиком было предложено покинуть это скучное заведение и отправиться по злачным местам. Туда, где и выпивка дешевле, и еда проще и девочки фривольнее. Туда, где кружевные панталоны на крутых девичьих бедрах никого не стесняются и показываются по первому требованию.

Короче, мы поехали в бордель. По сути это было именно так, хотя по формату заведение вполне вписывалось в красивое «кафешантан». Едва мы присели, как сразу же к нам подлетел любезный тип и услужливо стал выяснять, что нам требуется. А требовалось нам, по заверению подпоручика Кузнецов пять бутылок водки, полный стол закуски и музыку с танцами. Что и было исполнено. Я решил взять все расходы на себя, что было встречено моими спутниками громкими восторгами и овациями. Погулять на халяву любили все, а то, что я купец состоятельный, ни для кого секретом не являлось.

В общем, напились мы. Сильно. Мы кутили, лапали девчонок, швырялись едой и задирали соседей. Никогда не думал, что офицеры, честь и гордость русской императорской армии, могут вести себя как обычные гопники. Если смести всю эту словесную шелуху, типа «голубчик», «уважаемый», «господин», то по смыслу как раз и выходило, что «базар» господ офицеров почти полностью идентичен «базару» любителей выпить на лавочке возле подъезда. Кузнецов так нажрался, что схватив за китель своего собутыльника, пьяным и охрипшим от ора голосом его вопрошал:

— Вот ты мне скажи, ты и я «благородия»? — и сам же отвечал, — Благородия! А солдат нас не уважает! Не уважает! Боится — да! Но не уважает. Он нас презирает. Я сегодня Лемехову в рыло