Хозяйка замка (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна

— Иконопись в России — особенное искусство, — попыталась объяснить я, — в ней очень много внимания уделяют глазам лика. В начале работы весь образ был едва различим, а в конце, — я снова запнулась, пытаясь подобрать верные слова.

Как объяснить людям то явление, что порой глаза ликов написаны так, будто смотрят и видят тебя?

— Нам удалось добиться удивительного сочетания цвета, особенно живыми стали глаза, — наконец подобрала я слова, — и икона вся будто ожила.

— Как она? — спросила меня женщина, указывая на леди Джулию за моей спиной.

Этого вопроса я не ожидала и повернулась к портрету.

— У неё тоже прекрасное сочетания цвета! — заметила довольная собой туристка.

Это было правдой. Темные глаза леди Джулии сияли даже на выцветшем полотне, и сейчас они были совсем, как живые…

— Думаю, мы должны поблагодарить нашу прекрасную Анию, — подошел к нам Джон, подмигнув мне.

Затем он развернулся к туристам.

— Я лорд Кеннет, хозяин этого замка.

Он протянул мужчине руку для пожатия, затем галантно, хоть и слегка шутливо, поцеловал руку даме.

— Позвольте, я сам покажу вам замок.

Туристы были в полном восторге. Я же намеревалась вернуться к реставрации, когда Джон окликнул и меня.

— Пойдем, Аниа. Я открою ряд парадных залов, чтобы тебе было о чем рассказывать следующим экскурсантам, — с улыбкой договорил он.

И, не дожидаясь моего «да» или «нет», Джон увлек меня за собой.

Джон как всегда был на высоте. Он рассказывал о замке увлеченно и с душой. Сегодня, то ли в силу своего хорошего настроения, то ли чтобы загладить мой экскурсионный провал, Джон открыл для посещения несколько парадных залов замка.

Среди них были бальный зал, он же зал общих собраний, находящийся на первом этаже и отделанный в готическом стиле, со сводчатыми окнами и лестницей всадников, по которой в зал некогда могли заезжать прямо на лошадях.

Зал трофеев, наверное, классический атрибут любого рыцарского замка, с огромным камином и сотней чучел животных, развешанных вокруг него.

Не безызвестная мне картинная галерея и, напоследок, как самое вкусное, по словам Джона, парадная столовая.

Расположенная на втором этаже и оформленная много позже интерьеров первого этажа, столовая была просто огромной. Два ряда окон, верхний и нижний, были разделены колоннами. А в нишах между ними, и вверху, и внизу, красовались рыцарские доспехи. Они словно были стражей, охраняющей Кеннет Кастл днем и ночью. Огромный камин был сложен из редкого белого мрамора, и Джон рассказал, что, когда в камине разжигают огонь, то камень становится слегка розовым.

Посреди залы стоял длинный стол. Такой, что мог вместить за собой около пятидесяти персон. Из верхних окон, украшенных витражами, лились разноцветные лучи, даря всему вокруг ощущение магии. Но больше всего меня поразило то, что я уже читала об этом месте. В дневнике Гвендолин. Ведь эта та самая зала, где лорд Кеннет устроил обед после побега племянников!

Странное ощущение дежавю полностью накрыло меня. Я смотрела на все эти вещи впервые в жизни, но, с другой стороны, могла поклясться, что уже была здесь однажды.

— У тебя слишком живое воображение, — всегда говорила мне бабушка.

Наверное, так оно и было.

Туристы увлеченно фотографировали интерьеры, а Джон тем временем подошел ко мне сзади и прошептал на ухо.

— У тебя тоже была интересная экскурсия, не менее увлекательная, чем мои. Возможно, мне стоит взять тебя в напарники? — поддразнил он меня.

Близость его тела и теплое дыхание отчего-то вызвали во мне непривычную дрожь. Хотелось либо прижаться еще ближе, либо отстраниться совсем. Я выбрала второе.

— Красивый зал, — сказала я, оборачиваясь к Джону.

— Это ты еще моей спальни не видела, — ответил он, но тут же осекся, осознав, что сморозил весьма несуразную вещь.

Однако надолго это Джона не смутило.

— Я тебе покажу. Как-нибудь. Исключительно как исторически-культурный объект, — продолжил он.

Я начала смеяться, а Джон, шутя, подмигнул мне, вызвав у меня новый взрыв смеха.

После Джон показал экскурсантам конюшню и замковую часовню. И пара наконец покинула нас, пребывая в полном восторге от увлекательного времяпровождения.

Мы с Джоном вновь остались наедине. Я хотела вернуться к леди Джулии, или же дневнику Гвендолин, который тайком читала перед сном, но Джон предложил совместный ужин, и более того он обещал сам его приготовить. Поэтому я не смогла отказаться.

За чтение дневника я принялась только поздним вечером.

'Врач, которого вызвал по мою душу лорд Кеннет, подтвердил растяжение суставов. Мне прописали примочки и компрессы, а еще полный покой ноги в течение нескольких дней.

Всё это время лорд Кеннет был чрезвычайно внимателен к нам. Он играл с мальчиками, вывозил меня на прогулку в специальном кресле, а когда на второй день разразилась гроза, и погода резко вернулась к привычному английскому лету, Артур взял за обычай проводить с нами время в комнате для занятий. Пока я читала мальчикам или что-либо рассказывала им, он внимательно слушал. А во время письменных упражнений разговаривал со мной. Когда же нога моя пошла на поправку, и я снова смогла не ограничивать свою свободу передвижений, Артур часто присоединялся к нам на вечерних прогулках вдоль побережья.

В один из таких вечеров, когда мальчики играли, запуская воздушного змея, а мы спокойно следовали за ними, я решилась поднять давно волнующую меня тему.

— В одну из тех недель, что вы отсутствовали, у Томаса и Эшера был небольшой конфликт, — сказала я, не упоминая, что тогда мы насилу растащили подравшихся мальчиков.

— Правда? — лорд Кеннет выжидающе посмотрел на меня.

— Мы смотрели военные награды, и Эшер решил, что одна из них могла принадлежать его отцу.

Лорд Кеннет нахмурился.

— Мальчики повздорили на этой почве. По правде говоря, Томаса расстроили переданные Эшером ваши слова, что их отец готов продать кого угодно.

Лорд Кеннет прервал меня.

— Я вижу, к чему вы ведете разговор, — сказал он, и тон его был много более холодным, чем я когда-либо слышала от него, — но позвольте мне самому решать, что и кому я буду говорить о людях.

Следующее, что сделала и сказала я, полностью показало, насколько глупа я бываю. И, вместе с тем, я не могла не ответить. Пусть даже это и стоило бы мне места.

— Безусловно, сэр, вы имеете полное право думать и говорить о людях, как считаете нужным. Но не перед детьми. Для них этот человек — всё равно их отец. Каким бы никчемным вы его не считали. И подрывая авторитет родителя, вы так же подрываете и свой авторитет в их глазах.

Артур Кеннет побледнел, и в глубине его глаз вспыхнул нехороший огонек. Тот, которого я ранее никогда не видела. Затем рука его до боли сжала мой локоть. Мы остановились.

— Любезная мисс Баррет, позвольте напомнить вам, что ваше место в этом доме — место гувернантки. Никак не советчика в моих личных делах.

— Безусловно, я помню это, — ответила я, выдергивая у лорда Кеннета свою руку, — именно поэтому я и беспокоюсь о мальчиках, прошу вас, не портить им тедетские воспоминания об отце, что еще хранятся в их памяти.

Несколько секунд мы с лордом Кеннетом напряженно смотрели друг на друга. У каждого была своя правда и свои причины настаивать на своем. Наконец, Артур отвернулся, посмотрев в ту сторону, где по краю берега, соприкасающегося с волнами, бегали мальчики. Погода вновь была теплой. Томас с Эшером отбросили прочь ботинки. Соленые брызги вылетали из-под их ног. Где-то в вышине летал воздушный змей, подаренный им лордом Кеннетом.

Когда Артур снова посмотрел на меня, взгляд его был несколько мягче.

— Гвендолин, я хочу, чтобы вы поняли… Я люблю племянников. Так же, как когда-то любил свою сестру. Но их отец… Этот человек просто оставил их. Год назад я получил письмо от Джинни. Она писала, что больна, и что муж снова уехал на неопределенное время. Просила меня приехать к ней. Когда же я прибыл, то нашел сестру уже при смерти. У неё была чахотка. И это неудивительно, учитывая ту бедность, в которой она жила с сыновьями. Я проводил сестру в последний путь. Забрал мальчиков. А их отец так не появился. Что вы прикажете говорить об этом человеке?