Ярослав Умный. Консул Руси - -

– Их тут оставить? – спросил дружинник, все еще державший окровавленную розгу.

– Зачем? Как раны им обработают – положите на носилки и в усадьбу несите. Уважаемые же люди. Пусть полежат, придут в себя.

Дружинник кивнул и отправил рекрута, что был с ними, в усадьбу за носилками. А сам Ярослав, воспользовавшись тем, что здесь собралось уже практически все Гнездо, провел стихийный тинг. Объяснил свой поступок, найдя одобрение жителей. Не у всех, конечно. Но опасность момента многие оценили. Подавляющее большинство. Ведь реально уже чуть за оружие не схватились. А устраивать такие религиозные конфликты в по сути торговом городе – глупо. Ведь тут все ездят. Даже мусульмане и иудеи бывают время от времени. Так что религиозную вражду плодить – себе вредить. Ибо торговлишка оскудеет.

Кроме того, народ, с подачи Ярослава, утвердил регулярный патруль, притом – круглосуточный. Из числа ополченцев, чья смена заступает тренироваться. То есть силами жителей. Формально. Но, по сути, под руководством конунга, который таким образом получал в свои руки еще и какой-то компонент полицейских функций. То есть продолжал усиливать свое влияние…

Тем временем в Константинополе Василевс Вардан, скривившись от раздражения, смотрел на лица путешественников, прибывших из Гнезда. Они как раз закончили ему докладывать о гибели Никифора…

Полторы тысячи километров вниз по Днепру. В том числе и через пороги. Да девятьсот километров каботажем вдоль западного побережья Черного моря. В принципе – серьезное расстояние. Да еще для IX века. Но есть нюансы…

В древности, и в раннем Средневековье путешествия, особенно дальние, были проблемой. А связанность регионов в целом была очень и очень слабой. Однако торговля шла. И путешественники путешествовали. А иногда и такие государства собирались, что диву даешься тому, как им удавалась таким огромным существовать. Да и удавалось нередко поддерживать торговые связи на совершенно чудовищных по меркам тех лет расстояниях[23].

Как же так? В чем секрет?

В транспорте.

Реки и моря объединяли людей. Очень долго расселение происходило преимущественно вдоль этих коммуникаций. На Руси, например, до середины XIII века люди селились практически исключительно вдоль речных террас, не занимая водоразделы. В Западной Европе «взлет на холмы» начался раньше. Однако в IX веке там было то же самое – в удалении от рек и морского побережья людей жило исчезающе мало. Даже кочевники и те гоняли свои стада от водопоя к водопою. Поэтому их блуждания в степях были не такие уж и произвольные. Велика степь, а дорог в ней немного. Каким-то исключением в этом плане выступала только Римская империя с ее страстью к строительству дорог…

А как же такие грандиозные восточные державы, вроде различных образований на месте Персии? Ведь ни дорог, ни рек. Но там все решалось через высочайший уровень автономии. То есть держава была единой весьма условно и до крайности рыхлой.

Реки и моря были настоящими highway Античности и Средневековья. Да и Нового времени, пожалуй. Только по ним можно было куда-то быстро добраться. Только по ним получалось перевезти в разумные сроки значимые грузы. И те державы, что имели доступ к хорошим речным или морским коммуникациям, получали большой, прямо-таки чудовищный бонус в развитии.

Сколько времени занимал путь от Гнезда до Константинополя?

Если пешком – долго. Очень долго.

Две тысячи четыреста километров – это по нормам линейной пехоты конца XIX века[24] «шлепать» порядка ста шестидесяти дней. Это при хорошо организованном тыле, полевых кухнях и прочем. Ежели смотреть на пехоту какого-нибудь XVI века – то как минимум вдвое дольше. С кавалерией дела обстояли не лучше, потому как, имея решительное превосходство в тактической маневренности, на больших переходах она двигалась не быстрее пехоты. Ведь любой отряд идет со скоростью самого медленного его элемента. А обозы до появления средств механизации редко могли похвастаться скоростями, превышающими обычный человеческий шаг. Если же обозов не было, то все становилось еще хуже – ведь людям требовалось какое-то время потратить на поиск пропитания – рыбы наловить, дичи набить, местных жителей ограбить или еще каким образом выкрутиться. А это не быстро.

Кошмар? Кошмар.

А вот по реке и далее каботажем это расстояние можно было проскочить буквально за двадцать пять – двадцать семь дней, а то и быстрее. И это – просто на веслах. Да с учетом преодоления порогов. А если добавить парус, то легко можно уложиться в двадцать дней пути, не напрягаясь. Обратно, конечно, было дольше. Но дней в сорок – сорок пять вполне удавалось уложиться, если строго на веслах идти.

Контраст? Еще какой!

Благодаря этому контрасту те же викинги могли свободно оборачиваться за навигацию в дальнем походе. Например, выйдя откуда-нибудь из Упсалы в современной Швеции, добирались до Константинополя, торговали там и обратно – домой. И все – за один сезон. А там ведь и волока еще присутствовала. И прочее. Поэтому да, связанность регионов была очень слабой, это верно, большие массы людей туда-сюда редко блуждали. Но торговые или, например, дипломатические сношения осуществлялись довольно быстро. Если, конечно, шли вдоль водных коммуникаций в период навигации.

Поэтому, выйдя в середине августа из Гнезда, добраться к середине сентября до Константинополя не представлялось сложным от слова вообще. Обратно, конечно, двигаться подольше. Но, после того как Ярослав был признан Варданом внебрачным сыном Феофила, с Гнездом образовалась постоянная и довольно устойчивая связь. Вардан боялся выпускать его из вида. Ведь он сам власть узурпировал и не имел никаких законных оснований на нее. А Ярослав… известный в Константинополе как Василий сын Феофила, имел. Сомнительные, но их было куда больше, чем у Вардана. Да, парень – бастард. Но так и что? Сил, недовольных Варданом, было много. И их этот момент совершенно не смущал. Потому наиболее оптимальным решением для правящего Василевса было избавиться от нашего героя. Слишком опасен. Не сам по себе, конечно, и не сейчас, а потенциально и как знамя для очередного государственного переворота, на которые так богата была Византия. Но Ярослав сумел Вардана заинтересовать…

– Кто приказал покушаться на жену и детей Василия? – тяжело вздохнув, поинтересовался Вардан.

– Мы не знаем… – помявшись, произнесли оба визави.

– Или не хотите говорить?

– Это домыслы. Мы не хотим наговаривать на людей.

– И все же сказать придется, – мрачно произнес патриарх Фотий, который также присутствовал на этой встрече.

– Мы думаем, что его подговорили родственники, – осторожно произнес один из мужчин в рясе.

– Дескать, негоже сыну Василевса брать в жены дикое животное, – поддержал его второй.

– Тем более что она языческим идолам поклоняется, – добавил первый.

– А кого он должен был взять в жены? – прищурившись, поинтересовался слегка раздраженный Вардан.

– Евдокию, – вместо опрашиваемых произнес Фотий. И жестом отправил их вон из помещения. Те скосились на Василевса и только после его кивка удалились.

– Ты думаешь? – спросил Вардан, когда лишние уши ушли.

– У них в семье только одна девица свободна. Из числа близких родичей к главе дома. Она юна, красива и обладает очень приятным голосом, как говорят. К ней полгода назад сватались, но безуспешно. А предложение было интересным. Вероятно, они уже тогда планировали выдать ее за Василия.

– И зачем она ему? Думаешь, он бы повелся на смазливую девчонку? Говорят, что он свою страсть до баб умеет контролировать.

– Они могут предложить ему поддержку. Большую поддержку. Сначала там, в Гнезде. А потом… мало ли что будет потом?

– Никак не угомонятся… – тяжело вздохнув, покачал головой Вардан.

– И не угомонятся. Такой соблазн! – заметил Фотий, назидательно подняв палец.

– Соблазн… – кивнул Василевс. – И меня настораживает, что Василий на него не поддался. Он молод и должен быть горяч. Может быть, люди врут?