Исповедь Камелии - Лариса Соболева

Елагин лежал, обнимая теперь уже знакомую незнакомку. Эх, кабы взглянуть на нее. По прикосновениям он знал, что у нее прямой нос, высокий лоб, чуть впалые щеки, мягкие и пухлые губы, а, целуя, они становились упругими. Он уже изучил ее тело, но этого так мало, теперь она ему нужна была полностью.

– Разрешите закурить сигару, сударыня? – спросил он.

– Курите, – отодвигаясь, сказала она.

Сюртук висел на спинке кровати, Афанасий Емельянович достал сигару, зажал ее зубами и на секунду задумался. Чиркнув спичкой, он подождал, когда разгорится огонек, поднес его к концу тонкой и длинной сигары, скосив глаза на незнакомку. Увидел только утонченный профиль, но и этого было достаточно, чтобы сделать вывод – она красива. И неновая мысль снова заняла его: зачем же ей прятаться? Была б уродливой или старухой – тогда понятно. Собственно, чтобы она ни натворила, он был готов отдать ей все, кроме свободы, потому что за стенами этого дома не свободен. Одно очевидно: несмотря на близость, она оставалась далекой.

– Вам нужна помощь? – спросил он, чтобы подойти к главному.

– Нет, – как всегда тихо, ответила она.

– Почему же вы прячетесь?

– Разве я прячусь?

– За темнотой, – сказал он.

– Это всего лишь условие, при котором уходит стыд. Ни вы меня не видите, ни я вас, оттого мы раскованны. И вы не испугаетесь, встретив меня днем, что я стану шантажировать вас.

– Вы придете?

– Да.

– Когда?

– Ждите.

Почему-то он не рискнул заговорить о своем предложении, но до самых рассветных сумерек Елагина не покидало ощущение, что она обязательно согласится. Не было в ней равнодушия к нему, какое встречалось у женщин легкого поведения, как бы они его ни прятали. Это давало надежду...

С полудня Виссарион Фомич, сидя в коляске, караулил того самого племянника, проживающего в доме своего дяди – Долгополова. Франт и щеголь, двадцатитрехлетний Евгений, а по понятиям Зыбина – бездельник бездельником, каких немало, – вышел из особняка и, постукивая тростью, пошел вдоль улицы. Виссарион Фомич приказал извозчику ехать за ним; поравнявшись, сладенько поздоровался:

– День добрый, Евгений Антипович.

– Простите, мы не знакомы, – остановился тот.

– Так садитесь ко мне в коляску, заодно и познакомимся, – любезно предложил Виссарион Фомич. Когда молодой человек, слегка недоумевая, все же сел к нему, поинтересовался: – Далече ли собрались?

– К портному... на Торговую площадь.

– Стало быть, нам по пути, – откровенно рассматривая Евгения, непонятно чему обрадовался нечаянный попутчик. – Разрешите представиться – Зыбин Виссарион Фомич, начальник сыскной полиции.

– Вы... по поводу дяди? – омрачился Евгений.

– Разумеется, – благодушно улыбался Зыбин. – И у меня к вам имеются вопросики. Не соблаговолите ли вы на них ответить, сударь?

– Извольте, – нехотя согласился тот, ведь не согласись он, его б в участок вызвали. – Только я ничего не знаю.

– Но вы же не ведаете, о чем я спрошу, – хихикнул Зыбин, косясь на франта. – А вдруг вы все же знаете много для нас полезного?

– Задавайте, я слушаю, – обреченно вздохнул Евгений.

Зыбину были смешны франты, а то они и вовсе его раздражали. Ну, вот этот, на что он годится? Костюм носить умеючи, манерами щеголять да деньги прожигать? Какой прок от него? А от мужа польза должна быть, на то он мужчиной и уродился. Отбросив первое впечатление, Виссарион Фомич задал вопрос:

– Вам не кажется странным, что вашего дядю нашли убитым в мещанском доме, в квартире, которую он снял?

– Кажется.

– А зачем он снял квартиру?

– Не могу знать, дядя передо мной не отчитывался.

Однако! Семейные тайны щеголь открывать не желал.

– Небось, с женщиной тайком встречался на той квартире? – подмигнул Зыбин.

– Может и так, мне-то какое дело?

– Сударь, коль вы знаете о его тайных увлечениях, то вы обязаны рассказать о них следствию. По моим сведениям, у него была любовница...

– Так это когда было... – неосторожно обмолвился Евгений.

– Стало быть, было, и вы об этом знаете, – подытожил Виссарион Фомич. – Мне надобны подробности, ведь убит ваш дядя. Вы, надеюсь, желаете, чтоб преступник был найден?

Молодой человек нервничал, покручивая трость. Вдруг он с торжеством посмотрел на Зыбина и решился:

– Ну, да все равно, тетя мне ничего не сделает, ведь дядя упомянул меня в своем завещании. Да, он увлекся одной женщиной, бывало, просил меня записку ей снести. Однажды тетя Прасковья Ильинична вытащила у меня записку и устроила скандал дяде, после чего он присмирел.

– А что в записке значилось?

– Я не читал, сударь, как можно-с! Но понял, что он намеревался встретиться с... вы меня понимаете... у нее же муж как раз уехал.

– Так ведь записку вы могли и обронить, а тетя поднять.

– Я аккуратен, – возразил с достоинством Евгений. – Нет, не мог я потерять записку, хотя тетя уверяла, будто потерял. Дядя был взбешен, кинул в меня книгой, затем кувшином. Голову поранил...

– Имя дамы? – перебил его Виссарион Фомич.

– Помилуйте, это совсем дурно с моей стороны... – играл в порядочность Евгений, но, встретившись с тяжелым взглядом Зыбина и поразившись, как легко этот человек переходил из одного состояния в другое, выложил: – Вики Галицкая.

– А что муж ее, так-таки не догадывался о проделках жены?

– На сей счет мне ничего не известно. Дядя умел хранить тайны, а Вики тем более незачем рассказывать.

– Скажите, сударь, чего ж это она предпочла вашего дядю? Согласитесь, в свете он не блистал, обликом был скромен, говорят, и груб бывал-с да замкнут.

– Дядя умел добиваться своего, – с гордостью за родственника сказал Евгений. – И потом, подарки... Дядя был богат, он дарил ей подарки. Однажды при мне купил бриллиантовую брошь, я потом видел ее на Вики. Знаете ли, не найдется женщины, способной устоять перед роскошью.

– Угу, не найдется, – машинально согласился Зыбин, думая о чем-то, как показалось Евгению, постороннем. Последовал следующий вопрос: – А что, много ли вам оставил дядя?

– Да так... на жизнь хватит, а там...

– Выгодно женитесь, – игриво подсказал Виссарион Фомич. – Что ж, дело хорошее – жениться с выгодой.

– Я не тороплюсь, – смутился Евгений.

– Что же вы, сударь, у дяди-то живете? Родители ваши живы? – продолжал Виссарион Фомич задавать вопросы, не имеющие отношения к убитому, при этом он пристально изучал франта.

– Родители мои бедны и проживают в деревне, дядя взял меня на воспитание. Прошу простить, я приехал...

Коляска остановилась, но Зыбин не сразу отпустил молодого человека:

– Момент, сударь. Так говорите, дядя присмирел, когда жена обнаружила измену? Однако он выходил ночью. Не поверю, что эдакий умный молодой человек не заметил, как дядя покидал свой дом.

– Отчего ж, заметил. Как-то видел...

– Что, что вы видели?

– Недели две тому назад я засиделся с приятелями, возвращался домой поздно, а дядя выходил из ворот. Пешком шел. Я последил за ним, но в переулке его ждала коляска, он сел и уехал.

– Благодарю вас, сударь. – Глядя вслед молодому человеку, он покивал задумчиво и приказал извозчику: – Трогай, любезный!

5

На стул плюхнулась красивая блондинка с прямыми волосами до пояса, в белой короткой куртке, в узких джинсах и с голым пупком, в котором сверкала серьга. Она села вполоборота к Артему, закинула ногу на ногу, локоть уложила на спинку стула и обвела глазами всех трех человек. Из них выбрала Артема, который с постной миной сказал:

– Привет.

– А мы знакомы? – произнесла она грудным завораживающим голосом, можно сказать, завлекающим.

– Сейчас познакомимся. Имя, фамилия, образование.

– Меня зовут Моцарелла, фамилию не скажу, она у меня некрасивая, образование... высшее, разумеется. Дай закурить.

София про себя подумала, что интеллект на ее лице даже не ночевал, какое уж тут образование – начальная школа? Вовчик, стоявший за ее стулом, начал тихонько хихикать. Артем протянул пачку Моцарелле, та вытащила сигарету ноготками, зажала ее между пальцами и поставила локоть на стол: мол, огня теперь поднеси. Он щелкнул зажигалкой:

– Что это у тебя за имя такое странное?

– Сорт сыра так называется, – подсказала ему София.

Можно пританцовывать на стуле? Это нереально, а Моцарелла натурально пританцовывала, вертя плечами, играя корпусом, болтая ногой.

– Точно, я – как сыр, – ухмыльнулась она. – Вкусная.

– Где ж ты получила высшее образование? – спросил любопытный Вовчик.

– Пф! – фыркнула она: дескать, тупой нынче мент пошел. – Ну, где, где? В постелях, машинах, на травке в парке, на скамейках...

– Слушай, не рисуйся, – осадил ее сверх меры серьезный Артем. – Юмор, который понятен только вам, мы не оценим. Дашь нужные сведения – и гуляй дальше по скамейкам и травкам.

Она пожала плечами, это могло означать все что угодно, курила, но в дальнейшем перестала выпендриваться. Артем начал с фотографий, бросил к ней на стол: