Первое дело Матильды - Оливер Шлик

Хотела бы я тайком поприсутствовать при этой беседе! Если Шарлотта Шпрудель хотя бы вполовину такая застенчивая, как Рори, добрая часть их разговора, должно быть, состояла из бесконечных «э-э-эм» и «э-э-э». Но раз он так восторженно об этом рассказывает, картина абсолютно ясна.

– Вы втрескались в Шарлотту Шпрудель! – провозглашаю я. – Это же совершенно очевидно.

– Я… Я не втрескался! Я просто нахожу Шарлотту… очень милой, – нервно колупая кожу у ногтей, бормочет Рори.

– Просто очень милой. Понятно, – хихикаю я, видя его смущение.

Жду не дождусь, когда познакомлюсь с этой особой.

– Акациенштрассе, семьдесят восемь. С вас тридцать два евро восемьдесят центов, – говорит водитель, остановившись у входа на участок, обнесённый высокой кованой оградой.

Рори расплачивается, оставив слишком много чаевых, и мы выходим. У Доктора Херкенрата от поездки кружится голова, и по дороге его слегка заносит влево.

Я ведь уже упоминала, что в нашем районе есть несколько очень солидных домов – но это ничто по сравнению с Акациенштрассе: тут гигантские владения с домами, которых не может себе позволить ни один простой смертный. Расположенное посреди засаженной деревьями, похожей на парк территории, фамильное гнездо семьи Шпруделей многочисленными узкими башенками и балконами напоминает заколдованный сказочный замок из сахарной глазури. Разве что живёт здесь не принцесса, а миллионерша.

Мы с Рори проходим в открытые ворота на участок и по широкой подъездной дороге идём к дому. Путь пролегает между деревьев и кустарников, которые словно присыпаны сахарной пудрой. Слева от нас открывается свободное пространство, и я останавливаюсь в удивлении: у деревьев стоит прекрасно вылепленная скульптура из снега. Двухметровый ангел с женским лицом и украшенными перьями крыльями за спиной. Я во все глаза таращусь на этот недолговечный шедевр. Рори, кажется, тоже впечатлён. Кем бы ни был создатель этого снежного ангела, он очень талантлив и рукаст. Черты лица ледяной скульптуры проработаны до мельчайших деталей: изящно изогнутые губы, нос, глаза, взгляд которых обращён в небо… У ангела есть даже ресницы.

«Ресницы из снега? Как же это делается?» – спрашиваю я себя, краем глаза заметив скачущую по деревьям белку. Прикрыв рукой глаза Доктору Херкенрату, я беру его на руки и, оторвавшись от разглядывания снежного ангела, следую за Рори к дому.

Прямо у входа припарковано несколько полицейских машин.

– Шарлота упомянула по телефону, что следствием руководит комиссар Фалько, – грустно вздыхает Рори. – Я уже сталкивался с ним по некоторым делам. Он не… э-э-эм… не слишком мил. К сожалению.

Перед тем как войти, сыщик лихорадочно приглаживает пятернёй волосы и дышит в ладонь, проверяя, свежее ли у него дыхание. Я, не сдержавшись, громко смеюсь.

– Что такое? – испуганно спрашивает Рори.

– Неважно, что вы там рассказываете себе или другим насчёт «лишь однажды видел», «прекрасная беседа» и «просто очень славная», – но в Шарлотту Шпрудель вы именно что втюрились! – утверждаю я. – Бросьте уже. Мне-то вы спокойно можете довериться. Я умею хранить тайны. И ваши тоже.

Судорожно сглотнув, Рори багровеет:

– Ну что ж, возможно, ты не совсем не права. Вероятно, я действительно… ну, в общем, только самую чуточку, разумеется… – из груди его вырывается тяжёлый вздох. – Нет, боюсь, я даже очень… – Сыщик бросает на меня ищущий поддержки взгляд. – Надеюсь, по мне не слишком видно? Я ни в коем случае не хочу, чтобы Шарлотта заметила, что я… Мне будет неловко, если она поймёт… Теперь я прямо не знаю, как мне с ней себя вести. Я же не хочу… Что же делать?

– Во-первых, смахнуть с губ крошки от булочки. А потом прекратить задумываться о таких сложных вещах. Просто будьте самим собой, – с не по возрасту умным видом предлагаю я.

– Э-э-эм… да-да, – согласно бормочет Рори. – Э-э-эм… э-э-э… хорошо. Кхе-кхе… кхе-кхе… очень хорошо. – Откашливание. Пауза. Откашливание. Откашливание. – Мне нужно всего лишь… э-э-эм… быть самим собой.

– Да. Но – если вдуматься – возможно, всё-таки не до такой степени. Попробуйте быть неприкашливающим Рори.

8

Жемчужина Шпруделей

Однако дверь нам открывает вовсе не Шарлотта Шпрудель, а светловолосый молодой человек с очень бледным лицом, который надменно нас разглядывает. На нём тёмные брюки, белоснежные перчатки, такая же белоснежная рубашка и жилетка в чёрно-золотую полоску.

Дворецкий! Это обнадёживает! Подозрительный дворецкий – изюминка любого криминального дела.

Он напоминает мне осу. Не только полосатой жилеткой. Прежде всего – заострённым к подбородку лицом и насекомоподобной манерой поворачивать голову. Не удивлюсь, если у него на лбу вдруг проклюнутся усики-антенны и примутся ощупывать воздух вокруг.

– Здравствуйте, я… э-э-эм… кхе… Рори Шай, – говорит сыщик, глядя на коврик под ногами.

– Госпожа Шпрудель уже ждёт вас, – гнусавит похожий на осу дворецкий и осведомляется, окинув меня пренебрежительным взглядом: – О ком ещё могу доложить?

– Это Матильда Бонд. Моя… э-э-э… коллега, – поясняет Рори.

Он сказал «коллега»? Неплохо! Всё-таки это звучит совсем иначе, чем «практикантка».

– А это Доктор Херкенрат, – застенчиво продолжает сыщик, – кокер-спаниель.

– Прошу следовать за мной, – говорит дворецкий, но оглядывает Доктора Херкенрата так, словно, перед тем как пустить в дом, с удовольствием пролечил бы его от глистов.

Огромный холл здесь под стать пятизвёздочному отелю: паркетный пол, люстры, два высоких камина, всякие диванчики с креслами, фонтанчик и три громадные украшенные красными лентами и шарами рождественские ёлки. Две широкие изогнутые деревянные лестницы ведут отсюда на верхние этажи. По холлу неутомимо снуют полицейские в штатском и в форме. В обтянутом бархатом кресле сидит какая-то бледная, вся в чёрном женщина, которую допрашивает полицейский. Я уверена, что никогда эту женщину не видела, и всё же лицо её кажется мне удивительно знакомым… В следующую секунду я понимаю почему и возбуждённо дёргаю Рори за рукав:

– Та женщина в кресле: вглядитесь в её лицо!

– Ангел! – потрясённо ахает сыщик. – Моделью для ангела служила она. У снежной скульптуры её черты…

– Здесь я решаю, ничтожество! – рычит кто-то в этот миг на весь холл. Голос принадлежит человеку в коричневой кожаной куртке, устроившему оглушительный разнос сотруднику отдела криминалистики (что определяется по белому комбинезону). – Понял?! Следствие возглавляю я, и мне решать, что может считаться уликой, а что – нет. И если я хочу взять снег на исследование, – он указывает в сторону парка, – значит, несколько граммов снега я получу. Усёк? Тащи давай свою задницу на улицу!

– Это комиссар Фалько, – украдкой шепчет мне Рори, после чего я разглядываю этого человека внимательнее.

Комиссар Фалько жуёт жвачку и имеет неприятную привычку каждые несколько секунд шмыгать носом. Волосы у него уложены гелем, чёрные солнцезащитные очки сдвинуты на лоб.

«Они там что, весны дожидаются?» – спрашиваю я себя, и