Там, где цветет полынь - Ольга Птицева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может быть, чесночного хлеба? – Рот тут же заполнила слюна.
– Да, пожалуйста.
– Бекон? Наггетсы?
– Да. – Сердце бухало под курткой.
– Да – бекон? Или да – наггетсы?
– И то и другое… – Уля представила, как выглядит со стороны: бешеные глаза, растрепанные волосы, красные пятна на щеках и шее. – Пожалуйста. С собой.
– Одна тысяча триста двадцать рублей. Наличными?
Уля кивнула и наконец разжала кулак. Пальцы побелели, четыре красных бумажки в них чуть размокли и помялись. Осторожно, будто держа за крылья бабочку, она передала одну из них кассиру. Тот удивленно поднял темную бровь. Потом взял купюру и засунул ее в аппарат у кассы. Раздался писк.
«Деньги окажутся поддельными, – с неожиданным спокойствием поняла Уля. – Вызовут полицию, меня заберут в отделение и посадят. Потому что никто в здравом уме не поверит в историю про бомжа, который дал мне двадцать тысяч».
Но парень уже открыл кассу, достал сдачу и протянул Уле.
– Возьмите. Заказ будет готов минут через десять.
Когда в ее руки легла теплая картонная коробка, Уля совсем взмокла от переживаний. Но в кафе все занимались своими делами, не обращая внимания, как она сидит не шевелясь и разглядывает собственные руки, сложенные на столике в замок.
По дороге к дому Уля успела вонзить зубы в мягкий сдобный бочок чесночного хлеба. Мир сразу перестал быть серым пятном. Сытный аромат щекотал ноздри, прогоняя память о травяной горечи. И даже образ бездомного Гуса чуть померк. Обо всем этом можно подумать потом, когда последний кусок теста с сыром исчезнет, а ноги наконец согреются.
Уля проскользнула вверх по лестнице, с первого раза нашла ключи, легко открыла дверь – сейчас ей все давалось куда проще, чем обычно, – и вошла в коридор. Его почти полностью занимала широкая спина Оксаны. Согнувшись, та протирала пол, тщательно следя, чтобы весь мусор, собранный по углам, исчезал под Улиной дверью.
Еще вчера Уля потупила бы взгляд и ушла к себе, стараясь не оставлять грязных разводов. Но горячая пицца придавала уверенности.
– Мне нужно пройти, – решительно выпалила Уля, отталкивая соседку.
– Куда? Нечего тут свинарник устраивать, иди погуляй, пока просохнет! – С грязной тряпки капала вода.
– Это коридор, по нему ходят. – Уле даже хотелось сейчас почуять, как все вокруг медленно наполняется полынью. – И не надо весь мусор под мою дверь загонять, понятно?
Не дожидаясь брани, хлынувшей в спину секунду спустя, Уля прошлась по мокрому полу в сторону кухни и со всей силы захлопнула дверь, опуская крючок замка. Пухлые кулаки Оксаны принялись долбить в стену, но Уле было все равно. Она с удовольствием уселась на стул, поставила чайник, открыла крышку коробки и вонзилась зубами в первый кусок. Жевать сил не было. Уля отрывала куски пряного теста и проглатывала их, как голодная собака. Она и была ею. Побитым псом, которому вдруг перепало сытной еды от собачьего бога.
В дверь постучали. Ульяна дернулась. Она сразу поняла, что на пороге стоит не взбешенная Оксана. Кто-то другой, спокойный и знающий свою силу, хотел войти, и не было права его не впускать.
«Топай домой. Там тебе расскажут, чем старик Гус может помочь», – всплыл в памяти хриплый голос. Уля тяжело сглотнула кусок пиццы и открыла дверь.
На пороге застыл новый сосед.
– Обедаешь? – Он говорил, а нижняя губа кривилась, оставаясь неподвижной правым краем. – Тогда я попозже.
– Нет, подожди, я сейчас заварю чай и уйду к себе. – Уля засуетилась, укладывая еду в коробку, достала чашку, бросила в нее пакетик и отвернулась к плите, стараясь не смотреть на вошедшего. Как там его? Рэм, кажется.
– Нам нужно поговорить. – Он стоял так близко, что Уля чувствовала его дыхание – свежее и чуть горькое. Как полынь.
Стало нечем дышать. Уля судорожно вдохнула ртом и закашлялась. Из глаз брызнули слезы. Тяжелый шлепок между лопаток заставил ее отскочить к окну. Но кашель прекратился.
Рэм стоял напротив. Рукав куртки сбился, оголяя запястье, – вокруг него вилась татуировка из переплетенных друг с другом листиков и веточек. Почувствовав испуганный взгляд, парень нервно поправил рукав и засунул руки в карманы джинсов.
– Ты в порядке?
– Да, прости…
– Тебе не за что извиняться. И бояться меня тоже не стоит. – Он смотрел на нее исподлобья, подаваясь вперед. – Нам нужно поговорить.
– Ты кто вообще? – Горло, сорванное внезапным кашлем, саднило.
– Мы уже знакомы. Роман. Но лучше Рэм.
– Это я знаю, но… кто ты?
– Я от Гуса, мне было велено рассказать тебе обо всем.
Уля слабо кивнула.
– Ты потому и въехал сюда, так? – спросила она ради того, чтобы не молчать.
– Да. – Рэм пожал плечами. – Так будет удобнее. Нам всем.
– Как ты вообще узнал, что я встречусь с Гусом?
Губы скривились в ехидную усмешку.
– Гус – хозяин квартиры.
Уля прижалась затылком к влажному стеклу и прикрыла глаза. Это жилье само ее отыскало. Маленькие ручки мальчишки-раздавалы у метро всучили ей объявление. Небольшая комната, подъемная цена, минимальный залог – все, что подошло ей, как по заказу.
– О господи… – Она с силой оторвала руки от подоконника – к коже прилипли ошметки белой краски – и тяжело опустилась на табурет.
Рэм отодвинулся к стене, давая ей время передохнуть.
– Я точно не поехала крышей? – жалобно спросила Уля, но парень болезненно поморщился.
– Послушай, я здесь не для того, чтобы ты причитала, а я сочувствовал. Мне велено ввести тебя в курс дела. Ты можешь меня выслушать? Или лучше прийти позже? – Он говорил медленно, чуть растягивая слова, словно с больным ребенком.
– Да, я слушаю. – Уля представила, как будет сидеть в своей комнатушке, ожидая объяснений, и поняла, что выдержать это ей не по силам. – Просто это все… – Ее замутило. – О боже…
– Первое правило. – Рэм выдвинул стул на середину кухни и сел напротив Ульяны. – Не вспоминай Бога при Гусе. Он взбесится. И при мне тоже не стоит. Бог тут совсем ни при чем, в какого бы из них ты ни верила.
Он помолчал, потер переносицу и продолжил:
– Второе – сейчас ты еще можешь отказаться.
Его напряженный взгляд и побелевшие костяшки пальцев заставили Улю вжать голову в плечи.
– Я уже взяла деньги. – Оставшиеся купюры и горстка сдачи жгли карман.
– Деньги – ерунда. – Рэм презрительно скривился. – Пока ты не согласилась на игру, пока тебе не поставили метку… Ты ничем не обязана Гусу.
Осенний свет еще лился из окна на пол кухоньки. Потертый линолеум с протоптанной от холодильника к плите дорожкой, шкафчики и столики, втиснутая между ними стиральная машина, банки с крупой и макаронами, заветренная головка лука. Привычная картинка