Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

А. П. Филимонов, председатель правительства, взял слово для опровержения «недостойных наветов» на Войсковое правительство. «Оно де (правительство) ночей не спало, но трудилось на общую пользу и, в частности, прилежно занималось вопросом о введении земства на Кубани. В подтверждение своих слов, для вящего обличения противника, Филимонов извлек из-за верхнего отворота черкески небольшую бумажку и прочел написанное на ней. Это были кратко сформулированные тезисы проекта положения о «земском управлении в казачьих областях» на широко демократических началах.

Эффект получился исключительный.

Скидан, старый сторонник земства на Кубани и в то же время отлично осведомленный об истории появления за пазухой у Филимонова прочитанных им тезисов, с поспешностью попросил себе слова, в краткой речи приветствовал жест Филимонова, в результате коего преданы гласности тезисы, и выразил надежду, что после этого А. П. Филимонов вместе с другими членами правительства приложат старание и поставят на практическую ногу дело введения земства на Кубани.

Обе стороны совета были смущены: иногородние от общей неожиданности и явно клеветнической собственной роли, выпавшей на их долю, а казаки группы Бескровного и Макаренко от того, что так же неожиданно они в лице своего председателя правительства оказались ангажированы на то, чего у них и в мыслях не было.

Разряд сгустившейся атмосферы пришел оттуда, откуда никто его не ожидал.

Позади председательского кресла, в дверях, ведущих из соседней комнаты в зал заседания, где столпилась группа членов Войскового правительства, произошло бурное движение. Третий старик из Войскового правительства, Д. С. Иваненко, рвался к председательскому столу, а Манжула, схватив его за фалды черкески, всячески старался оттеснить назад.

– Я прошу слова, – в отчаянии воскликнул Иваненко и, вырвавшись из рук Манжулы, выскочил на средину.

Заявление его было кратким. (Он, оказывается, не мог стерпеть, чтобы его собственные лавры кто-то другой возлагал на свою голову.) Он выпалил:

– Тезисы, прочитанные А. П. Филимоновым, я лишь на днях привез из Петрограда, и они еще не были рассмотрены правительством!

– Ага! Попались! – возопил во весь голос известный демагог из группы иногородних – господин Б., выскочил вслед за Иваненко на середину и произнес еще несколько недопустимых выражений в адрес Войскового правительства.

С. Ф. Манжула, поняв, что настал момент ему выступить на сцену, прокричал:

– Браты казаки! Здесь оскорбляют нашего председателя. Нам нечего тут делать…

Он сам ринулся из зала, за ним другие члены их группы, а затем и другие казаки. Заседание закрылось.

На следующий день казаки собрались в другом помещении. Идея разрыва принимала реальные формы. Но эта реальность пугала. Рядовые члены совета – казаки – после сессии его должны были явиться домой в станицу и дать отчет о своих занятиях. Там они должны были встретиться и с казаками, и со своими иногородними, взаимоотношения тех и других в станице сплелись в сложный узел; не всякий был способен рубить его сплеча.

Траненко, я и другие члены нашей группы, к этому времени достаточно сплотившейся, еще и еще выступали с призывом не рвать, не нарушать единства представительного органа областного населения. Моментами наш призыв как будто бы доходил до сознания большинства членов совета

Но Н. Ст. Рябовол был «ловким» председателем. Вовремя прервет оратора, вовремя, если нужно, доведет дело до председательского кризиса, разрешавшегося, конечно, для него благополучно. А когда и эти средства не действовали и грозила опасность получить при голосовании неугодное большинство, он сейчас же после речи оратора объявлял перерыв, а в перерыве производилась обработка неискушенных в своеобразном «парламентаризме» членов собрания.

К вечеру все же пришли к решению еще раз испробовать путь к примирению. В комиссию для выработки условий для этого избрали старейшего казака Ф. А. Щербину, Петра Макаренко и меня. Мы не замедлили выполнить сделанное поручение и в общем заседании совета наши условия были приняты, но Манжула или кто-то другой внес дополнительный пункт в удовлетворение нанесенною председателю правительства оскорбления потребовать от фракции иногородних согласия на исключение совсем и навсегда из состава областного совета г-на Б.

Двенадцатилетняя предреволюционная практика Государственной думы приучила к тому, что депутатов можно исключать за разные провинности из состава представительного органа, но на строго ограниченный срок. Тут же требовалось навсегда исключить г-на Б. Некоторые члены собрания за поздним временем, вследствие общей усталости от бесконечных и по существу мало содержательных прений, просто не освоили всю неприемлемость для иногородних этого дополнительного условия, а оно было подчеркнуто как непременное.

Произошло голосование и большинство приняло все условия, а идти с ними к иногородним договариваться, соглашаться уполномочили, как я ни отказывался, опять же меня и Петра Макаренко.

Длинной речью убеждал П. Л. Макаренко иногородних принять наши требования, при этом часто повторяя:

– Ведь это же Кубанское войско оскорблено… Войско…

Моя роль свелась лишь к личным переговорам с Закладным, с Либерманом и другими, чтобы убеждать их в необходимости оказать все свое влияние и избежать разрыва.

Они разделяли мою точку зрения и пообещали со своей стороны сделать возможное для принятия ее.

На другой день иногородние прислали к нам делегацию, и еще раз произошел обмен делегациями. Вечером 3 июля в казачьей части совета еще подвергли рассмотрению создавшееся положение. Мы пробовали еще приводить доводы благоразумия, но все оказалось тщетным.

В зал заседания, несмотря на поздний час, стали стекаться чины войскового штаба, областного правления, офицеры гвардейского дивизиона и пр. Стало очевидным стремление придать разрыву торжественную обстановку.

Некоторые из моих друзей и я ушли из зала.

Разрыв был объявлен во вторую половину ночи с 3 на 4 июля.

Функции областного совета объявлялись перешедшими к казачьей его части – войсковому совету.

Органом высшей исполнительной власти в области объявлялось Войсковое правительство, которое осуществляет свою деятельность в сотрудничестве с комиссаром Временного Всероссийского правительства.

Одной из ближайших задач войскового совета и правительства объявлялось введение земского самоуправления на Кубани.

Комиссар всероссийского Временного правительства К. Л. Бардиж признал целесообразность происшедшего, а позже добился и от Временного правительства признания целесообразным изменений в управлении областью, чтобы «надежнее шло укрепление демократического строя».