Волшебный напиток - Михаэль Энде

-- На чем держать?

-- Эх, желторотый ты птенец, несмышленыш! Мы должны очень внимательно за ними следить. Глаз с них не спускать -- кумекаешь? За каждым шагом следить. А для этого надо, чтобы они не поняли, что мы подслушали их разговор. Ведь сейчас это наш единственный козырь, коллега. Теперь, наконец, сообразил, куда ветер дует?

Якоб взлетел на письменный стол.

-- Ах вот оно что! Да ведь это значит, что судьбы всего мира в наших когтях, -- изумился Мяуро.

-- Вроде того, -- ответил ворон, расхаживая по столу среди бумаг. -- Я, впрочем, не сказал бы "в когтях"...

Мяуро ударил себя лапой в грудь и забормотал:

-- О великий подвиг мой! Так назначено судьбой!.. Рыцарь благородный я! Нет, не устрашат меня... -- Он запнулся, силясь припомнить дальше слова знаменитой кошачьей арии, но тут Якоб закаркал:

-- Эй, скорей, скорей! Иди сюда.

Ворон обнаружил на столе половину пергаментного свитка, которая принадлежала Тирании. Якоб внимательно рассматривал свиток, прищурив один глаз.

Котишка мигом вскочил к нему на стол.

-- Смотри! Смотри! -- каркнул ворон. -- Вот бросим сейчас эту штуку в огонь, и никакого волшебного пунша просто не будет. Твой маэстро ведь сказал, что ничего не сварит, если у него будет только одна половина свитка.

-- Я знал, я был уверен, что у нас родится блестящая идея! -воскликнул Мяуро. Итак, прочь пергамент! В огонь его, скорее! А когда негодяи начнут искать свиток, мы выйдем вперед и скажем, что...

-- Что виноват ветер, -- подхватил Якоб. -- Именно так и скажем. Если вообще придется что-то говорить. А лучше сделаем вид, что знать ничего не знаем. Ты думаешь, мне очень хочется, чтобы они в конце концов свернули мне шею?

-- Все-таки ты очень зауряден, -- спустившись с небес на землю, сказал Мяуро. -- Ты чужд высоких материй.

-- Верно, -- согласился Якоб. -- И потому я до сих пор не издох. Ну-ка, берись с той стороны!

Они взялись за концы пергамента, и вдруг свиток сам собой взвился и поднялся высоко вверх пергаментной спиралью, точно огромная кобра перед заклинателем змей.

У наших героев шерсть и перья встали дыбом. Они ухватились друг за дружку и испуганно уставились на раскачивающийся высоко вверху конец свитка, который, казалось, вот-вот бросится на них.

-- А вдруг он кусается? -- пискнул Мяуро.

-- Кабы знать... -- клюв у Якоба тихонько постукивал.

Прежде чем они успели сообразить, что к чему, пергаментный свиток с молниеносной быстротой обернулся вокруг обоих, плотно скрутил своими кольцами и поднял в воздух. Из тугого рулона торчали только кошачья и воронья головы. Якоб и Мяуро не могли пошевельнуться и едва дышали.

Кольца сжимались все туже, все крепче. Кот и ворон сопротивлялись из последних силенок, но где ж им было разорвать плотный пергамент.

-- Ой! Ох-ох! А-а! -- только и пропищали оба.

И тут послышался хриплый бас Вельзевула:

Дух своенравный, демон злой, Воле волшебника покорись! Сгинь, наваждение, с глаз долой, Покуролесил -- и будет, уймись.

И в тот же миг кольца ослабли, пергаментный свиток упал на стол, раз-другой слабо дернулся и наконец затих, снова обратившись в длинный и узкий кусок пергамента, испещренный причудливыми письменами.

Покорнейше благодарим, ваша милость, -- прокряхтел Якоб. -- Туго нам пришлось, ох, как туго...

Мяуро и слова вымолвить не мог -- во-первых, оттого, что все кости у него ломило, а во-вторых, он, можно сказать, проглотил язык от изумления. Мяуро не понимал, как же случилось, что именно Бредовред спас им обоим жизнь, тот самый Бредовред, которого он собирался при первой же возможности облить величайшим презрением. Котишкин умишко таких сложностей одолеть не мог.

Но тут ведьма Тирания вынырнула из-за спины колдуна и запричитала:

-- Ах, ах! Ради всех акций и облигаций! Бедненькие деточки, наверное, вам было очень больно? -- И она взъерошила ворону перья на голове.

Колдун в свою очередь погладил Мяуро и миролюбиво сказал:

-- Вот что, послушайте-ка меня. Это вам не игрушки. Тебе, Мяуро ди Мурро, между прочим, следовало бы об этом помнить. Без моего разрешения здесь ничего нельзя трогать. Это очень опасно. Неизвестно, что могло бы с вами стрястись, и твой добрый маэстро очень, очень расстроился бы...

-- Те-те-те! -- едва слышно с насмешкой пробормотал ворон.

Вдруг колдун и ведьма переглянулись, и Тирания спросила:

-- Якоб, миленький, а как это ты очутился здесь в лаборатории?

-- Простите, мадам, но я же прилетел сюда специально, чтобы сообщить, что вы прибудете с визитом, -- с невинным видом ответил Якоб.

-- В самом деле? Что-то не припомню, чтобы я давала тебе такое поручение, моя дорогая птичка.

-- Я прилетел сюда по собственному почину. Потому что подумал, что вы меня просто пожалели, по вашей доброте. Ведь погода-то препаршивая, а при моей резьматизме... Но мне так хотелось сделать для вас что-то хорошее!

-- Ну, ну. Очень мило с твоей стороны, голубчик. Но впредь ты должен предварительно спрашивать у меня разрешения.

-- Выходит, опять я себя плохо вел? -- захныкал Якоб. -- Ох, что и говорить, горемыка я, несчастный я ворон...

-- Скажи-ка, -- обратился тем временем колдун к Мяуро. -- Где это вы так долго пропадали? Вот ведь какие озорники, прямо спасу нет!

Мяуро уже собрался ответить, но ворон поспешил дать разъяснения:

-- Этот противный птицеед хотел затащить меня в свою каморку, ваша милость. Но я от него улетел и ринулся прямиком в подземелье. И тут он все-таки меня поймал и посадил в какой-то вонючий ящик. Вот я и просидел там битый час... Но я протестовал! Потому что это просто безобразие, так гостей не принимают! И тогда он открыл ящик и сказал, чтобы я заткнулся, а не то он меня, как цыпленка, зажарит в духовке. Да не тут-то было, я ему тоже поддал жару! В общем, драка у нас пошла, да такая, что и сам я не пойму, как это мы здесь очутились. А тут эта дурацкая бумажная змеюга на нас как бросится и давай душить. А потом вы пришли, на наше счастье. Но я вам честно должен сказать, этот ваш кот -- его надо посадить в клетку, да-да, в клетку, потому что он просто ужас какой страшный хищник, просто лютый кровожадный зверь!

Мяуро слушал этот монолог, вытаращив глаза от удивления. Раз или два он хотел вмешаться и что-то возразить, но, к счастью, Якоб не позволил себя перебить. Когда он умолк, Бредовред улыбнулся и сказал:

-- Ты молодец, Мяуро. Молодец, мой маленький отважный рыцарь! Но теперь вы должны жить мирно. Обещаете?

-- Только этого не хватало! -- каркнул Якоб и повернулся к Мяуро спиной. -- Я не желаю мириться с тем, кто обозвал меня жареным цыпленком. Пускай сперва извинится.

-- Но... -- Мяуро хотел что-то сказать, но тут вмешалась ведьма.

-- Никаких "но"! -- пропела она сладким голосом. -- Ах вы, нехорошие, такие-сякие! Нельзя обижать друг дружку! Вот ведь драчуны! Разве это годится? А ведь мы придумали для вас, мои миленькие, кое-что очень хорошенькое. Если будете паиньками и послушными детками, то мы -- мой прославленный племянник и я -- разрешим вам присутствовать на нашем новогоднем празднике. Будет очень весело, правда ведь, Вельзевульчик, золотко мое? Очень, очень весело будет, верно я говорю?

-- Несомненно, -- с кривой ухмылкой подтвердил Бредовред. -- Чудесный будет праздничек. Если вы, Мяуро и Якоб, будете вести себя хорошо.

-- Ладно уж. Хоть и неохота. Но раз иначе нельзя, мы, так и быть, заключим мир, -- сказал Якоб. -- Ну что, принц, согласен? -- И ткнул Мяуро крылом в бок. Котишка послушно кивнул, хоть и с довольно бестолковым видом.

Тем временем ведьма свернула в рулон свою половину пергамента, а волшебник достал из широкого рукава зеленого балахона свою половину свитка. С виду она была точь-в-точь такой же, как ведьмина.

-- Во-первых, тетя Тираша, -- сказал он, -- мы должны поставить опыт. Проверим, действительно ли это две половины одного свитка, составляют ли они единое целое. Ты заклинание-то знаешь? И что надо делать, знаешь?

-- Все знаю.

И колдун с ведьмой хором прочли заклинание:

Шестьдесят и шесть волшебных пентаграмм,

Тайну вашу страшную скорей откройте нам:

Соединимы ли две половины?

Станут ли части целым единым?

Колдовство древнейшее,

Злейшее, страшнейшее,

Грозной молнией сверкни,

Два конца соедини!

Ну-ка взяли, ну-ка разом, хоп!

При слове "хоп!" колдун и ведьма подбросили в воздух свои куски пергамента. Блеснула страшная яркая молния, рассыпались миллионы сверкающих звездочек, словно разорвалась ракета фейерверка. Но ни грома, ни другого шума не было.

Концы двух половинок пергамента точно чудовищной магнитной силой притянуло друг к другу -- они соединились и срослись, как будто свиток никогда и не был разорван пополам. Ни шва, ни какой-то разделяющей линии не было видно.

Огромная пятиметровая пергаментная змея лениво колыхалась в воздухе под потолком лаборатории. Затем она плавно опустилась на пол.

Колдун и ведьма, довольные, кивнули друг другу. Потом Бредовред повернулся к ворону и коту.