Легион против Империи - Александр Мазин

– Позовите его, – слабеющим голосом попросил раненый.

Позвали Коршунова. Тот пришел. Недовольный, потому что его оторвали от увлекательного занятия: форматирования мозгов кесарийских портовых чиновников.

Фульминат поглядел на своего спасителя, потом протянул свою ручищу, которой позавидовал бы самец гориллы, вложил (насколько это было возможно) в руку Коршунова и чуть слышно произнес:

– Я – твой человек.

И отрубился.

Очень трогательно.

Алексей оценил. Велел:

– Заботьтесь о нем как следует!

Как будто о раненом плохо заботились!

Затем махнул рукой:

– Красный, за мной!

И ушел командовать.

Тоже правильно. Уже давно миновал полдень, надо разобраться с ночлегом. Глупо спать на борту, когда рядышком – столица провинции Палестина.

Глава девятая

Провинция Палестина. Кесария. Прокуратор

Коршунов полагал, что после Антиохии и Тира его трудно удивить.

У Кесарии – получилось. Причем с самого первого взгляда.

Кесарийская гавань была громадной. Больше, чем обе тирские, вместе взятые. И она была явно искусственного происхождения. Здесь были настоящие доки и настоящий маяк. И само собой – великое множество кораблей, в основном – торговых. Больших и малых, самой разной постройки и оснастки. «Любимчик Посейдона», отнюдь не малыш, просто потерялся между двумя здоровенными зерновозами. Вообще-то Коршунов велел швартовать судно на, так сказать, «служебной стоянке», где стояли боевые корабли и иные государственные суда. Но капитан просто не смог туда протиснуться, и Алексей решил, что пешком будет проще. Разумеется, везде были толпы народу. Разумеется, все чем-то занимались. Сгружали, разгружали, продавали рыбу, масло, фрукты, коз и овец… Словом, всё, что пожелаешь. Само собой, все эти люди непрерывно болтали. Вернее, вопили, стараясь переорать друг друга.

Но это – внизу. Стоило поднять взгляд выше уровня моря, как он сходу упирался в белоснежный сверкающий на солнце храм, который парил над городом, потрясая красотой и размерами.

– Храм Августа, – сообщил Коршунову капитан с такой гордостью, будто сам его возвел. – Ирод Великий построил. В честь своего друга римского императора Октавиана Августа! Там, внутри, статуя Августа. Вот это – чудо! Она не меньше, чем статуя Зевса Олимпийского!

Сюрприз. Капитан «Любимчика» оказался кесарийцем.

– Там, под холмом, – капитан указал на храм, – есть галереи, в которые могут заходить корабли. Не мой, конечно. «Любимчик» для этого слишком велик! – добавил он не без гордости.

Сразу за мысом располагался еще один залив, где чалилась всякая мелочь, а по ту сторону залива, прямо на рифе – дворец царя Ирода.

– Ирода Великого! – уточнил капитан. – Он наш город и построил. Краше его нет на всём побережье! Да ты сам скоро увидишь, домин.

И Коршунов увидел. Они все увидели. Даже привычные к римской архитектуре варвары и те впечатлились. Город был белоснежным. И не просто белоснежным. Благодаря вкраплениям слюды, алебастровые плиты, которыми были облицованы стены, не просто сверкали – они сияли, будто инкрустированные драгоценностями. Дворцы, дворцы, колонны, громадные статуи, великолепные арки… И притягивающий взгляды храм Августа – апофеоз Великой Римской империи.

Но к храму они не пошли. Повернули направо – к дворцу прокуратора.

Перед дворцом главы провинции, как обычно, располагался форум, который более походил на стихийный рынок, чем на место общих собраний.

Вход во дворец охраняли легионеры Шестого легиона. Ferrata Fidelis Constans – Железного, Вечно Честного. Алексей знал, что Черепанов очень хотел бы вернуть его из Галилеи в Сирию. Поближе к границе с Персией. Тут Шестой легион был намного нужнее, а для поддержания порядка в провинции Палестина хватило бы и одного Десятого. Шестой перегнали на случай нового иудейского восстания, но в настоящее время его вероятность была равна нулю. Закон запрещал проживание обрезанных в пределах провинции Палестина. А если какая-то часть коренного населения Иудеи и ухитрилась спрятаться, то явно не в том количестве и не с теми возможностями, чтобы затеять войну. По закону Черепанов, как наместник Сирии (а легион формально считался сирийским) имел право предложить легиону передислоцироваться. Но именно попросить, а не приказать, потому что приказы легаты получали непосредственно из Рима. В том числе и приказы поступать в распоряжение наместников провинций. Так что сбудутся чаяния Геннадия или нет, зависело от командира легиона. И от прокуратора Палестины. Судя по тому, что увидел Коршунов у дверей прокураторского дворца, хозяин провинции вряд ли поддержит идею сирийского наместника. Что же до легата, то нужно быть очень большим патриотом, чтобы бросить не просто насиженное, а отлично обустроенное и спокойное место в Галилее и перебраться черт-те куда, в сирийскую пустыню – под возможный удар персидской латной конницы.

Увидев военного легата в сопровождении двух кентурий отлично экипированных солдат, охрана уважительно отдала салют. Разумеется, препятствий Коршунову никто не чинил. Прихватив с собой для солидности десяток парней, он проследовал внутрь.

Внутри было хорошо. Свежо, прохладно и тихо. Журчали фонтаны. Негромко переговаривались чиновники. Здесь была приемная и зал, где вершили суд прокураторы Кесарии. И жилые помещения, окна которых выходили к морю, но туда, в апартаменты прокуратора посетителям дворца доступ был закрыт и там же сейчас находился прокуратор, потому что болел. Впрочем, для военного легата Алексия было сделано исключение. Его впустили.

Из уважения к больному, Алексей вошел в опочивальню один.

Прокуратор был стар. И то, что он болел – не удивительно. Судя по его лицу, жизнь он вел отнюдь не аскетическую. Даже сейчас перед ним на столике стоял жареный поросенок, кусочки от которого отрезала и отправляла в рот прокуратору очень даже сексуальная мулаточка.

Алексей представился.

Прокуратор захотел узнать, как поживает наместник Геннадий Павел. А также его очаровательная жена Корнелия Преста, с отцом которой, Антонином Гордианом-Младшим, он, прокуратор, был весьма дружен. Коршунов ответил: нормально поживают, можно сказать – хорошо.

– Рад, – кивнул прокуратор и бессильно откинулся на подушки. Поросятину, впрочем, жевать не перестал.

Прожевав, поинтересовался, чем вызван визит легата в Кесарию. Коршунов ответил уклончиво, но сказал, что конечной целью путешествия является Иерусалим.

Прокуратор удивился. И насторожился. Он был опытный политический лис и привык к тому, что всё непонятное может оказаться опасным. А следовательно – надо проконтролировать.

– Я пришлю тебе проводника, – великодушно пообещал он. – Хорошего. Такого, что проведет вас наилучшей дорогой.

Коршунову было известно, что к Иерусалиму ведет вполне приличная дорога с соответствующими указателями, однако спорить не стал. Хочет прокуратор приставить к ним соглядатая – его право. Алексею скрывать нечего. А будет чего – так и это не проблема. Сорвется бедняга с какой-нибудь скалы – и привет близким.

Но в свои планы Алексей все же внес некоторые коррективы: отложил посещение лагеря Шестого легиона, которым был так заинтересован Черепанов, на обратный путь.

Откланявшись, Коршунов покинул дворец и занялся размещением своих людей. И себя заодно. С этим сложностей не возникло. Казенных гостиниц хватало. Правда, уровень комфорта оставлял желать лучшего, но Алексей не собирался задерживаться надолго.

Дав легионерам добро на самостоятельные развлечения, он с Настей и Красным занялся осмотром достопримечательностей.

Они посетили амфитеатр-ипподром, хоть и уступавший размерами тирскому, но тоже далеко не маленький. Побывали в огромном двухъярусном театре, в котором с самого утра шло представление (оплачивал какой-то местный политик), потом прогулялись к дворцу Ирода, на обратном пути зашли в приличную с виду таверну в районе порта и полакомились свежими морепродуктами. Затем поднялись в храм Августа и убедились, что да, капитан был прав: статуя императора была просто громадная. Причем не одна. Рядом возвышалась статуя, символизирующая империю. Сразу видно, уважал царь Ирод и римскую архитектуру и римскую власть. Власть, впрочем, платила ему тем же. В частности, подарила землю, на которой он и построил свою Кесарию. Такая дружба с чужеземными властителями и их богами могла бы показаться странной – для царя Иудеи. Но как оказалось, Ирод был вовсе не иудеем, а принадлежал к племени идумеев. Как понял Коршунов, они были кем-то вроде арабов на современном ему Ближнем Востоке[34]. То есть доставали иудеев как только могли. Каким образом их представитель стал иудейским царем – загадка[35]. Но – факт.

В таверне на Коршунова косились: целый легат в простой таверне, это примерно как генерал-лейтенант, без свиты забредший в солдатскую столовку – перекусить.