Собрание сочинений в 9 тт. Том 4 - Уильям Фолкнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего русского?
— Это люди, которые сами себе не хозяева. Всякий раз, выходя из дому, я должен был встречаться с Готри в каком-нибудь шалмане, а потом идти к Каллагену и умасливать его, потому что он из людей со взглядами, представляешь?
— С какими взглядами?
— С праведными. Из учебников воскресной школы. Что это нехорошо, она ему нравится, ему ее жаль, поэтому надо сказать Блеру, что он лгал, и никакой лошади у Готри нет. Когда человек отказывается от денег, которые сами идут в руки, самым большим дураком сочтет его тот, кто разумно относится к религии и оставляет все эти золотые правила в учебниках воскресной школы, откуда они и взяты. Если Господь не хотел, чтобы человек зарабатывал себе на хлеб с маслом, то с какой стати Он сделал воскресенье выходным? Что скажешь?
— Пожалуй, ты прав, — ответил шофер.
— Прав, конечно. Черт! Я сказал Каллагену, что Блер, как любой уважающий себя мужчина, прикончит нас обоих, и спросил, не считает ли он, что на жене Блера кончатся все женские шашни; что она будет последней.
— Значит, он не… — шофер, не договорив, умолк. Потом сказал: — Вон, посмотри.
Человек в котелке посмотрел. Сквозь просвет в соснах, посередине видимого фрагмента рисового поля, виднелась красно-черная точка, до нее было около мили; быстро движущейся она не казалась.
— Что это? — спросил он. — Лиса?
— Блер, — ответил шофер. — Быстро скачет. Интересно, где остальные?
Они наблюдали за движущейся точкой, пока она не исчезла.
— Домой вернулись, если не дураки, — сказал человек в котелке. — И нам бы пора.
— Пожалуй, — сказал шофер. — Стало быть, Готри еще не задолжал лошади Блеру.
— Еще нет. Готри ей не нравится. Больше она не пускала его в дом, по словам Берк, как-то ушла с вечеринки, потому что он был там. И без меня Готри не приехал бы сюда, она заявила Блеру, что не поедет, если он будет здесь, Пришлось мне снова потолковать с Каллагеном, тот стал каждый день приходить, растравлять душу Блеру лошадью, добиваться для Готри приглашения, потому что жену Блер намерен был привезти.
Шофер вышел из машины и пошел заводить ее. Человек в котелке закурил сигарету.
— Но своей лошади Блер еще не получил. Если у женщины такие длинные волосы, как у нее, то пока они собраны в узел, ничего страшного. Но когда застанешь ее с распущенными волосами — значит, все.
Шофер принялся вертеть заводную ручку. Лотом обернулся и, не распрямляясь, замер.
— Слушай.
— Что там такое?
— Горн.
Серебряный звук раздался снова, слабый, далекий, протяжный.
— Как? — удивился человек в котелке. — Неужели нужно здесь держать солдат?
— Это трубят они, — ответил шофер. — Значит, настигли лисицу.
— Слава Богу! — сказал человек в котелке. — Может, завтра вернемся в город.
Те двое в комбинезонах проехали по рисовому полю и стали подниматься на холм.
— Ну что ж, — сказал парень, — теперь он, небось, доволен.
— Думаешь? — отозвался старший. Он ехал чуть впереди парня. И говоря, не повернул головы.
— Три года гонялся за этой лисой, — сказал парень. — И убил наконец. Чего ж ему быть недовольным?
Старший не обернулся. Он, горбясь, сидел на тощем, облезлом муле, ноги его болтались. С ленивым, ироничным презрением произнес:
— Пожалуй, вот этого в джентль-менах никогда не понять.
— По мне лиса есть лиса, — сказал парень. — В еду не годится. Вполне можно было отравить ее и не гонять лошадей.
— Ясное дело, — сказал старший. — Вот этого тоже никогда не понять в них.
— В ком?
— В джентль-менах.
Они въехали на холм и свернули на слабоукатанную песчаную дорогу.
— Да, — сказал старший, — джентльмены джентльменами, но думаю, это единственная лиса, убитая таким образом в Каролине. Может, на севере лис так убивают.
— Ну тогда, провалиться мне, я рад, что живу не на севере, — сказал парень.
— Пожалуй, — сказал старший. — Последние годы дела у меня здесь идут на лад.
— Все-таки я хотел бы побывать там, посмотреть, — сказал парень.
— А я нет, — сказал старший, — раз тамошняя жизнь требует от человека так из шкуры лезть ради убийства лисицы.
Они ехали по гребню холма среди сосен, кустов падуба, черники и вереска. Внезапно старший, натянув поводья, остановил мула.
— Что? — спросил парень. — Что там такое?
Заминка была секундной; старший поехал дальше, но теперь стал насвистывать, выразительно, отчетливо, но негромко, печальная мелодия напоминала церковный гимн; из-за окаймлявших дорогу кустов чуть впереди раздалось фырканье лошади.
— Кто это? — спросил парень.
Старший не ответил. Мулы шли один за другим. Парень сказал:
— Распустила волосы. Горят, будто солнце в весеннем ручье.
Мулы шли шагом в солнечном свете, шурша копытами и покачивая ушами, люди сидели верхом неуклюже, ноги их болтались, поскольку стремян не было.
Женщина сидела на кобыле, волосы ее сияющим ореолом, золотым водопадом спадали на плечи; подняв руки, она шевелила в них пальцами. Мужчина сидел на гнедом чуть поодаль. Он закуривал сигарету. Мулы, свесив головы и поводя ушами, мерным, неспешным шагом подошли к ним. Парень бросил на женщину бесцеремонный и вместе с тем уклончивый взгляд; старший продолжал спокойно, неторопливо, неблагозвучно насвистывать; мужчины с женщиной он словно бы не замечал. Видимо, так и проехал бы мимо, но мужчина на гнедом обратился к нему.
— Лису настигли, так ведь? Мы слышали горн.
— Да, — ответил тот бесстрастным, медлительным голосом. — Да. Лиса попалась. Деваться ей было некуда.
Парень наблюдал за женщиной, глядящей на стар-» шего, пальцы ее на миг замерли в волосах.
— Что вы имеете в виду? — спросил мужчина.
— Загнал он ее на своем вороном, — ответил человек в комбинезоне.
— То есть, собаки в травле не участвовали?
— Нет, полагаю, — ответил тот. — У собак не было вороных.
Мулы остановились; старший из людей в комбинезонах держал голову едва повернутой к мужчине на гнедом, лица его под полями старой, утратившей форму шляпы не было видно.
— Лиса пробежала по старому полю к отвалу и притаилась там, наверно, с расчетом, что он перемахнет через канаву, а она побежит обратно. Собак лиса, надо полагать, не боялась. Столько уже дурачила их, что они ее не тревожили. Тревожил ее, я думаю, он. За три года они, наверно, узнали друг друга, как знают мать или жену, только вот жены у вас никогда не было. Словом, лиса была на отвале, и он знал,
