Академия в подарок - Лина Алфеева

Богиня! Какой же он кроха. Такой розовенький, крепенький, а как спит, только носик чуть слышно посапывает. Пробудившееся пламя костра было мягким, словно домашний очаг. Золотистый огонь скользнул на ладонь и заиграл на кончиках пальцев. Прости, малыш, но мне придётся тебя разбудить. Я провела по тёплой, пахнущей молоком щёчке, дотронулась до лба. Ребёнок сморщил носик и чихнул. Краем сознания отметила гул, пронёсшийся по поляне. Перевёртыши всё ещё мне не доверяли. Ну и пусть, я‑то в себя поверила. Пляшущее на коже пламя начало алеть, мягкое и золотистое, оно приобретало оттенки оранжевого и красного, а вместе с ним росла и тревога. Что, если я не смогу сдержать стихию и оставлю на нежной коже рысёнка огненную печать? В прозвучавшем в голове смешке отчётливо слышался треск горящей древесины:

«Джинни, с чего ты взяла, что Огонь ранит своих последователей?»

Я застыла в растерянности, не в силах поверить, что стихия ко мне обратилась. Впервые она сочла меня, огненную элементаль, достойной разговора.

«Я обращался к тебе, Джинни, но ты меня не слышала…»

Вздрогнув, прижала малыша к себе, словно стараясь защитить от Первородного пламени. Не позволю, не отдам! Страх бурлящим гейзером выплеснулся наружу. Родное и ласковое пламя стало невыносимо горячим, я стиснула зубы и зажмурилась.

«Вода… Слишком много… Она душит… Меш-ш‑ает…» – прошипел Огонь, будто в него и в самом деле плеснули воды. Языки пламени дёрнулись, скользнули по ногам и начали затухать. Костёр терял силу, вместе с ней уходила и боль.

«Джинни Джай-Дайз, ты что, решила завалить ритуал? – Мысленный голос Даркана звенел от ярости. – Неужели ты и в самом деле ни на что не способна?!»

Вот только не надо мне лишний раз напоминать, насколько я никчёмная! Сама прекрасно знаю! Безошибочно повернув голову, выхватила в толпе перевёртышей высокую фигуру Даркана. Запихни меня в Бездну, я и во Тьме смогу найти своего демона. По голосу. По запаху. По острому, пульсирующему желанию, которое заставляет, бросив всё, лететь навстречу пламени…

Чудовищным усилием смогла отвести взгляд от Шэлгара и тут же почувствовала себя такой одинокой.

«Тогда зачем ты каждый раз норовишь от меня ускользнуть? Позволь мне помочь тебе, Джинни. Огонь – это не только сила и свобода, он может быть разным: чутким и ласковым, как сердце матери, всепоглощающим и неудержимым, как истинная страсть…»

Пламя костра взметнулось выше головы, даже небо на мгновение стало золотистым. Я прижала к себе рысёныша, словно утопающий, цепляющийся за обломок плота. Даркан был прав: Огонь может быть разным. Он придаёт силы, наполняет энергией, но он же и сжигает изнутри, требует отдачи. Полученный дар нельзя сохранить, спрятать, оставить для себя, а ещё огненная стихия не направляет, не даёт подсказок. Так каким же будет твой путь, малыш? Рысёнок, будто услышав немой вопрос, открыл голубые глазки и схватил меня за указательный палец. Огонь соскользнул с него и обвил крошечное запястье. Малыш нахмурился, помахал ручкой, на которой теперь красовался пылающий браслет, и счастливо рассмеялся. Я приподняла новорождённого повыше, давая перевёртышам рассмотреть огненный символ. Торжествующий рёв пронёсся над поляной.

Да что ж они детей-то пугают?! Тише-тише, мой сладкий, не надо морщить личико. Просто большие дяди очень рады, что ты познакомился со стихией. Теперь ты вырастешь большим и сильным рысем и сможешь драть глотку не хуже своего папочки. Ну всё, хороший мой, теперь мне надо заняться твоими братиком и сестричкой. Будешь помнить тётю Джинни? Да? Малыш счастливо рассмеялся, а потом закашлялся. Я осторожно перевернула его, так, чтобы головка оказалась лежащей на моём плече. Рысёнок ещё раз кашлянул, и что-то теплое и мокрое поползло у меня по спине. Похоже, юный перевёртыш решил пометить меня на прощание. Оставалось надеяться, что его брат и сестра не последуют его примеру.

Я ожидала, что омовение малышки будет развиваться по похожему же сценарию, но ритуал преподнёс мне сюрприз. Нет, юная рысь не оставила мне на память «подарочка». Её пламя оказалось подобно фейерверку. Стоило мне призвать Первородный огонь, как в небо взметнулись тысячи искрящихся огоньков. Когда я передала девочку на руки дриаде, та улыбнулась и, поцеловав в лобик, нарекла крошку Искоркой. Тагир и Киара переглянулись и одобрительно закивали.

Рысёнка, за которым я была вынуждена прогуляться в Сумеречье, я приняла с особенным трепетом. Как-никак мы теперь связаны. Руки дрожали, я с волнением всматривалась в личико спящего малыша. Каким же будет твоё пламя? Будет ли оно бесстрашным, как у брата, или окажется искромётным и полным беззаботного очарования, как у сестры?

Костёр потемнел, красные пляшущие языки окрасились в цвет спелого граната и были встречены недоуменным гулом перевёртышей. Кто-то умный предположил, что это элементаль специально всех пугает, а дриада робко поинтересовалась:

«Джинни, что происходит?»

Ещё б я сама понимала! Такого Огня мне встречать не случалось. Он не разгорался, не рвался в небо, не стремился увлечь за собой, а стелился по земле, будто река крови, которой вдруг вздумалось превратиться в жидкое пламя. Вот Бездна-а‑а… Я так стремилась в Хаос, а когда он сам пожаловал, сразу и не признала. Через Инферно пробился, видать, сильно ему рысёнок нужен. Вот только для чего? Пламя липким, жалящим угрем поползло по ногам, стремясь добраться до посвящаемого. Я прижала малыша к груди и привстала на цыпочки.

«Ты всего лишь проводник, Джинни, не тебе выбирать…»

Я упрямо мотнула головой, не желая прислушиваться к словам Даркана. Как я могла отдать этого славного малыша, которого сама вытащила из Сумеречья, Тёмному Огню? Это действительно походило на какое-то жертвоприношение. Я поёжилась и переступила с ноги на ногу. Пламя продолжало струиться вдоль тела, поднимаясь всё выше и выше. Для того чтобы добраться до желаемой цели, ему была нужна я! Беспомощно взглянула на дриаду: если Хранительница сочтёт, что ритуал необходимо прервать, сразу из костра выпрыгну. Лучше жить без благословения стихии, чем впустить в себя такое!

Дриада меня удивила. Склонив голову набок, Хранительница задумчиво произнесла:

– Огонь бывает разным, Джинни, но это не означает, что он должен быть понятным… Это не твоё пламя и не твоя судьба…

– А что, если я не хочу такой судьбы своему подопечному?

– Всё не так страшно, Джинни, его родители и те поняли.

Повернулась и обомлела: глаза Тагира были наполнены гордостью, Киара нервно теребила нитку альмандиновых бус. Странно, а ведь прежде на ней их не было, или рысь прятала их под рубашкой? Если бы у меня в роду были последователи Хаоса, я бы тоже об этом особо не распространялась.

«Стесняешься меня? Да?» – бросил насмешливую мысль Даркан Шэлгар.

«Ты Страж Огненной Границы, это другое…» – отмахнулась я.

«И кто же я, по-твоему, Джинни?» – В мягком, бархатном голосе демона звенели стальные нотки.

«Давай не сейчас? У меня тут ритуал из-под контроля выходит…» – пожаловалась я, заставляя себя стоять смирно.

Языки пламени медленно ползли по телу, словно у огня, прибывшего из Хаоса, была вечность в запасе, а ощущения от его соприкосновения с кожей были не самыми приятными. На границе сознания что-то проворчал Даркан. Странно, но, похоже, демон всерьёз беспокоился из-за моей реакции на Тёмное Пламя. А как я должна к нему относиться? Для меня Огонь – бесконечная круговерть, быстрая, свободная от правил и условностей. Мне никогда не приходилось соприкасаться с пламенем, способным отнять чью-то жизнь. Я понимала, что рысёнку суждено стать защитником Заповедного леса, однажды ему придётся научиться убивать. Однако, глядя в голубые невинные глазки лежащего на руках крохи, я отчаянно хотела, чтобы его стихия оказалась иной.

Огонь может быть разным, но только от его последователя зависит, для достижения какой цели он будет использован. Стихия является отражением нашей сути, но выбор пути совершает не она. Я напоминала себе непреложную истину, пока костёр продолжал разгораться. Альмандиновое пламя больше не казалось пугающим. Я ощущала вибрирующую ярость и мощь стихии. Для неё не существовало запретов или ограничений. Чистая сила, не сдерживаемая правилами и условностями. Мне оставалось лишь смириться и позволить пламени добраться до конечной цели, ведь я была всего лишь проводником. Закрыв глаза, опустила кончики пальцев в костёр, позволив альмандиновому пламени скользнуть на ладонь. Руку скрутила болезненная судорога. Бездна, как же мне удержать это?! Огонь бился в кулаке пойманной стрекозой: не успела я половчее его ухватить, как он рассыпался крошечными искрами цвета спелого граната, которые так и норовили просочиться между пальцев. И ведь просачивались, заразы мелкие! Дальше медлить я уже не могла. Вскинув руку, осторожно провела по щеке рысёнка. Крохотная ручка ухватила меня за кончики пальцев и сжала так, что у меня перехватило дыхание. Голубые глазки потемнели, приобретая оттенок красного альмандина. Я застыла, не в силах пошевелиться, даже дышать перестала. Вглядывалась в лицо рысёнка и ждала дальнейших изменений. Со страхом смотрела в тёмные глаза и придирчиво искала в них следы безжалостности и кровожадности, но малыш всё так же безмятежно улыбался и довольно агукал. Неужели это всё?