Геродот - Игорь Суриков

Геродот был греком, но не из Греции в узком смысле слова — страны на юге Балканского полуострова. Балканскую Грецию именуют также «старой Грецией»; это — колыбель древнегреческой цивилизации.

Но была и Греция в широком смысле слова. В сущности, в понимании самих античных эллинов Греция была везде, где жили они сами. И эта «большая Греция» (или, как говорят ученые, греческий мир) ко времени Геродота охватывала обширные пространства — от Крыма на севере до дельты Нила на юге, от Кипра в самой восточной части Средиземного моря и чуть ли не Геракловых столпов (Гибралтарский пролив), которыми это море завершается на западе. Удивительно точным и полным воплощением духа этого народа-странника стал один из любимейших героев греческих мифов — мореход и воин Одиссей, неутомимый путешественник по Средиземноморью.

Но куда бы греков ни занесла судьба, они повсюду сохраняли, не растворяясь в чуждой среде, свои язык и культуру, нравы и обычаи, свойственные им уникальные политические формы. Где оказывались греки, там немедленно появлялись полисы.

Разумеется, никаких полисов еще не было, когда эллины впервые появились на юге Балканского полуострова на рубеже III–II тысячелетий до н. э., придя туда с севера, из района Придунайской низменности. Для первой греческой цивилизации — ахейской, или микенской, — были характерны совсем другие государственные структуры: «дворцовые царства» — монархии, опиравшиеся на бюрократический аппарат. Это гораздо больше напоминало не полис классической эпохи, а систему управления стран Древнего Востока: исторический путь греков еще не стал своеобразным, собственно античным. Всё изменилось после вторжения в Элладу новой волны греческих племен в конце II тысячелетия. Эти пришельцы сокрушили ахейскую цивилизацию, разрушили и сожгли дворцы. На их пепелищах несколько столетий спустя зародился полисный мир.

Греки — народ индоевропейского происхождения, предки их были степными кочевниками; теперь, оказавшись в совершенно иных географических условиях, им пришлось приобщиться к новому образу жизни.

С трех сторон — запада, юга и востока — Балканская, или материковая Греция омывается морем, а от северных соседей ее отделяют горные цепи. С географической точки зрения она четко подразделяется на три региона — Северную, Среднюю и Южную Грецию.

Северная Греция разделена почти пополам горным хребтом Пинд, протянувшимся в меридиональном направлении. К западу от Пинда лежит суровая горная область Эпир, а к востоку — область Фессалия, представляющая собой обширную плодородную равнину, со всех сторон окруженную горами. От остальной материковой Греции ее северная часть отделена труднопроходимыми горными цепями, через которые ведет единственный относительно удобный путь на юг — узкое и длинное Фермопильское ущелье на востоке полуострова.

Средняя Греция начинается на западе двумя окраинными областями — прибрежной равнинной Акарнанией и холмистой Этолией. Далее располагается географическое «сердце» Эллады. Здесь в небольших долинах между горными хребтами находился ряд маленьких областей — Локрида, Дорида, Фокида. В последней, на склонах знаменитой горы Парнас, был главный религиозный центр греческого мира — Дельфы с храмом Аполлона. Еще дальше на восток лежала богатая равнинная Беотия, центром которой был крупный город Фивы. Наконец, на крайней восточной оконечности Средней Греции, отделенный от Беотии горами Киферон и Парнет, подобно рогу выдается в море полуостров Аттика с центром в городе Афины. В этой области, которой суждено было сыграть наибольшую роль в жизни греческой цивилизации, невысокие горные хребты чередуются с малоплодородными, каменистыми равнинами.

Южная Греция — это большой полуостров Пелопоннес, соединенный с остальной Элладой лишь узким перешейком Истм, на котором стоял крупный город Коринф. В центре Пелопоннеса — обширная лесистая возвышенность Аркадия, одна из самых отсталых областей древней Эллады. На побережьях полуострова, кроме его северной области Ахайя, лежат пригодные для земледелия равнины: на западе — Элида (со вторым крупнейшим греческим религиозным центром Олимпией, где располагалось святилище Зевса), на востоке — Арголида. Особенно плодородны местности на юге Пелопоннеса — Мессения и Лаконика. Центром Лаконики — равнины, пересеченной хребтом Тайгет, — была знаменитая Спарта.

Какими же путями природные, географические условия Древней Греции влияли на ее историческую судьбу? Чтобы понять это, необходимо всмотреться в карту внимательнее и попытаться определить главные элементы ландшафта, характерные для региона обитания греков. Двумя основными природными факторами, воздействовавшими здесь на жизнь человека, были море и горы.

Уникальность географического положения Греции прежде всего в том, что она была, пожалуй, самой «морской» страной Древнего мира. Многочисленными выступами, полуостровами и островами Эллада глубоко врезалась в море. А можно сказать и наоборот — это море окружало Элладу отовсюду, глубоко вдаваясь в сушу причудливой формы заливами. Роль моря в формировании древнегреческой цивилизации трудно переоценить. Море не разделяло, а соединяло эллинов, манило и звало к себе, способствовало развитию мореплавания, в котором античные греки стали непревзойденными мастерами. «Море цивилизовало греков», — справедливо пишет швейцарский ученый Андре Боннар{7}. Оно постоянно присутствовало в их жизни: в Греции почти нет мест, где путник, поднявшись на гору или холм повыше, не увидит водный простор хотя бы вдали, блестящей на солнце полоской. Добраться от одного города до другого зачастую было гораздо легче и быстрее именно по морю.

…На рубеже V–IV веков до н. э. отряд греческих воинов-наемников, волею судьбы занесенный в самое сердце Персидской державы, пробирался на родину по ущельям и перевалам Малой Азии. Афинянин Ксенофонт, один из командиров отряда, оставил воспоминания об этом походе. Двигаясь от одной горной деревни к другой, обороняясь от нападений местных воинственных племен, утопая в снегу на каменистых тропах, греки мечтали об одном — поскорее увидеть море. Только это позволило бы им почувствовать себя в родной и привычной обстановке. И вот наконец ряды солдат огласил крик шедших впереди дозорных: «Таласса! Таласса!» («Море! Море!»). Ликованию не было предела (Ксенофонт. Анабасис. IV. 7. 24). Почти два тысячелетия спустя совсем другой возглас долетел с наблюдательной площадки одной из каравелл Колумба, пересекавших Атлантический океан. «Земля! Земля!» — кричал впередсмотрящий. Может быть, на этих двух примерах лучше, чем на каких-либо иных, видно различие в мировосприятии античных эллинов и европейцев эпохи Великих географических открытий. Смелые испанские мореходы уходили в океанскую даль, но думали прежде всего о земле. Греки, наоборот, могли удаляться от моря на многие дни пути, но жизни без него не мыслили…