Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги - Алексей Богомолов

Если в лужниковском Дворце всё было спокойно, то на Большой спортивной арене во время футбольного матча и руководителям, и сотрудникам охраны однажды пришлось поволноваться. Рассказывает ветеран органов госохраны Александр Шаров:

–  Один раз весной в Лужниках ложу отделывали и крышу там перекрыли, отремонтировав следующим образом: залили её тонким слоем цемента, стяжку сделали, но не закончили – в Лужниках не оказалось асфальта, чтоб её покрыть сверху.

Начинался большой футбол, приехало почти всё Политбюро, и гостевая ложа тоже полна была. А сотрудники решили проверить козырёк, хотя было видно, что там ничего нет. Ну и прошёл один по самому краю. Стяжка была тонкая и лопнула. Футбол начался, и подул сильный ветер. И вот это весь этот бетон рухнул прямо перед ложей!

Поиски ответственных за ЧП шли довольно долго, «разбор полётов» был как в Лужниках, так и в «девятке». Общими усилиями стороны пришли к консенсусу: признали, что виноваты сотрудники лужниковских инженерных служб…

Обычно маршрут Брежнева в Лужники проходил от Кремля через Новый Арбат, затем вниз к Москве-реке и далее через Смоленскую, Ростовскую и Саввинскую набережные. Если он ехал по Кутузовскому с дачи в Заречье или городской квартиры, то также выезжал на набережную. Заезжал кортеж генерального секретаря через въезд у реки, а потом сворачивал налево к Дворцу спорта. Лимузины подъезжали вплотную к дверям, расположенным между третьим и четвертым секторами. На время прохода руководителей наружное пространство ограждалось металлическими барьерами, а средняя часть фойе была на особом режиме, двери к секторам закрывались, и около них выставлялась охрана. А потом, когда все уже находились в ложе, режим снимался, и зрители могли свободно перемещаться по фойе.

В конце 1970-х годов во время подготовки к московской Олимпиаде, как рассказывают ветераны, произошёл небольшой аврал. Дело в том, что набережные Москвы-реки должны были стать ареной для марафонского бега и велогонок. Поэтому Смоленскую, Ростовскую и Саввинскую набережные стали расширять, менять там фонари, укладывать новый асфальт. Делалось это всё летом, и, как говорят, был упущен момент начала первенства СССР по хоккею. Уже был конец августа, и до открытия чемпионата оставалось буквально несколько дней. А маршрут Брежнева-то раскопан и завален бетонными блоками! В самом пожарном порядке был «облагорожен» резервный вариант маршрута: от Нового Арбата по Садовому кольцу до Зубовской и далее по Большой Пироговской улице к Лужникам. За несколько дней были сняты висевшие на растяжках тусклые уличные фонари и установлены бетонные столбы с красноватыми ртутными лампами (такие были только на Новом Арбате, Кутузовском и Ленинском проспектах). Срочно было уложено свежее дорожное покрытие, сделана разметка, установлены новые светофоры. И теперь обитатели Пироговки всегда могли узнать, поедет ли Леонид Ильич на хоккей. За час-полтора до игры на каждом перекрёстке этой в прошлом обычной улицы появлялись молодцеватые граждане в милицейской форме с жезлами и другими необходимыми гаишными атрибутами. Это было самым верным признаком того, что ожидается прибытие «генерального».

Ещё один штрих к картине. Долгое время Леонид Ильич буквально разрывался между двумя привычками: смотреть хоккей и программу «Время». Как бы быстро ни передвигался его кортеж, генеральный секретарь, как правило, не успевал после игры к себе в Заречье или даже на Кутузовский к началу «Времени». Хоккей в лужниковском Дворце традиционно начинался в 19 часов 30 минут. Такое время начала игр было обусловлено тем, что для людей, работавших на производстве, обычным временем окончания работы было 18 часов. За полтора часа они могли без особых проблем с любого конца Москвы добраться до стадиона и заполнить 12-тысячный зал. Но игра шла 60 минут чистого времени, да ещё были два 15-минутных перерыва. Никаких овертаймов в те времена не предусматривалось, разве что в кубковых встречах назначался дополнительный период. Но всё равно игры оканчивались самое раннее в начале десятого. И как говорят люди сведущие, «узнав, что есть мнение», руководство Лужников приняло решение начинать игры на час раньше – в 18 часов 30 минут. И никого не волновало, что обычные болельщики за полчаса не успеют добраться до Дворца спорта (только от метро «Спортивная» нужно было идти 10–15 минут пешком). Поначалу зал заполнялся только ко второму периоду, а потом любители хоккея как-то приспособились и стали сбегать с работы раньше. Зато Леонид Ильич успевал домой к началу любимой телепрограммы… А вслед за главным Дворцом спорта на более раннее время начала игр перешли другие хоккейные катки и футбольные стадионы. Даже те, на которых Брежнев никогда не бывал.

Хоккеисты, естественно, знали о своих высокопоставленных болельщиках. Министр обороны по крайней мере раз в год приезжал в ЦСКА, чтобы встретиться с командой. Специально для этого случая игроки приводили в порядок причёски и надевали военную форму. А к Брежневу, бывало, игрокам и тренерам приходилось подниматься в ложу прямо в хоккейной амуниции в перерыве игры. Вот как об этом вспоминал наш великий вратарь Владислав Третьяк:

–  Брежнев очень любил хоккей! Он и фигурное катание любил, но хоккей для него был превыше всего. Он присутствовал не только на всех матчах сборной, но и на многих играх чемпионата страны. Однажды в 1981 году я даже ходил к нему в ложу в перерыве между периодами матча СССР – Финляндия. Прямо в форме! Прибежал за нами министр спорта (председатель Госкомспорта СССР Сергей Павлов. – Авт. ) : «Давайте поздравим Леонида Ильича с днём рождения, он ждёт!» Как парторг сборной я вручил Брежневу подарок. Он меня расцеловал, поблагодарил за недавнюю победу в Кубке Канады и спрашивает: «А чего вы сейчас-то финнам проигрываете?» А мы в этот момент, как назло, действительно проигрываем 1:2! Я говорю: «Не волнуйтесь, Леонид Ильич, мы у финнов всегда в конце концов выигрываем. Просто сейчас пока вот так получается. Все будет в порядке!» Он опять: «А почему у вас фамилии на форме на английском языке написаны?» Отвечаю: «Потому что международный турнир». В результате за ночь нам пришили надписи на русском языке, чтоб Брежнев знал, кто есть кто из игроков. Но в принципе он очень тепло к нам относился: и зарплату, и ордена давал…»

А Виктор Васильевич Тихонов, тренер ЦСКА и сборной, точно так же поднимался к Брежневу, но уже с Фетисовым и Макаровым. Кстати, говорил, что это был единственный случай, когда он близко общался с генеральным секретарем.

Не все члены Политбюро ЦК КПСС были страстными хоккейными болельщиками. Например, председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, хотя и был спортсменом хорошего уровня (чемпион Ленинграда по академической гребле), относился к игровым видам спорта спокойно. И его очень раздражало, когда обсуждение хоккейных баталий среди высокопоставленных болельщиков происходило не на стадионе или во время отдыха, а прямо в Кремле на заседаниях Политбюро. Виктор Луканин, долгое время работавший в личной охране Косыгина, вспоминает такой случай:

–  В Политбюро главными болельщиками были Брежнев, Подгорный и Гречко. Все они болели за ЦСКА. И вот прямо на заседании Политбюро они затеяли обсуждение прошедшего хоккейного матча. Я не помню, был ли у Алексея Николаевича доклад или нет, но когда Брежнев и Гречко стали слишком громко говорить о том, кто и как забрасывал шайбы, Косыгин сказал: «Здесь, на заседании Политбюро, обсуждаются вопросы государственной важности, а вы чушь какую-то несёте!» Поднялся с места и ушёл. Не ручаюсь за дословную точность цитаты, всё-таки много лет прошло, но смысл был именно таков.

А заместитель начальника охраны премьера Валентин Серёгин рассказывал автору о том, как был свидетелем ещё одного конфликта на той же почве. На Политбюро обсуждался важнейший вопрос, который требовал серьёзной работы и осмысления. Когда члены Политбюро выходили, первым шёл Косыгин. А за ним – Брежнев с Подгорным, которые стали во весь голос обсуждать очередной хоккейный матч. Косыгин повернулся и говорит: «Лёня! Ну как ты можешь?» Махнул рукой и пошёл…

Когда у Брежнева здоровье было уже не в лучшем состоянии, врачи прописали ему для поднятия угасающих эмоций бывать на хоккее как можно чаще. Его и различными допингами выводили из дремотного состояния, и хоккеем. Вот какую историю вспоминал бывший начальник Четвертого управления Минздрава СССР, обслуживавшего высших руководителей СССР, Евгений Чазов:

–  Мы изучили все известные мировой медицине методы стимуляции функций организма, в том числе и центральной нервной системы. Кстати сказать, Андропов очень заинтересовался этими методами и попросил достать соответствующие препараты. Будучи страстным болельщиком хоккейной команды «Динамо», он в шутку сказал: «Посвятили бы вы во все тонкости руководство ‘‘Динамо’’, может быть, играть стали бы лучше. – Помолчав, добавил: – Думаю, даже при этом они ЦСКА не обыграют». (Это были годы острого соперничества «Динамо» и ЦСКА.) Действительно, вскоре ко мне пришли руководители «Динамо», которым я не только прочитал лекцию о возможностях скрытых резервных сил организма, но и передал ряд средств, которые ещё не числились в разряде допинговых.