Тревожные видения. Роман - Максим Карт

– Я о чём и говорю. Он определённо гребёт чёрное бабло. Только с чего?

Стукнувшись кружками, они проглотили водку. Лёха выдохнул через сложенные трубочкой губы, сморщив в отвращении лицо.

– Да пошли они все! Зарабатывать надо честно – своим горбом или головой, но никак не воровством.

– Сам знаешь, это радость для нашего человека: украсть, хапнуть, дать на лапу, чтобы своровать ещё больше. Мне ли тебя учить? За что твоего батю попёрли с автоинспекции?

Насупившись, Лёха потянулся за кружкой. Саша налил ему.

– Зачем ты так? Когда берёшь и не делишься, становится хреново, хоть и кажется сначала, что будет хорошо. Деньги работают против тебя, когда они грязные.

На что Саша ответил:

– У нас цивилизация денег. Их оборот растёт каждый день. Скоро они сметут всё. Останется посреди пустыни один человек в звериной шкуре с дубинкой в руке. Будет стоять и думать, где ему достать кусок мяса и глоток воды… Деньги в конечном итоге станут ничем, угробив тех, кто их создал.

Во время его пламенного монолога Лёха отрубился. Саша накинул куртку и вышел на улицу покурить. Морозная ночь была хороша: звёзды сияли в безоблачном небе, под ногами скрипел снег. Саша вспомнил о Юле – после достаточно долгого перерыва. Странно, как легко забывается хорошее. Он нервно выкурил сигарету и взял ещё одну… Бедная девка, не повезло ей. Чувство вины за то, что не сделал абсолютно ничего, вспыхнуло вновь, и оправдываться не хотелось – всякая попытка обелить себя пахла слабостью.

– Я трус… – зашептал он. – Кусок дерьма… Пусть мне тоже никто не поможет, когда мне станет плохо. Я желаю себе сдохнуть в толпе врачей от потери крови…

Он выплюнул окурок и пошёл спать.

23

Колесникова ломало – невидимый призрак вцепился в него когтистыми пальцами и вонзил острые зубы в его душу, он питался человеческой кровью. У призрака было имя – трескун. Он подцепил Колесникова на крючок. До сих пор достаточно было выкурить утром один его хрупкий жёлтый лепесток, чтобы чувствовать себя… Как? Хорошо ли? Он затруднялся с оценкой своего самочувствия. Вечером он вновь принимал дозу и на протяжении всего дня грезил о зелёной жестянке из-под английского чая с наркотиком и чёрной от гари стеклянной трубке. Если так пойдёт и дальше, он будет курить дурь на работе, но пока это не входило в его планы, неимоверными усилиями у него получалось сдерживать себя. Он вдавил педаль газа в пол до упора. «Тойота» рванулась с места, выбросив из-под покрышек грязный снег. Домой! Зазвонил мобильник. Колесников резко затормозил, машину занесло, мимо пролетела, дико сигналя, синяя «шестёрка». Телефон вывалился из дрожащих рук и утонул в грязной луже на коврике. Колесников нежно вытер его носовым платком и лишь после этого ответил на звонок.

– Слушаю, Игнат.

Молодой человек с пластилиновым характером, из которого хотелось вылепить соразмерную себе глыбу. Колесников старался помогать парню во всём, надеялся, что в конечном итоге сосунок превратится в настоящего следака. Он добровольно взвалил на себя эту миссию.

– Юрий Анатольевич, выручай! – Игнат был взволнован. – Хлестова помнишь? Не хочет, падла, колоться. Что делать, придётся отпустить.

– Не надо никого отпускать, Игнат. Никогда никого просто так не отпускай. Понял? Все люди грешны, любого можно упечь за решётку.

– С точки зрения закона он совершенно чист, никаких доказательств его вины…

Колесников заорал в телефон:

– К чёрту закон! Ты хочешь, чтобы он вышел от нас и убил свою жену? Возьми его за яйца и проверни их пару раз по часовой стрелке. Он сразу во всём сознается.

– Я так не могу… круто.

– Круто – разгребать трупы на местах преступлений. Я сейчас буду.

Он швырнул телефон на заднее сиденье… Трескун подождёт пока – ещё можно держаться, затирая тягу к опустошению собственного мозга чужими мыслями и действиями. Вернулся на работу. Некоторые на допросе постоянно лгут, другие чего-то не договаривают, и небольшой процент людей просто молчит. Отрешённо наблюдая за тобой с идиотским выражением лица, они кричат глазами: «Ну что, не добился от меня ничего? И не добьёшься! Ха-ха-ха!» Их мало, но они иногда встречаются, куски гранита…

– Будешь и дальше молчать? – спросил Колесников у Хлестова.

Тишина в ответ.

– Плохо! Где ты спрятал ствол? Куда ты его выкинул?

Следователь наклонился к нему, чтобы Хлестов почувствовал вонь из его рта, которая к концу рабочего дня становилась просто невыносимой.

– Ты ведь знаешь, но молчишь. Надеешься, что тебя выпустят отсюда за недостатком улик. Так? Точно. – Он развалился на стуле. Достав из кармана автоматическую шариковую ручку, щёлкнул ею пару раз и повертел в руке, не отводя взгляда от допрашиваемого. – И ты прав. Нет улик – нет доказательств. Ты выйдешь на свободу. Только ты не учёл самой малости. Знаешь чего? Вижу, тебе интересно. Не учёл ты, Хлестов, того, что ты всё равно останешься убийцей, на воле ты будешь гулять или в камере дышать вонючим потом. В душе своей ты будешь носить грех, пока не сойдёшь с ума… Не скажешь, где пистолет? Ну и хрен с тобой! Не моё это дело. Пойду я лучше пивка попью, пусть Игнат сам с тобой возится.

Конец ознакомительного фрагмента.