Страсть замедленного действия - Арина Ларина

– Да, – хмыкнула Василиса. – Сложно в наше время быть убийцей. Никаких нервов не хватит, страдалица ты моя! Всё, снимай венец мученицы, не вышло у тебя постоять за свою девичью честь в полную силу. Жив твой Яковлевич.

– Откуда ты знаешь? – даже боясь дышать, прошептала Полина. Она уже мысленно примерила на себя робу заключённой, подержалась за холодные прутья тюремной решётки и похоронила свою молодую жизнь.

– На работу тебе звонила. Я ж тебя, дуру, потеряла. Думала, что ты либо в бега подалась, либо с моста в речку сиганула, либо сдаваться пошла. Звоню, а у тебя там девица какая-то трубку снимает. Ну, я лаптем прикинулась, говорю, мол, позовите Федосееву. А та мне в ответ: она здесь больше не работает. То есть с этим пунктом прояснилось сразу. Я тогда говорю: а директора можно? Того, который Александр Яковлевич. Она говорит, мол, по какому вопросу? А я ей тогда: а что, он жив? А эта мне: а что ему сделается? То есть чувствуется, любят у вас начальство. Короче, я тебе к чему так подробно рассказываю. Мы с этой Катей пообщались, я всё выяснила. Директор твой живой, с рогом посередь лобешника, злой, как чёрт, тебя уволил. Правда, мозги-то у него работают – не по статье уволил, просто по собственному желанию. Они тебя сейчас ищут, чтобы ты заявление написала и книжку трудовую забрала. Полицию никто не вызывал. Народ там угорает, все всё поняли правильно, тебя одобряют. Там у вас, видать, каждый первый мечтал ему в табло заехать, а мечта исполнилась только у тебя, зато за всех сразу. Таким образом, у меня две новости – плохая и отличная. Плохая – тебе снова надо искать работу, отличная – мне не придётся таскать тебе в изолятор помидоры, апельсины и лобзики для подпиливания решётки. Кстати, молодой человек, – тут Василиса круто и совершенно нелогично перепрыгнула на другую тему, – а вы женаты?

– Нет, – опешил Пётр, ещё не отошедший от её тарахтения и медленно осмыслявший факты. – А что?

– Ха, он ещё спрашивает. Тут две симпатичные, незамужние и частично свободные дамы, а он такие вопросы задаёт. У нас стресс, нам бы выпить в хорошей компании.

– Он плохая компания, – отмерла Полина, медленно начинавшая веселеть. Всё же хорошо оставаться по эту сторону закона. Счастье-то какое! – Он товарищей по застолью спаивает до бессознательного состояния, а они потом просыпаются и ничего не помнят.

– Просыпаются-то хоть с ним? – игриво пошевелила бровями Василиса.

– Нет. Одни, у себя и одетые, – фыркнула Поля. – Я угадала ход твоей мысли?

– Ужас какой! – искренне огорчилась подруга и осуждающе посмотрела на Петра. – Что ж вы так, юноша? Как можно обнадёжить, и в кусты? Вот все вы такие!

– Я исправлюсь, – изобразив раскаяние, пообещал Скоберев. – Третьей будете?

– Я? – зарделась Вася. – А кто ещё будет?

– Мы с Полиной, – пояснил Петя, чем сразу пресёк дальнейшие планы Василисы на себя и объединил себя с Полей.

– Не, у меня есть с кем провести приятный вечер, – сразу поскучнела Василиса. – Кстати, Полька, ты что теперь делать-то будешь?

– Напишу заявление и пошлю тебя за трудовой книжкой, – подумав, решила Поля.

– Я могу, – сразу вызвался сосед. – Заодно с директором твоим познакомлюсь. Если повезёт, то и добью.

Он доброжелательно улыбнулся, как аллигатор, умильно разглядывающий свой предстоящий обед.

– Не надо нам кровопролития, – отмела его самопожертвование Вася. – Я съезжу. Может, мне их директор вообще понравится. И я поменяю работу на более высокооплачиваемую. Всё, закрыли тему. Я поехала, меня Вадик дома ждёт. А вы тут не хулиганьте. Всё, физкульт-привет.

И Василиса, весело подпрыгивая, побежала вниз, увлекая за собой грохочущее эхо.

Лето набирало обороты, надрываясь по утрам пением птиц, весёлыми гудками автомобилей и звонкими криками одуревшей от каникулярного счастья детворы. Полина существовала в абсолютной противофазе с большинством жителей города, погружаясь в вязкую и непроходимую депрессию. Ей ничего не хотелось, не было ни грустно, ни весело – ей было никак. Даже страх безработицы отошёл куда-то на задний план, так как родители, перепуганные её рассказом про шефа, спешно прислали внушительную сумму на походы к психоаналитику. Они там вообще в своей Америке слегка двинулись умом и искренне путали ту реальность и нашу. Полина сначала вяло попыталась объяснить, что никакого психоаналитика у неё нет и ходить не к кому и незачем. Максимум, что может быть, это она нарвётся на какого-нибудь психолога с сомнительным образованием и опытом, но принимающего в супернавороченном кабинете, украшенном слепленными в фотошопе лицензиями и сертификатами. Потом она сдалась и пошла получать перевод.

Ей как-то сразу стало наплевать на всё. Пётр с Василисой тормошили её изо всех сил, но даже когда вышедшую за продуктами Полину едва не сбила «Газель», она испугалась словно через вату. А то и вовсе не испугалась. Оценить свои эмоции она затруднялась. Мозг вроде и подсказывал что-то, но ничего внутри не вздрагивало и не сжималось.

– Это депрессия, Полька, – испуганно бубнила Василиса, в очередной раз пытаясь расшевелить подругу хоть чем-нибудь. – Это очень опасно. Ты пойми, надо к врачу! Обязательно! Это болезнь, она сама не проходит, надо что-то делать. Ты же сама чувствуешь, что что-то не так?

Полина в ответ лишь пожала плечами:

– Ничего я не чувствую. И мне плевать. То есть умом я понимаю, что катастрофа, а испугаться не могу. Голова-то у меня нормально работает, не переживай.

– Нет уж, я переживаю. А вдруг ты что-нибудь удумаешь?

– Не удумаю. Мне вообще всё равно. – Поля неподдельно уныло вздохнула. – Я живу и живу. Нет, я знаю, что это кошмарно, но сделать ничего не могу. Я и по собеседованиям хожу…

– Да на собеседование надо идти с огоньком внутри, с драйвом, тебе и ходить в таком состоянии бесполезно, ты как бледная тень и никому не интересна.

– Ага, – покладисто согласилась Поля. – Меня даже собаки у мясного перестали замечать. Раньше либо лаяли, либо хвостами виляли, либо хотя бы смотрели в мою сторону, а сейчас я специально мимо прошла – а они меня как будто не видят. Вот ужас-то.

– Что-то я сомневаюсь, что ты осознаёшь весь ужас, – мрачно заявила Василиса.

– Правильно, не осознаю на эмоциональном уровне, но мозгами понимаю.

– Попробуй фильмы грустные посмотреть, слезливые такие, – предложила расстроенная Василиса. – Или комедии. Хотя нет, отрицательные эмоции сильнее положительных, смотри слезливые.

– Да пробовала я, – отмахнулась Поля. – Не берёт ничего.

– Слушай! – осенило подругу. – Тебе нужно сменить обстановку!

– Полежать в клинике для душевнобольных? – подозрительно поинтересовалась Полина.