Святки без оглядки - Ярина Колка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снеженика напугалась:
— Бабусь, это что же происходит? Я такая тут и останусь? — она снова скривилась, готовая вот-вот разрыдаться. — Я домой хочу, меня жених ждет! Я на маникюр на завтра записана! — и Снеженика снова взвыла.
— Ишь ты, хранцуз чтоль? Ниче, подождет, не развалится…
— Какой француз? Я не хочу коров доить, я их боюсь!
— Значит, научишься, — уверенно прихлопнула бабка, поднимаясь с топчана, но поймав полный ужаса и недоумения взгляд Снеженики, добавила полушепотом: — То бесы играют в свои игрища, да вот токмо Святки — не время их силы. Сейчас силы другие правят, а значит, и игрища их контролируют. Раз уж ты тут, значит, поучить вас с Глашкой решили. Как и меня, грешную, однажды. Прими, девка, урок ентот, а как усвоишь — вернут они как было, уж мне-то верь.
— А жених? — ужаснулась Снеженика, вспомнив про Вадьку. — Да он эту вашу Глашу… она же… Он же меня бросит! Ааааа!
— Хех! Коли по судьбе тебе — не бросит! — улыбнулся дед Данила. — Судьба, что петля, затянет, да не выпутаешься! Я вот не выпутался…
— Ах ты ж, старый… — начала было бабка Анисья, но ее прервал истошный визг со двора.
В сенях раздался топот ног, потом грохот ведер и вопли. Дверь отворилась, хлопнув о стену так, что с нее посыпалась побелка, в избу ворвался поток морозного воздуха, потом испуганный с вздыбленной шерстью и глазами в полморды кот, и наконец, девчата, толкаясь и вопя, посыпались через порог.
— Бабусь, там Клёкот Петрович взбесился! Рычит и даже на кур кидается! Ульянку за коленку укусил! — задыхаясь и хватая ртом воздух, как от быстрого бега, доложила одна. — А ты, дедусь, отца Игната возвертай! Как есть бес в его вселился, гнать надо!
Глава 10
— Наконец-то! Ты чего так долго?! — Ксюха, едва открыв дверь, буквально за грудки втащила Вадика в квартиру.
— Долго? — удивленно переспросил тот. — Семь утра!
— А мы тут, знаешь ли, с пяти не спим!
Вадим недоуменно оглядел Ксюху: в мятой пижаме, вся всклоченная, короткие черные волосы торчат в разные стороны, бледная как полотно и глаза в пол лица: то ли со сна, то ли на эмоциях.
Она трясущимися руками приняла у него куртку и, повесив ее мимо вешалки, настойчиво потащила Вадика в комнату.
— Ксень, да что у вас стряслось-то? Трезвонишь ни свет, ни заря! Я ни черта не понял!
— А уж я-то как не поняла! — охотно поддержала Ксюха, заталкивая его в спальню. — Твоя благоверная, вот ты и разбирайся, какая извилина у нее за какую зацепилась, и где переключатель сработал. А то я уже за свой рассудок переживать начинаю!
— Чего? — выгнув бровь, Вадим снова недоуменно уставился на нее, но Ксюха резво развернула его за плечи.
— Вот чего! — обвинительным тоном объявила она, указывая на свой диван. Там, забившись в угол и накрывшись с головой одеялом, замерла Снеженика. Рядом неуверенно топтались два Ксюхиных шпица Поночка и Чубчик, они удивленно переглядывались и принюхивались в нерешительности.
— Полюбуйся! — вздрагивающим от волнения голосом продолжила Ксюха. — Мало того, что мой Вениамин Звездоцап фон Бойчик в три ночи вздумал играть в петуха, пол дома перебудил своим воем, так эта туда же! Проснулась в пять утра и давай громыхать впотьмах чем ни попадя. Спрашиваю: «Ты чего потеряла?» Знаешь, что отвечает? «Ведро, говорит, ищу, надобно корову подоить!» Корову, Вадим!
Ксюху нервно передернуло и она подтолкнула к дивану обалдевшего Вадьку.
— Ты послушай, кстати, что она бормочет! Это же молитва! Настоящая! Откуда она ее знает? Отродясь даже в церкви не была!
Вадим потоптался у дивана, задумчиво почесал репу, снова недоверчиво оглядел Ксюху, пытаясь сложить в уме два и два, и вдруг, развернувшись, решительно отправился на кухню.
— Ты куда? — сорвалась вслед за ним Ксюха.
— Чего вы вчера пили? — громко хлопая дверцами шкафа, спросил он. — Бутылку покажи! Суррогат какой-нибудь купили, да? — он нагло заглянул под мойку, тряханул мусорное ведро.
— Сдурел? — возмутилась Ксюха. — Ничего мы не пили, только чай! Она ко мне в двенадцать ночи заявилась. Из-за тебя, кстати! Сколько можно уже? Ты или бросай ее, или женись, или зарплату мне назначь ежемесячно, я вам семейным психологом работать не нанималась!
— Психиатром… — задумчиво протянул Вадим, зацепившись взглядом за кресло.
Там, пытаясь уместиться всеми четырьмя лапами на изящной декоративной спинке, балансировал Вениамин Звездоцапыч. Он отчаянно старался усидеть на ней как на насесте, падал носом в подушку, пыхтел, пушил хвост и упрямо запрыгивал снова.
— Кстати, да! — проследив за его взглядом, тяжело вздохнула Ксюха. — И у этого что-то переклинило. С утра по дому меня гоняет, но это ладно, я уже привыкла, но, Вадь, он даже Поночку сегодня обижает! Я ветеринара боюсь вызывать, скажет — неизвестный науке случай, придется усыпить…
Звездоцапыч в очередной раз сверзился со спинки и тут заметил Вадика и Ксюху. Повернув голову вбок, он сначала недобро оценил их одним глазом, потом, по-куриному — другим, и вдруг, соскочив с кресла, бросился прямиком на Вадима.
Тому считать укусы было не впервой, вот только на этот раз Звездоцап не кусался. Затянув грозное «Рр-о-о!», он распушил хвост, подпрыгнул и боднул Вадима в коленку.
— Витамин, ты че? — удивился тот, но пёс не унимался и, обойдя его как боец на ринге, боднул носом под другое колено.
— Видал? — нервно воскликнула Ксюха. — Шпиц клевачий! А вдруг это бешенство?
А вот это зря. Звездоцап оглянулся на голос, и Ксюха непроизвольно побледнела от этого взгляда, робко отступая за спину Вадима. Шпиц словно этого и ждал и с гортанным «Ро-ро-роо!» с разбегу кинулся на хозяйку.
— Аааааа! — испуганно завопила Ксюха, ухватилась за Вадима, и теперь они с Звездоцапычем наматывали круги вокруг обалдевшего парня: одна — с воплями, второй — с непонятными урчащими звуками.
— Стоп. Сто-оп! — заорал Вадим, когда голова начала кружиться от этой мельтешащей карусели.
Одной рукой он поймал Ксюху за рукав пижамы, второй — подхватил за шкирку зарвавшегося шпица. — Может, мне просто всех троих погрузить в машину и доставить в дурку? А там пусть разбираются!
Звездоцап в дурку не хотел, поэтому, исхитрившись, извернулся и цапнул обидчика за руку.
Вадька выпустил шпица, а тот, нет бы поиметь совесть и отступить, издав очередной гортанный рявк, вдруг снова рванул
