Мадам в сенате - Энн Флетчер

– Подкомитет сам будет решать, что его касается, а что нет! – рявкнул председательствующий.

Уорд начал торопливо рыться у себя в дипломате. Однажды этот эпизод уже всплывал на слушаниях, когда решался вопрос о выдаче лицензии акционерному обществу. Инспектору полиции нравов пришлось под присягой давать письменные показания. Очевидно, это ведомство раздиралось распрями, имели место всякого рода подсиживания и все шпионили за всеми, рассылая рапорты сразу в несколько инстанций.

Ксавьера мягко дотронулась до руки Уорда и сказала в микрофон:

– Я постараюсь дать исчерпывающий ответ, но боюсь, что это займет слишком много времени.

Сенатор Ролингс зловеще ухмыльнулся.

– Ничего. Не торопитесь и рассказывайте все, что вам удастся вспомнить. Мы для того и собрались, чтобы ознакомиться с фактами.

Ксавьера погрузилась в воспоминания.

Вскоре после появления в ее квартире инспектор уже сидел на корточках под раковиной на кухне и орудовал гаечным ключом.

– Ну… – начала Ксавьера. – Через несколько минут после своего прихода он, точно обезьянка, лазил по кухне. Но орешек оказался твердым, так что пришлось ему попотеть.

Зрители дружно ахнули, а сенатор Ролингс подался вперед. У мисс Гудбоди заблестели глаза. Питерсдорф прокашлялся и уточнил:

– На кухне? А еще кто-нибудь был в квартире? Инспектор явился в весьма неподходящее время и едва не увидел то, что совсем не предназначалось для его глаз.

Перед самым его приходом Джулия развлекала двух джентльменов на кухне: они намазывали интересные участки ее тела мороженым, а затем слизывали его. Услышав звонок, Ксавьера быстро выпроводила их в кладовку и велела сидеть тихо.

– В соседнем помещении лакомились мороженым.

– Мороженым? – упавшим голосом переспросил сенатор. – Ну, а чем занимался инспектор после того, как ушел из кухни?

На стене спальни разболталась розетка. Инспектор взял отвертку и укрепил ее.

– Потом он очутился у меня в спальне и загнал куда следует парочку шурупов.

Сенаторы переглянулись. Тем временем Уорд разыскал письменный отчет инспектора и теперь укоризненно смотрел на Ксавьеру, ожидая, когда она закончит свое повествование. Питерсдорф, напротив, с нетерпением ждал продолжения. Наконец он не выдержал:

– Вы хотите сказать, что имел место… э… контакт? Ксавьера пожала плечами.

– Можно назвать и так. Он привел отвертку в контакт с шурупами и укрепил на стене электрическую розетку.

Аудитория разразилась хохотом. Сенатор Ролингс для проформы стукнул молотком по столу и гаркнул, обращаясь к советнику:

– Задавайте вопросы по существу!

– Да, сэр. – Питерсдорф заглянул в шпаргалку и снова обратился к Ксавьере: – Должен ли я сделать вывод, что в указанный промежуток времени в вашей квартире не произошло ничего из ряда вон выходящего?

Ксавьера задумчиво подперла щеку рукой. Ну, это как посмотреть. Без сомнения, подкомитет счел бы из ряда вон выходящим то, что происходило в столовой. Ей стоило огромных усилий не допустить туда инспектора. Шила, проказница Шила, обожающая разные выдумки, ублажала клиента, который со спущенными штанами лежал на столе, а она подскакивала на нем, держась за люстру. В самый ответственный момент она угодила пальцем в патрон.

Прибывшие по вызову врачи долго удивлялись, увидев человека в глубокой коме, с блаженной улыбкой на устах.

– Действительно, – произнесла Ксавьера, – кое-кого ударило током.

Питерсдорф нетерпеливо кашлянул.

– У меня создалось впечатление, мисс Холландер, что вы уклонились от ответа. Нас интересует то, что произошло между вами и инспектором.

Ксавьера пожала плечами.

– Ну, он как следует обработал мои шишечки, а потом я дала ему прикурить.

Зал затаил дыхание. У Питерсдорфа загорелись глаза.

– Вы имеете в виду?..

– Медные ручки в виде шишечек на моей двери. А после того, как инспектор хорошенько отполировал их, он взял у меня изо рта сигару и сам докурил ее.

Сенатор Ролингс всем телом подался вперед.

– Мисс Холландер, какие-нибудь деньги перешли при этом из рук в руки?

– Да, я дала ему шестьсот долларов. Сенатор был явно огорошен.

– Вы – ему? – Постепенно его физиономия просветлела. – Ага – взятка? Вы пытались подкупить должностное лицо при исполнении!

Ксавьера открыла было рот, но Уорд перехватил микрофон.

– Сенатор Ролингс, инспектор был владельцем этого жилого здания, и мисс Холландер вручила ему квартирную плату. Я располагаю его письменным свидетельством на этот счет.

Сенатор что-то буркнул и сделал неопределенный жест рукой. Уорд подошел к нему и протянул документ. Питерсдорф и все члены подкомитета вытянули шеи. В усилителях, которые забыли отключить, послышались какие-то нечленораздельные звуки. Мисс Гудбоди попыталась поймать взгляд сенатора Ролингса, а когда это не удалось, направилась туда, где сидела Ксавьера.

– Привет! Я – Тоби Гудбоди.

– Привет! Мне, наверное, нет смысла представляться?

– Еще бы, – захихикала девушка. – Я – ваша фанатка.

Ксавьера одарила ее солнечной улыбкой.

– Где вы оторвали такое обалденное платье?

– Одна моя знакомая в Лос-Анджелесе содержит швейное ателье. Она внимательно следит за модой. Мисс Гудбоди восхищенно поцокала языком.

– Клевые рукавчики! На вас они – просто блеск! У вас такие красивые руки! Как вы думаете, а мне она согласится сварганить что-нибудь этакое?

– Конечно. Приезжайте в Лос-Анджелес. Она не шьет без примерки.

Мисс Гудбоди опечалилась.

– Не думаю, что это получится. Мне легче смотаться в Париж, Лондон, на Гавайи и в прочие такие места, но кто же ездит в командировку в Лос-Анджелес? Послушайте, у вас, наверное, все дела стоят?

– Нет, почему? Я отдала распоряжения на время своего отсутствия.

– И сколько, по-вашему, вы здесь проторчите?

– Возможно, дня два-три. Мисс Гудбоди закатила глаза.

– Гм… Только не ляпните чего-нибудь такого, что им будет не в кайф. Усекли?

– Не вполне. Кажется, я им с самого начала… не в кайф.

Галдеж за столом, где сидели сенаторы, начал стихать, и мисс Гудбоди заторопилась. На прощание она успела шепнуть:

– Это точно. Но все равно следите за собой. Знаете, что такое неуважение к власти? Если вас уличат в этом, то упекут в каталажку. Пусть себе треплются, не принимайте к сердцу. Ладушки?

На губах Ксавьеры появилась неуверенная улыбка. В это время вернулся Уорд.

– Все в порядке. Только не дай им спровоцировать себя. Не дразни гусей, Ксавьера. Из этого ничего хорошего не выйдет. Если тебе инкриминируют неуважение к верховной власти, ты попадешь отсюда прямиком за решетку.