Мстящая - Джулия Кеннер

– Ты действительно уходишь от меня?

Его улыбка была горькой.

– Я буду рядом, Лили, – он бросил взгляд на Роуз, – Я ни за что не позволю ключу попасть в руки Кокбиэля. Я вернусь. Но ты, возможно, не будешь рада меня видеть.

ГЛАВА 8

Я мчалась сквозь утренний трафик на своем винтажном Триумф Тайгер, руки Роуз на моей талии, а лицо крепко прижато к моей спине. В том, как она держалась за меня, был страх, и видит бог, я была рада. Рада была пугать свою маленькую сестренку быстрой ездой на мотоцикле, который ей никогда не нравился, и на котором она всегда отказывалась ездить.

Потому что пока она боялась, она не была Джонсоном. И пока она не была Джонсоном, ее прикосновения не вызывали тошноту.

— Что ты делаешь, Лили? – спросила она, когда я проскочила на красный свет.

— Алиса, — поправила я, – Ты должна называть меня Алисой. Я же говорила тебе. С Джо нужно все сделать правильно.

— Ах, да. Я помню, – но ее слова были неуверенными, как будто она пыталась воспроизвести сложные воспоминания. Я боролась с необходимостью бросить мотоцикл, прижать ее к себе и обещать, что все будет в порядке. Но я не могла. Все что я делала раньше – это давала обещания. Сейчас я должна была выполнять их.

Я заехала в наш потрепанный район ветхих панельных домишек с заброшенными газонами и дворами, украшенными пивными банками. Когда-то, наш дом был ухоженным, наша мама следила, чтобы покраска была свежей и чистой, а растения политыми и цветущими. Когда-то удобные качели возвышались на переднем дворе, всего лишь в нескольких метрах от аккуратного знака, который гласил: «Резиденция Карлайлов – Добро пожаловать!»

Теперь знак был размыт дождями и почти не читаем, качели покрылись ржавчиной, на шторах красовались пятна плесени. Место выглядело тусклым и безжизненным, и впервые я была рада, что у меня есть новая жизнь. Новый дом. Даже новая я.

Я заглушила двигатель мотоцикла.

– Пойдем, — сказала я Роуз.

Она закусила нижнюю губу. Она нервничала. Она была Роуз. И я не могла быть более счастливой.

Пока мы шли к парадной двери, я гадала, почему Джонсон отступил. Я сделала что-то, чтобы убрать его в сторону? Могу ли я это сделать снова?

Не то чтобы у меня было много времени, чтобы обдумывать эти странные вопросы. Наш дом вовсе не особняк, дорожка к дому, вовсе не частный подъезд, и мы за шесть больших шагов подошли к веранде.

– Он дома? – спросила я, впервые вспомнив, что у Джо была работа. Забыть об этом было не сложно, учитывая что, когда умерла моя мать, он провел на диване больше времени, чем конструировал дома и строил стены.

Роуз пожала плечами.

— Обычно да, особенно с тех пор как ты умерла, — она наморщила лоб, но не выглядела сильно расстроенной.

Я скорчила рожу, снова чувствуя вину. Мое решение пойти и убить Джонсона той ночью, было невероятно сильным. Я была эгоисткой и поплатилась за это. И крупно.

Мы вскарабкались по ступеням, и я из-за всех сил постучала в дверь левой рукой. Моя правая была занята – Роуз переплела свои пальцы с моими и крепко сжала. Я понимала, зачем ей это. Она хотела быть со мной, так же как и я с ней.

Джо не всегда был дерьмом – когда он женился на моей маме, он был очень не плох. Я помню, как он носил меня на плечах и подолгу катал нас с мамой на его корвете.

Но все изменилось, когда умерла мама. Джо, который мне нравился, сменил пьющий Джо. Джо, который иногда мог ударить. Джо, от которого я бы точно ушла, если бы не факт, что Роуз вынуждена была жить с ним, а я обещала моей маме, что присмотрю за младшей сестренкой.

Я уж было подумала, что он собрался и ушел на работу, когда заметила движение за стеклом парадной двери. Затем я разглядела его очертания, скрытые замерзшим стеклом.

— Чё нада? – потребовал он.

Я склонила голову к Роуз, безмолвно даря ей поддержку.

— Это я. Я вернулась.

Щелкнула задвижка и распахнулась дверь, являя Джо в грязных джинсах и футболке не первой свежести. Я ожидала, что он хотя бы обрадуется. Внимательно осмотрит Роуз, проверяя ее на наличие ран и синяков. В конце концов, ей всего лишь четырнадцать и ее не было дома больше суток.

Но ничего такого он не сделал. Он приготовил вязкий плевок и послал его во двор.

– Малышка, ты забыла ключ? – он перевел взгляд на меня, выражение лица чересчур сосредоточено, из-за спиртного, которое я теперь чувствовала в его дыхании. Он осмотрел меня сверху донизу, и я почувствовала дискомфорт и подумала, что было бы неплохо переодеться. Я все еще была в грязных джинсах, точно такой же майке и в красном кожаном плаще. Обычно плащ скрывал нож, который я крепила к своему бедру. Но сейчас, из-за того как я стояла, я могла разглядеть, как выглядывала рукоятка. Джо, вероятно, тоже.

Он встретился со мной глазами.

– Я тебя знаю?

— Я… я это… я была подругой Лили.

— А, – он посмотрел куда-то между нами, – Ну тогда входи.

Роуз посмотрела на меня, а я пожала плечами. Затем мы последовали за ним внутрь, хотя «последовали» — это не совсем точно. Он уже был в конце коридора, ведущего к залу. Когда мы туда дошли, он уже был в любимом кресле, ноги на кушетке, а футбол на экране телевизора.

Он заметил, что я разглядываю.

– Классика, — сказал он, – Ковбои растоптали Рэдскинс. Вот она красота.

— Ага. Ммм, слушай. Мне нужно тебя о чем-то спросить.

— Валяй, — сказал он, поднимая пульт и увеличивая звук.

— Я хочу забрать Роуз к себе домой, ненадолго. Я, хм, думаю, Лили бы это понравилось. И я думаю, для Роуз так будет лучше, – добавила я, выпалив свою речь со скоростью света, опасаясь, что он прервет ее вопросом или аргументом о том, что я не была достаточно ответственна и я проиграю, даже не начав, — Я имею в виду, с этим местом у нее связаны неприятные воспоминания – ее мама, Лукас Джонсон, а теперь смерть сестры. И я думаю, для нее будет очень хорошо побыть на расстоянии, я очень ответственна и моя квартира в хорошем районе. Ей придется пройти неполный семестр в школе, но я думаю, так будет лучше для нее, ну вот, в общем, и все.

Во время моей речи он не пошевелил ни мускулом, его глаза уставились в телевизор, а палец был на кнопке паузы пульта. На какой-то момент, я испугалась, что он вообще меня не услышал, и я собиралась повторить речь снова. Вероятнее всего, он просто скажет — нет. В конце концов, он не знал Алису Пердью из Адама.

Но затем он нажал кнопку, чтобы заморозить экран, и повернулся ко мне.

– Тогда ладно, — сказал он, прежде чем запустить изображение и снова и вернуться к его игре.

И это все: «Тогда ладно». И я не знала, радоваться ли, что все прошло так легко, раздражаясь от того, что он так мало заботился о собственной дочери, что он мог выставить ее за дверь с почти незнакомым человеком, или грустить от того, что у этого человека было так мало сил, чтобы справляться с неприятностями, с которыми сталкивала его жизнь.