Узник опала - Альфред Мейсон

– Как видите, – продолжал он, снова усмехаясь, но на сей раз виновато, – мы здесь пользуемся дискредитировавшими себя методами – свет направлен мне в спину, а вам в лицо. Каждый допрашиваемый тотчас же разгадывает этот трюк и старается следить за выражением лица. Но я сохраняю все по-прежнему, так как, когда я пишу, свет падает прямо на бумагу.

Мистера Рикардо интересовало, является ли причиной легкомысленной болтовни магистрата стремление создать непринужденную обстановку или же нервозность, вызванная серьезной проблемой, с которой ему пришлось иметь дело. Тидон опустился в кресло за столом, переводя взгляд с одного визитера на другого, а затем склонился вперед, положив на стол руки в ярко-желтых замшевых перчатках.

– Обезоружу себя признанием, – с улыбкой сказал он. – Я родом из Парижа, где у меня имеются влиятельные друзья, и со временем, несомненно, смогу быть полезен тем, кто сейчас полезен мне. – Тидон посмотрел на Ано. – Мне хочется, чтобы это время наступило поскорее. Выбрав профессию судьи, я хорошо знал, что мне придется пройти испытательный срок в провинции, но такая глушь мне не по душе, и сейчас представился случай ее покинуть – с вашей помощью. Это дело прогремит на всю Францию благодаря славе, которой пользуется вино «Шато-Сювлак», социальному положению жертвы, таинственному и зловещему характеру преступления. Я должен заполучить убийцу и такие доказательства, которые обеспечат его осуждение. Помогите мне в этом, и я смогу перебраться в Бордо – все-таки это город, где можно нормально питаться. Л от Бордо до Парижа один шаг! Я уже вижу себя там, – весело добавил он, повернувшись к Рикардо. – Ибо Париж… в вашем языке имеется на этот счет подходящая идиома.

– Разумеется! – воскликнул Ано, встревая в разговор, прежде чем мистер Рикардо успел ответить. Кто, как не Ано, мог вспомнить нужную идиому? – Париж – ваш спиртной дом![29]

– Вот именно! – отозвался магистрат, и двое мужчин с удовлетворением поклонились друг другу. – Английские идиомы необычайно выразительны. – И мосье Тидон отвесил вежливый поклон мистеру Рикардо. – Итак, задача ясна. Мы втроем ищем преступника и доказательства. А теперь, мистер Рикардо, видели ли вы тело нашей молодой жертвы?

– Да, мосье.

– И опознали его?

– Да. Это тело миссис Эвелин Девениш, гостьи в Шато-Сювлак.

– Отлично! Это уже что-то. Что вам о ней известно?

– Ничего, – ответил мистер Рикардо. – Я познакомился с ней только вчера вечером. До тех пор я никогда не слышал ее имени. Но я обратил внимание, что, хотя ее представили мне как «миссис», она не носила обручальное кольцо.

Лицо магистрата приобрело хитрое выражение.

– Наш первый маленький след. Итак, вы предполагаете, что эта Эвелин Девениш вела… э-э… беспорядочную жизнь?

Мистер Рикардо в ужасе отпрянул, но потом задал себе вопрос: может ли он честно сказать, что не предполагал этого? Однако ему не хотелось подтверждать столь безответственные догадки.

– У меня нет ни малейших оснований предполагать что-либо подобное, – осторожно ответил он. – Женщина может оставить кольцо на умывальнике.

– Обручальное кольцо?

– Она могла снять его много лет назад и развестись с мужем.

– Но при этом сохранить его фамилию?

– Возможно, Девениш – ее девичья фамилия. Я этого не знаю, но мисс Тэсборо знает несомненно.

Вопросы тревожили мистера Рикардо, о чем свидетельствовала краткость его ответов.

– Мне бы хотелось избавить эту молодую леди от огорчений, – заметил магистрат, и мистер Рикардо покраснел, почувствовав упрек. – Вы ее друг и можете рассказать мне все.

Мистер Рикардо задумался. «Все» означало определенное количество мелких деталей, выглядевших, используя его любимое слово, странно. Например, беспокойство, которые письма Дайаны пробудили в Джойс Уиппл. Конечно, между автором и читателем могла существовать подсознательная телепатическая связь, а слова писем – играть роль телеграфной строки. Но было бы несправедливо предполагать на столь шатких основаниях, будто Дайану во время написания этих посланий тревожила какая-то угроза, о которой она старалась не сообщать ни единым намеком. Нет, о письмах лучше не упоминать. Во-вторых, Дайана провела лето в Биаррице вместо Лондона. Ну, такая мелочь вовсе недостойна упоминания. В-третьих, она дала своему возлюбленному от ворот поворот. Но любая девушка может так поступить. Вчерашний герой сегодня оказывается обычным занудой – тут ничего не поделаешь. Это может служить подходящей сплетней для газет, но не доказательством преступления. В-четвертых, на стене над кроватью Дайаны висела картина, которую мистер Рикардо очень хотел бы видеть. Но он не увидел ее, да и в любом случае это дело Ано, а не его. Наконец, в-пятых, он – мистер Рикардо – гость в доме Дайаны, и даже десять тысяч Тидонов, спешащих перебраться в Париж, не должны заставить его скомпрометировать ее. Поэтому мистер Рикардо тепло отозвался о положении Дайаны в обществе, о ее многочисленных друзьях и любви к спорту.

– А вчера вечером вы не заметили никаких изменений в этой молодой леди? – быстро осведомился магистра г.

Мистер Рикардо был несколько озадачен.

– Вчера вечером? – медленно переспросил он и, покачав головой, пустился в описание растущего ужаса Дайаны сегодня утром, когда обнаружили исчезновение ее подруги. – В конце концов она упала в обморок, и мосье Ано пришлось отнести бедняжку в ее комнату.

– Да, мосье, – подтвердил Ано. – Никто не мог быть потрясен сильнее. Я слишком резко сообщил плохие новости, и мадемуазель Дайана потеряла сознание.

Мосье Тидон делал заметки, покуда говорил мистер Рикардо. Теперь же он с неудовлетворенным видом постукивал карандашом по столу. Перспектива переезда в Париж казалась более чем отдаленной.

– А другая молодая леди, мисс Уиппл, разумеется, знала мисс Тэсборо и до вчерашнего дня?

– Да.

Мистер Рикардо ощущал колоссальное облегчение. В конце концов самым главным было как можно скорее раскрыть тайну исчезновения Джойс. Он рассказал магистрату то, что знал о ней, и добавил:

– Но я никак не ожидал увидеть ее в Шато-Сювлак. Два месяца назад в Лондоне она говорила мне, что вряд ли сможет туда приехать, так как должна возвращаться в Америку, используя при этом странную фразу: «Золушке следует покидать замок к полуночи». Странное замечание для молодой владелицы нефтяной скважины в Калифорнии! Я этого не понимаю.

– И я тоже, – сказал Тидон. – У нее есть родственники?

– Замужняя сестра.

– В Америке?

– Да.

– А жених?

– Не думаю.

Магистрат выглядел все более обескураженным.

– Конечно, мы наведем справки в Англии. – мрачно произнес он, – но они проходят через столько каналов! Пройдет немало времени, прежде чем мы получим ответы, а когда мы их получим… – Тидон поднялся и развел руками в перчатках, – пойдет ли это на пользу? Существовало ли когда-нибудь более запутанное дело, мосье Ано?

Детектив не стал его ободрять.

– Его делает еще более запутанным история с браслетом, – сказал он.

– С браслетом? – воскликнул магистрат. – С каким браслетом?

– С браслетом Джойс Уиппл, который я нашел в корзине полчаса назад. – Ано поведал о том, как он обнаружил браслет и как мистер Рикардо опознал его, закончив парой вопросов: – Браслет случайно соскользнул с отрубленной руки? Или его намеренно положили в корзину, чтобы он был найден при обыске и подозрение пало на Джойс Уиппл? Кто может ответить?

Магистрат уныло пожал плечами.

– Сейчас – никто. – Он посмотрел на детектива, и на его лице появилась надежда. – Но не будем забывать, что с нами мосье Ано. Через несколько дней он все объяснит.

Двое мужчин вновь обменялись церемонными поклонами, показавшимися мистеру Рикардо довольно нелепыми в момент всеобщей озадаченности.

– Так как это пока все, что вы можете мне сообщить… – начал магистрат, подойдя к краю стола и собираясь отпустить посетителей.

Однако мистер Рикардо остановил его.

– Но это не все, мосье, – робко возразил он, не поднимаясь со стула, хотя Ано и Тидон уже стояли.

– Не все?

– Я не рассказал вам, как проснулся прошлой ночью в два часа.

Атмосфера в комнате сразу же изменилась. Детектив и магистрат застыли как вкопанные. Мистер Рикардо ощущал не меньшее напряжение, чем его компаньоны, так как его рассказ мог послужить для их тренированного ума желанным «Сезам, откройся!». Он использовал самые простые слова, произнося их четким спокойным голосом и наслаждаясь триумфом артиста. Мистер Рикардо поведал о своей бессоннице, о том, как он посмотрел на часы и поднял шторы. Слушатели вместе с ним видели свет на втором этаже шале Робина Уэбстера, который начал мерцать и погас, и ярко освещенные окна белого дома на холме. Они вместе с ним вышли на темную террасу и стучали в стеклянную дверь комнаты в башне. Они видели, как сразу же погас свет за портьерами, и, вернувшись вместе с Рикардо в спальню, наблюдали, как окна в доме на холме одно за другим погружаются во тьму. Когда мистер Рикардо умолк, слушатели пару минут стояли молча и неподвижно.