Разрыв шаблона - Владимир Соловьев

23 года они были индифферентны к политической жизни Украины. Наверное, первое большое удивление случилось, когда Ахметову не удалось собрать их на мощный митинг. Когда вдруг стало ясно, что его влияние отнюдь не так велико, как представлялось раньше. Казалось бы, все очень просто, все поделено: Донецк – Ахметов, Днепропетровск – Коломойский. В том, что было устроено боевиками в Одессе, когда сожгли людей в Доме профсоюзов, впрямую подозревали людей Коломойского – все было устроено для того, чтобы захватить власть в городе, где находится вкусный кусок собственности, Одесский порт. И задача была выполнена – город на тот момент времени оказался запуган достаточно, чтобы принять губернатором ставленника Коломойского, его младшего партнера.

Но именно Одесса стала поворотным пунктом в сознании многих. До этого в Новороссии все шло ни шатко ни валко. Не самые яркие люди, становившиеся народыми губернаторами, непонятно кто, непонятно что, непонятно как, нет единой идеологии. Кто-то когда-то в юности был в РНЕ, кто-то когда-то в юности имел отношение к МММ… И вдруг все это потеряло всяческое значение – потому что рано или поздно все доходит до базовых ценностей. А для нашего народа такой базовой ценностью является победа в Великой Отечественной войне. Она в наших генах, она определяет, кто мы, определяет, на какой мы стороне. Именно поэтому самый важный тест – на отношение к Бандере и Шухевичу.

Писатель Свинаренко, защищая опрос на телеканале «Дождь» о том, не лучше ли было сдать Ленинград, говорит: «Вот мои родственники жили на Украине во время оккупации, и они вспоминали о немцах только хорошее». А я ему ответил, что мои родственники были зверски убиты. У нас разное прошлое. У нас настолько разное прошлое, что мы просто никогда друг друга не поймем и никогда не договоримся.

Конечно, вообще не было никакой проблемы сдать Ленинград. Не было бы. Для них. Людей, которые работают на «Дожде». Ведь предавать – это так легко, судя по тому, что они делают. Самое главное – это их сытая, радостная буржуазная жизнь. Именно она важна. Ради нее запросто можно пожертвовать жизнями других людей. Ну и что, что Гитлер в самом начале осады принял решение об уничтожении Ленинграда – там не собирались никого оставлять в живых. Подумаешь. Ведь можно было вообще сохранить всех – просто отказаться от войны. Сдаться Гитлеру. Ну действительно. 26 миллионов погибли – зачем так много? Можно было просто уничтожить всех евреев Советского Союза, да и коммунистов заодно. Наверное, получилось бы намного меньше жертв, тем более что до рядовых членов партии дело бы наверняка не дошло.

Так стоило ли жертвовать 26 миллионами, если можно было просто договориться с ясновельможным паном Гитлером и тихо и спокойно все сдать? Такая замечательная сделка!

А вот это и отличает гены победителей от генов предателей. Сдать или не сдать. Понимать, что есть ценности выше, чем твоя жизнь, – или считать, что ради устриц белон, ради твоего удобства можно пожертвовать всем. Прекрасный мещанский мирок, который строится на жизнях и на костях других.

В Новороссии ответ был дан просто и ясно: нет. Вдруг встали люди в Славянске. И да, для пропаганды было очень плохо, что возглавил их русский офицер Гиркин, он же Стрелков. Но так бывает – иногда местным кадрам еще необходимо вызреть. Поэтому поначалу появляются такие, если угодно, как лорд Байрон, который тоже уехал воевать в Грецию.

Не собираюсь сравнивать Стрелкова с Байроном, но хочу напомнить, что и в истории тех же Соединенных Штатов гигантское количество добровольцев воевали как на одной, так и на другой стороне даже во время войны между Севером и Югом. Достаточно сказать, что и там и там сражались бойцы Костюшко. Того самого Костюшко, который, кстати сказать, боролся с царским режимом.

В конечном итоге все стало абсолютно очевидно: идет борьба с фашизмом. И когда Украина осознает, что ее поглотила коричневая чума, что майдан обманули, что лозунги майдана на самом деле сейчас провозглашают бойцы ополчения Новороссии, а не нацбатальонов Коломойского, то произойдет то, что стало намечаться ранней осенью 2014 года, – когда обманутые майдановцы начали переходить на сторону ополчения и все злее и злее смотреть в сторону тех, кто посылал их убивать братьев.

Интересно, как наша прогрессивная пресса решила назвать ополченцев сепаратистами. А ведь они поначалу вовсе не хотели отделения. Мало того, они и в Россию-то особо не рвались. Некоторые – да, а большинство – нет. Никакой референдум по типу крымского не проводился, да и не мог. Потому что не было таких предпосылок, как в Крыму. Не было своего парламента. Не было своих мощных лидеров, какими были Аксенов и Константинов. И конечно, не было стабилизирующего фактора в виде российской базы, которая остужала горячие украинские головы, удерживая их от прямого применения силы. А когда такая возможность появилась, когда, испугавшись референдума, украинцы попытались напрячь мускулы, тогда появились «вежливые люди», решавшие только одну задачу – обеспечить безопасность крымчан и не дать возможность украинской стороне использовать военную технику для уничтожения гражданских объектов и обстрела мирного населения.

Очень многое касательно происходившего в Крыму, так же как и происходившего потом в Новороссии, объясняет принцип формирования украинской армии. Украинцы формировали воинские части, набирая новобранцев из тех регионов, где им предстоит служить. Поэтому, конечно, предложить крымчанину идти убивать собственного отца более чем странно. Именно поэтому в Новороссии вплоть до августовских событий армия воевала очень неохотно, и основной удар принимала на себя нацгвардия, боевики которой и родом были не оттуда. Именно поэтому столь странно себя вели ополченцы, убеждавшие военнообязанных идти по домам. И приезжали матери, и забирали своих детей. Именно поэтому война в Новороссии ведется нацбатальонами и частными военными компаниями, наемниками со всего мира.

Думали, что сработает крымско-татарский фактор. Не сработал. Как сказал мне Аксенов: «А как он мог сработать? Да я знаю всех ребят, которые возглавляют татарскую общину, они у меня трактористами работали. Мы сели с ними, поговорили». Горячие головы? Надо помнить, что часть крымских татар, к сожалению, подвержена идеям агрессивного исламизма и принимала участие в боевых действиях в Сирии. Но они были быстро нейтрализованы как собственными силами, так и благодаря опыту единоверцев, придерживающихся совсем других позиций и гораздо лучшим образом подготовленных в военном смысле. Притом обошлось без всяких столкновений – оказалось достаточно добрых вразумляющих бесед.

В начале сентября 2014 года был проведен опрос. Выяснилось, что уже 75 % крымско-татарского населения безоговорочно поддерживало Россию. Почему? А потому что за 23 года Украина не сделала того, что сделала Россия за несколько месяцев. Реабилитировала крымских татар. Сделала крымско-татарский язык официальным на территории автономии, наряду, кстати, с украинским и русским, и максимально способствовала культурному возрождению вплоть до открытия школ и преподавания на крымско-татарском языке. Очень большую роль здесь, конечно, сыграл братский Татарстан, который после объединения оказывает колоссальную помощь, уделяя принципиальное внимание восстановлению связей и делясь опытом, то есть не оставляет людей в беде.

Крымчане показали высокую степень готовности самоорганизоваться (помним о большом количестве отставников). Но украинская армия поразила. Когда командующий Черноморским флотом Украины переходит на сторону Крыма, когда целые воинские части присягают крымскому народу, ты понимаешь, что эту войну Украина проиграла давно. И проиграла она ее не России. Она проиграла Крыму. Ведь Крым постоянно пытался доказать свою автономию. И когда в Крыму увидели, что случилось с Киевом, люди поняли, что этого они себе не хотят.

Давать альтернативные версии исторических событий и предполагать, каким могло быть дальнейшее развитие, строго говоря, не принято – мы все-таки не фантасты. Но очевидно, что, развивайся ситуация по-другому, Крым бы обагрился кровью. То, что происходит сейчас в Новороссии, происходило бы в Крыму. Не допустили.

Замечу, что вызовы, которые встали перед нами из-за Новороссии, – это также и гигантские вызовы перед Новороссией. На Западе наивно считают, что во всем виновата Россия. Я всегда этим людям задаю простой вопрос: если вы вслед за заявлениями украинской власти считаете, что Россия напала на Украину, объясните мне, пожалуйста, почему не введено военное положение? Почему Украина не объявила войну России? А главное – почему воюет она не с Россией? Россия-то где? Нам говорят: «Вы должны повлиять». А как мы можем повлиять? Люди воюют за свою свободу. Что мы должны им сказать?

Да, у этих людей есть гигантская проблема – разрозненность. Они настолько разобщены, что это опасно. И это тот печальный опыт, через который проходили очень многие страны. Дом разделенный обречен на поражение. Поэтому, конечно, Новороссии необходимо в первую очередь консолидироваться. И я имею в виду не только создание единой армии, но и создание единой экономики, понимание, что ситуация «каждый сам за себя» невозможна, она приведет к гибели. Надо понимать, что на войне ничего романтичного нет и что, когда гибнут люди, это страшно и грязно. Что там, где есть люди с оружием, где-то рядом всегда прячется криминал, и необходимо это очень четко регулировать, потому что в экстремальных ситуациях в человеческой душе может проснуться как лучшее, так и худшее. И что коррупционная составляющая боевых действий крайне велика – поговорка «война все спишет» придумана очень давно.