Ради острых ощущений - Дик Фрэнсис

Я скорее почувствовал, чем увидел, как группка конюхов в дальнем конце бара обернулась, чтобы рассмотреть меня, поэтому я взял стакан, в два глотка прикончил виски и вытер рот тыльной стороной ладони. Пустой стакан я подвинул к бармену и заплатил за вторую порцию.

– Дэн, – потянул меня за рукав Гритс, – может, не стоит?

– Стоит, – нахмурился я. – А ты пойди потанцуй.

Но он не ушел. Он смотрел, как я выпил второй стакан и заказал третий, и в глазах его была тревога.

Несколько парней подошли к нам поближе, пробравшись через толпу.

– Эй, приятель, а ты не слабо поддаешь, – заметил один из них, высокий тип приблизительно моих лет в ослепительно ярком синем костюме.

– Не твое собачье дело, – грубо отрезал я.

– Ты не у Инскипа работаешь? – спросил он.

– Угу… у Инскипа… у чертова Инскипа…

Я взял третий стакан. Я могу выпить много виски, и голова у меня при этом остается ясной, тем более что сегодня я намеренно плотно поужинал. Я прикинул, что смогу оставаться трезвым довольно долго после того момента, когда в глазах окружающих уже должен буду захмелеть, но представление надо устроить раньше, пока публика сама достаточно трезва, чтобы все вспомнить на следующий день.

– Вонючие одиннадцать фунтов, – злобно продолжал я, – это все, что ты получаешь, а ишачишь семь дней в неделю.

В некоторых мои слова нашли сочувственный отклик, но Синий Костюм сказал:

– Зачем же тогда выбрасывать их на виски?

– А почему бы и нет, черт побери? Классная штука – так и шибает по мозгам. Когда столько вкалываешь, надо же как-нибудь взбодриться.

Синий Костюм обратился к Гритсу:

– А твой приятель здорово взбешен.

– Такое дело… – произнес Гритс с обеспокоенным видом, – я так думаю, что ему всю эту неделю приходилось делать много дополнительной работы, вот что…

– Ты облизываешь лошадей, за которых плачено по нескольку тысяч, и точно знаешь, что от твоей работы зависит, выиграют они или нет, а тебе приличное жалованье не желают платить…

Я покончил с третьей порцией виски, икнул и сказал:

– Это несправедливо.

Бар заполнялся людьми. По их внешности и по обрывкам взаимных приветствий я заключил, что по меньшей мере половина присутствующих так или иначе связана со скачками. Город был битком набит клерками букмекеров, «жучками» и конюхами, и танцы были устроены, чтобы их привлечь. Огромное количество спиртного начало исчезать в их глотках, и мне с трудом удалось поймать бармена, чтобы он налил мне четвертую порцию двойного виски за последние пятнадцать минут.

Я стоял во все увеличивавшемся круге слушателей со стаканом в руке и слегка покачивался.

– Я хочу… – начал я. Чего я должен хотеть? Я лихорадочно искал подходящие слова. – Я хочу… мотоцикл. Я хочу развлечься с девочкой. И провести отпуск за границей… жить в шикарной гостинице, чтобы вокруг меня прыгали, едва я щелкну пальцами… и пить, что мне нравится… и даже, может, внести первый взнос за собственный дом… Есть у меня шанс все это иметь, а? Я вам скажу – ни хрена! Знаете, что лежало в моем конверте с жалованьем сегодня утром? Семь фунтов четыре пенса…

Я продолжал брюзжать и жаловаться, вечер тянулся медленно. Публика приходила, уходила, менялась, но я не останавливался, пока все вокруг не уяснили, что в конюшне Инскипа есть конюх, жаждущий денег, предпочтительно в больших количествах. Но даже Гритс, весь вечер с несчастным видом болтавшийся вокруг меня, хотя и был трезв как стеклышко, не заметил, что я пьянею буквально на глазах, делая все большие промежутки между порциями выпивки. Наконец, когда я высокохудожественно пошатнулся и припал к колонне, Гритс прокричал мне в ухо:

– Дэн, я ухожу, тебе бы тоже лучше уйти, а то опоздаешь на последний автобус, а пешком в таком состоянии ты вряд ли доберешься.

– А? – покосился я на него.

Синий Костюм снова подошел к нам и стоял рядом с Гритсом.

– Помочь тебе увести его? – спросил он Гритса.

Тот с отвращением взглянул на меня, и я навалился на него, обняв рукой за плечи, – я определенно не нуждался в той помощи, которую Синий Костюм, по-видимому, был готов оказать.

– Гритс, старина, если ты говоришь – уйдем, мы уйдем.

Мы направились к выходу в сопровождении Синего Костюма, причем я так спотыкался, что Гритса носило из стороны в сторону. К этому моменту у многих были трудности с передвижением по прямой линии, и очередь на автобусной остановке колебалась, как океанская волна в тихую погоду. В безопасном мраке улицы я ухмыльнулся и подумал, что если посеянные мной семена не дадут обильного урожая, никакого допинга в британском скаковом деле вообще нет.

Может быть, я и не был пьян, но наутро я все равно проснулся с раскалывающейся головой. Хоть ради дела страдаю, подумал я, стараясь не обращать внимания на молот, долбивший меня по глазам изнутри черепа.

Спаркинг Плаг участвовал в забеге и проиграл полкорпуса. Я не упустил возможности громко заявить, что вот и остаток моего жалованья пошел псу под хвост.

В тесном загончике для расседлывания полковник Беккет похлопал лошадь по шее и мимоходом сказал мне:

– В следующий раз повезет больше, а? Я послал вам по почте то, что вы просили. – Он отвернулся и возобновил беседу с Инскипом и жокеем.

Вечером мы отправились обратно в Йоркшир, и почти всю дорогу мы с Гритсом проспали на скамейках в фургоне. Ложась, Гритс укоризненно произнес:

– Не знал, что ты так ненавидишь работу у Инскипа… И пьяным я тебя никогда раньше не видел.

– Не работу, Гритс, а плату. – У меня не было другого выхода, как гнуть свое.

– Но ведь многие женатые парни детей растят на эти деньги.

Его слова звучали неодобрительно – видимо, мое поведение глубоко его задело, потому что с тех пор он редко заговаривал со мной.

Мне почти нечего было рассказывать Октоберу на следующий день, поэтому наше свидание в лощине было кратким. Он, впрочем, сообщил мне, что сведения, отправленные Беккетом по почте, собраны одиннадцатью способными молодыми офицерами, слушателями военной академии, которым предложили это задание в качестве испытания на инициативу, причем побеждал тот, чей ответ оказывался самым полным. Им было поставлено несколько основных вопросов – тех, что интересовали меня. В остальном же они были свободны проявлять воображение и детективные способности, которые, по словам Октобера, они и продемонстрировали с блеском.

Я вернулся домой, более, чем когда-либо, проникшись уважением к работе сотрудников полковника, но я был поражен еще больше, когда назавтра прибыл обещанный пакет. Уолли снова нашел для меня какую-то гнусную дневную работу, так что только вечером после ужина, когда половина работников ушла в Слоу, я смог унести пакет в спальню и распечатать. В нем было 237 машинописных страниц в картонной папке, напоминающих по виду рукопись книги. Выполнение такой солидной работы всего за неделю, должно быть, потребовало немалых усилий не только от самих юных офицеров, но и от машинисток. Информация по большей части имела форму кратких сообщений, ни сантиметра бумаги не было потрачено на лирические отступления – голые факты от первой страницы до последней.

Снизу донесся голос миссис Оллнат:

– Дэн, спустись и принеси мне ведро угля… пожалуйста!

Я сунул рукопись между простынями своей постели и пошел вниз, в нашу общую кухню-гостиную, где мы ели и проводили большую часть свободного времени. Здесь невозможно было читать что-нибудь, не предназначенное для посторонних глаз, и вообще моя жизнь с утра и до вечера проходила на глазах окружающих. Единственным местом, где я мог без помех изучать рукопись, была ванная комната. Поэтому в тот же вечер, дождавшись, когда все заснули, я прошел через коридор в ванную и заперся там. В случае чего пожалуюсь на расстроенный желудок.

Дело двигалось медленно: за четыре часа я осилил только половину. Я поднялся, чувствуя скованность и ломоту во всем теле, потянулся, зевнул и вернулся в постель. Никто не пошевелился. На следующий вечер, лежа в ожидании, когда все уснут и можно будет вернуться к своему занятию, я слушал, как четверо конюхов обменивались впечатлениями о вечере в Слоу.

– Что это за тип был с Соупи? – спросил Гритс. – Что-то я его раньше здесь не видел.

– Он и вчера приходил, – сказал другой. – Странный хмырь.

– А что в нем странного? – поинтересовался парнишка, который не ходил с ними, а смотрел телевизор, пока я дремал в кресле.

– Не знаю даже, – отозвался Гритс – У него вроде как глаза бегали.

– Похоже, он искал кого-то, – прибавил другой голос. Справа от меня Пэдди твердо произнес:

– Держитесь-ка вы лучше подальше от этого парня, да и от Соупи тоже. Я вам точно говорю. С такими людьми лучше дела не иметь.

– Но этот тип – тот, что в офигенном золотом галстуке, – всем нам выпивку поставил, ты же помнишь. Вряд ли он такой уж плохой…