Лето больших надежд - Сьюзен Виггс

– Ты такое дерьмо, – сказал Фил, присоединяясь к нему.

– Нет, я просто сексуально озабоченный. Я думаю, это влияет на мое умственное здоровье. Я не знаю, как ты сумел провести лето, ни с кем не трахнувшись. – Эрл сгреб несколько ложек картофельного салата. Как и Филипп, он был обручен, и его невеста была за морем. Лидия отправилась в Бифру, чтобы работать добровольцем Красного Креста. В отличие от Филиппа Эрл оставался ей верен, хотя и громко жаловался насчет своей благородной жертвенности.

– Итак, когда возвращается Лидия? – спросил Филипп.

– Еще две недели. Черт, я не могу дождаться. Как насчет мисс Америки? – Эрл называл Памелу мисс Америки, потому что она обладала всеми качествами королевы красоты. Она вела себя так, словно между нею и остальной частью мира всегда была невидимая, но непреодолимая дистанция.

– На следующей неделе.

– Ждать было трудно, э?

– Труднее, чем тебе кажется, – признал Филипп.

Эрл зарылся в ребрышки барбекю.

– Откуда ты знаешь, что нашел правильную девушку? Я хочу сказать, иногда я знаю, что Лидия превосходно мне подходит. Но бывают моменты, когда я вижу что-то вроде этого, – он жестом показал на Маришку, которая теперь кружилась в быстром танце с группой местных подружек, – и не могу себе представить, что проведу всю свою жизнь с одной девушкой.

«Я могу, – подумал Филипп. – Но это не Памела».

– Твои родители, похоже, знают секрет, – сказал Эрл, помахав им рукой.

Филипп смотрел на своих маму и папу, которые вместе ступили на танцплощадку. Они утверждали, что ничего не знают о рок-н-ролле, но забылись в объятиях друг друга, пока из колонок несся голос Эрика Клэптона.

– Понимаешь, что я имею в виду? – прокомментировал Эрл. – Интересно, откуда они знают?

– Никто точно не знает, – сказал Филипп. – Вот почему так много людей делают ошибки. Не потому, что они глупые, но потому, что они могут только надеяться, что сделали правильный выбор.

У его родителей был по-настоящему счастливый брак, но Филипп точно знал, что начало его было трудным. Семья Беллами была решительно против этого брака. Отец Филиппа, Чарльз, бросил вызов своей семье, чтобы быть с Джейн Гордон, чья семья основала лагерь «Киога». Чарльз бросил Йель, чтобы жениться на ней и взять на себя обязанности по руководству лагерем.

Постепенно Чарльз и его родители воссоединились. Может быть, из-за того, что четверо детей Джейн быстро добились успеха, а может быть, потому, что Беллами в конце концов поняли, что отрицать любовь Чарльза и Джейн было бы глупо.

Именно так все и будет у них с Маришкой.

Вначале они столкнутся с возражениями и сопротивлением. Затем весь мир осознает то, что он открыл для себя этим летом. Они с Маришкой навеки принадлежат друг другу.

– Потанцуй с нами, – попросили девочки Нелсен, подходя к его столу, когда сменилась музыка. – Парни, вы не можете сидеть, когда играют Богемскую рапсодию.

– Хорошо, бери меня под руку. – Эрл поднялся, вытирая рот салфеткой.

Салли и Кирстен Нелсен были однояйцевыми близнецами. Ребята в «Киоге» прозвали их валькириями из-за их роста, симпатичных нордических черт и их пугающей привычки хватать ребят, которые им нравятся, и тащить их с собой. Филипп был рад поводу выйти на танцплощадку, где была Маришка.

Он заметил, что родители и Лайтси смотрят на него, и ощутил давящий груз ответственности. Они так много ожидали от него по окончании колледжа – он должен пойти в бизнес-школу или на юридический. Завести семью.

Теперь Маришка танцевала с Мэтью Алджером. Филипп ощутил легкое чувство собственника, когда увидел их вместе. Алджер был крупным парнем со своими выбеленными волосами, в полиэстеровой рубашке, открывающей грудь, с явным желанием быть похожим на своего идола Джона Траволту. Какой козел! И тем не менее, похоже, девушке он нравился. Филипп не мог понять почему.

Музыка перешла на медленный танец, и Филипп поймал Маришку за запястье, втираясь между ними.

– Моя очередь.

– Тебя здесь не ждали.

– Это решать леди.

– Вы, двое. – Маришка рассмеялась и повернулась к Алджеру. – Я еще не танцевала с Филиппом, а вы все завтра уезжаете.

– Только не я, – проинформировал ее Алджер, с важностью расправляя плечи. – Я собираюсь жить в Авалоне. Буду защищать диплом по городской администрации, и Авалон – город, который я выбрал.

Алджер был не из богатой семьи, но, очевидно, унаследовал мозги. Неожиданно Филипп ощутил огонь зависти. Алджер остается в Авалоне, тогда как Филипп отправится в кампус еще на один год.

Притворяясь расстроенным, Алджер отодвинулся:

– Надеюсь еще увидеться с тобой, Маришка.

Алджер был резким и амбициозным парнем. Фил, однако, считал, что он был слегка не в теме. Несмотря на то что он работал в лагере вожатым и библиотекарем все лето, он никогда так и не вписался в окружающую обстановку.

– Он извращенец, – сказал Филипп. – Держись от него подальше.

– Мне придется жить в этом городе, – напомнила ему Маришка. – Я не могу позволить себе иметь врагов.

– Не будь глупой. После того как я закончу колледж, мы будем жить где ты захочешь – в Нью-Йорке, в Чикаго, в Сан-Франциско.

– Ловлю тебя на слове, – просияла она, и восторг засверкал в ее глазах. Затем она взглянула в сторону: – Значит, это родители Памелы. Какие они жуткие.

Филипп нахмурился:

– На самом деле нет. Они просто…

– Такие же, как твоя семья. Они сделаны из денег.

– Они люди, такие же, как и все.

– Точно. Как любой из совладельцев «Голд энд Джем».

Ему не нравилось, когда она говорила так, словно ее рабочее происхождение разделяло их.

– Забудь об этом, – сказал он.

Диджей объявил, что все должны направиться на берег, чтобы посмотреть последний костер года, и все толпой повалили из павильона. Традиционный костер имел практическое назначение: они всегда избавлялись от соломенных тюфяков и прочего хлама, который набирался за лето.

Пока люди двигались к пирамиде огня, Филипп прижал руку к маленькой спине Маришки и повернул с тропинки.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Как будто ты не знаешь.

– Кто-нибудь увидит. – Все лето она так же тревожилась о том, что их поймают, как и он, опасаясь заслужить репутацию девушки, похищающей чужих женихов.

Он взял ее за руку и потащил к ряду бараков.

– Нет, не увидит.

Однако кто-то их увидел. Когда они удалялись от озера, вспыхнула спичка, осветив задумчивое пьяное лицо Терри Дэвиса. Он вытянул руку со спичкой так, что слабый свет осветил Филиппа и Маришку.

– Спокойной ночи, детки, – произнес он с ироничной улыбкой.

– Черт, – обронил Филипп, переводя дыхание и пристально глядя на Дэвиса. – Она плохо себя почувствовала, я веду ее… к ее машине.

Глаза Дэвиса блеснули.

– О-хо-хо. – Он поднес спичку к кончику сигареты.

Филипп и Маришка продолжали идти.

– Не обращай на него внимания, – сказал Филипп. – В любом случае завтра он уже ничего не вспомнит.

Несмотря на убедительность его слов, он почувствовал в груди треньканье опасений. Все лето они с Маришкой были все более и более изобретательными, когда доходило до места, где они могли заняться любовью. Они занимались этим не только на лодочной станции, но иногда и в лодках. В грузовике, в котором Маришка развозила хлеб. На мосту над водопадом Мирскил.

Сегодня они решили рискнуть забраться в бунгало. Будучи старшим вожатым, Филипп имел отдельную квартиру, и здесь, освещенный светом ночника, он взял ее на руки, уложил и закопался лицом в ее кудрявые волосы.

– Не могу дождаться, когда мы навсегда будем вместе.

– Тебе придется подождать. Мне лучше не оставаться сегодня допоздна. Утром я записана к врачу.

Он откинулся, изучая ее лицо:

– Ты в порядке?

– Просто осмотр, – сказала она.

У него из груди вырвался вздох.

– Ох. Я буду так по тебе скучать.

Осторожными пальцами она расстегнула его рубашку.

– Как долго?

– Дольше, чем ты думаешь. – Он задержал дыхание, когда она распахнула его рубашку и прижалась губами к горлу.

– Ты, наверное, забудешь обо мне, как только вернешься в колледж со своей богатой невестой и друзьями из высшего общества.

– Не говори так. Ты знаешь, что это неправда.

– Все, что у меня есть, – это твое слово. – Несмотря на обвиняющий тон, в ее голосе прозвучала шутливая нотка. – Слово богатого мальчика. Интересно, что на моем месте стали бы делать богатые девочки?

– Они бы позволили богатым мальчикам заниматься с ними любовью, – сказал он, расстегивая ей «молнию» на платье плавным, натренированным движением. Он был возбужден, но заставил себя сбавить темп. Он вытащил запонку и сунул ее в карман.

– Они такие хорошенькие, – произнесла она, любуясь блеском серебра.

– Это моего дедушки. – Он вынул вторую запонку и положил ей в руку. – Знаешь что. Ты возьмешь одну, я возьму другую. И после того, как… я вернусь к тебе, я надену их снова на нашу свадьбу.