ТСЖ «Золотые купола»: Московский комикс - Ната Хаммер

Сурай оглядела себя в зеркало, попробовала одернуть халат пониже, чтобы не было видно коленок, но это ей не удалось. Тогда она села в кресло, натянула на колени расходящиеся полы и успокоилась. Она долго и с любопытством наблюдала за процессом сушки и укладки, рассматривала пеньюар, фен и прочие парикмахерские приблуды.

А Алла тем временем рассматривала в зеркале свой новый образ: он был по-настоящему скорбен.

— А ф тибе бес сидит, — произнесла вдруг Сурай, обращаясь к Пакостинен. — Хочишь выганю?

Аллино лицо выразило крайнее смятение, она замахала руками, а потом прижала их к тому месту, где должно обитать сердце.

— Последняя родная душа, — почти со слезами сказала Алла, — и той хотите меня лишить! — И опрометью выбежала из салона прямо под дождь, даже не расплатившись.

Как только за Аллой затворилась дверь, из подсобки появились маникюрша Азиза и косметолог Мадина. Они наблюдали за сценой в щелочку, не желая попадаться лишний раз на глаза Пакостинен — она бесконечно жаловалась на них хозяйке, что не мешало Алле продолжать пользоваться их услугами.

— А тебя бальшой пачет ждет, — обратилась она к мадам де Голь. — Мать призидента будешь.

— Президента чего? — осторожно спросила Дарья.

— Стараны.

— Какой? — решила уточнить хозяйка салона.

— Рассии.

— Может, все-таки Нигерии?

— Какой Нигери? Не знаю Нигери, знаю Рассия.

— У меня сын чернокожий.

— В Америки тожа сын чернокожий. Призидент, однака.

— Но он у меня сейчас за границей.

— Сичас не нада, патом приедит, призидентом будит.

— А его не убьют? — встревожилась любящая мать.

— Зачем убьют? В Расии призидент не убьют, пачетный пенсий дадут. Тибе дварец купит, на мори жить будиш.

От такой перспективы Дусина голова пошла кругом, а пульс застучал пулеметными очередями. Шутка ли — мать президента! А чего — языки знает, этикету обучена, столько лет с французами прожила. Главное — фигуру сохранить и лицо подтянуть. Ну да это не вопрос! Опять же, мальчик у нее королевских кровей, образование будет отменное, европейское. Вся Африка будет симпатизировать. И часть Америки. Да к тому времени и Европа заметно почернеет, и, может быть, Россия. Дуся представила как спускается она в Антибе с вертолета, на голове — косынка, чтобы волосы не растрепались, лопасти вертолета пригибают идеально стриженную траву на лужайке, а вся прислуга уже выстроена, в передничках, с наколочками, а дворецкий во фраке и галстуке, несмотря на жару. Шарман, шарман. А Леху, своего персонального фитнес-тренера из клуба, она с собой не возьмет. Староват он уже к тому времени будет. В соседней Испании много страстных и мускулистых Хуанов и Мигелей ждут ее выбора. Так ведь заслужила, заслужила! За все муки мученические, за всех этих французиков двуличных, за этого старого, жадного, хромого козла будет ей в награду дворец! А вы знаете, кто теперь владеет этой эксклюзивной недвижимостью на самой пипке Антиба? Мадам де Голь! Вуаля!

Дуся открыла глаза. Косметолог Мадина и маникюрша Азиза взирали на нее со смесью зависти и восхищения. Они были тоже не прочь узнать свое будущее, но боялись его.

— Устала я, — зевнула Сурай. — Паспать гиде можна?

— А вот в массажной на кушетке. Я вас пледиком прикрою. Приятных снов.

— Эта как Аллах даст, — ответила Сурай, заваливаясь на кушетку.

Мадам де Голь выпорхнула из массажной, не чувствуя под собой ног. Она твердо решила предложить Сурай кабинет в своем салоне. Мобилизовав Азизу и Мадину, она принялась расчищать подсобку, распихивая коробки с химикатами и стопки полотенец по разным шкафам и углам. Когда через час пророчица проснулась, ее торжественно ввели в бывшую подсобку, где теперь стояло монументальное кресло, а рядом — стеклянный столик для ритуального ножа. Для посадки посетителей приспособили пуфик для ног, заднюю стенку со стиральной машиной и раковинами задрапировали черными бархатными занавесками, позаимствованными из косметического кабинета. Все пространство было освещено мерцающими елочными гирляндами, создающими эффект сумрака и движения энергии, и гул стиральной машинки, отжимавшей в тот момент выстиранные полотенца, удачно создавал необходимое звуковое оформление.

13 апреля, 18 час. 30 мин

Бабушка Сурай

Шестидесятилетняя Сурай была связной Геймураза Козюлькулиева. Операция по ее легализации заняла долгих пять лет. Когда она попала в поле зрения туркменской разведки, ей уже исполнилось пятьдесят пять, она была счастливой бабушкой пятерых внуков, лечила и изгоняла бесов из своих соплеменников по мере обращения и не помышляла ни о каких подвигах. Но однажды к дому Сурай подкатила черная машина с тонированными стеклами, и вежливые аксакалы в черных халатах попросили проехать с ними полечить одного очень важного шаха. Бабушка Сурай, месившая в тот момент тесто, отряхнула руки, надела парадный павловопосадский платок, черный с красными розами, новые галоши с ярко-розовой фланелькой внутри, взяла ритуальный нож и села в темное чрево машины. В следующий раз родные увидели ее только через два долгих года, которые Сурай провела в разведшколе, обучаясь русскому языку и правилам конспирации. А потребовалась она вот зачем. Геймуразу Козюлькулиеву, главному туркменскому шпиону в Москве, позарез нужен был специалист по связям с космосом — он мог контролировать разговоры и движения во всех ключевых структурах российской власти, но гораздо важнее и ценнее было бы знать мысли и намерения противника. А бабушка Сурай в космос выходила запросто и без скафандра, в своем легковесном астральном теле, и Геймуразу она могла сообщить многое, о чем даже сам объект наблюдения еще и не подумал.

Два года спустя бабушка Сурай предстала перед родственниками в махровом халате с надписью «Гусси» на левой груди и спине, кроссовках «Адидас» и красных леггин-зах вместо традиционных балаки — непременных женских подштанников, какие носят все туркменские женщины от мала до велика. Ну да Аллах с ним, с видом. Внуки не верили своим ушам, слушая речи трансформированной бабушки. Она знала про интернет, покемонов, рэп, аниме и пирсинг. Одна из невесток предположила, что бабушку Сурай подменили. Однако все особые приметы были на месте, все до единой. Другая невестка даже попробовала на прочность бородавку с подбородка Сурай, пока та спала. От боли Сурай проснулась и заорала. Бабушку оставили в покое, освободив по ее требованию от забот по дому и внуков. Сурай заявила, что готовится к «Битве экстрасенсов». Никто в их кишлаке не знал, что такое «экстрасенс», поскольку российское телевидение им не показывали. Но что такое битва знали: последний раз туркмены бились в 1881 году с войсками генерала царской армии Скобелева в крепости Гек Депе близ Ашхабада. Русский генерал тогда одержал над туркменами сокрушительную победу. Задачей бабушки Сурай на предстоящей битве было отобрать у русских победу обратно.

Весь кишлак скинулся и заказал Сурай у ашхабадского потомственного оружейника меч для битвы, который торжественно преподнесли ей в день отъезда в далекую Москву, чтобы было чем сечь бошки русским шайтанам. Сурай вежливо поблагодарила односельчан, но меч оставила дома, потому как пересечь границу с холодным оружием, не привлекая внимания пограничников, было невозможно. Ее сточенного кухонного ножа оказалось достаточно для разгромной победы над превосходящей силой противника. Впрочем, разные датчики, сенсоры и передатчики, вживленные в ее обширное физическое тело туркменскими спецслужбами, тоже сыграли свою роль, но об этом мало кто знал, а кто знал, те молчали. Вся Туркмения болела за Сурай: передачу транслировали на всю страну, а где телевизоры не показывали — туда посылали из Ашхабада листовки с подробным описанием боев.

Победа была ошеломляющая! За три минуты бабушка Сурай нашла иголку в стоге сена, жизнь на Марсе и библиотеку Ивана Грозного в кремлевских подземельях. За пять пророчица выявила причину тотального алкоголизма в районах Нечерноземья и излечила от шепелявости диктора Центрального телевидения. За час определила по тридцати уголовным делам на Петровке виновных, которые к тому времени предусмотрительно покинули страну. Это был туркменский триумф! Но у России — собственная гордость, и она не могла позволить увезти победу в далекий туркменский кишлак. Сурай были предложены российское гражданство и подмосковная прописка в строящемся городке для военнослужащих. Бабушка взяла паузу — как будто бы посоветоваться с семьей, после чего предложение приняла. Туркменские спецслужбы ликовали. Для сохранения конспирации в центральной газете «Туркменистан» на последней полосе мелким шрифтом была опубликована осуждающая статья. После чего все замолчали, а семью бабушки Сурай перевезли на постоянное жительство в Ашхабад, чтобы защитить от возможных нападок соседей, и сменили всем фамилию.