Станция похищенных душ - Наталья Калинина

– Да, понравилось. Борис…

– Мы все зовем его Долговязым, – с улыбкой перебил ее парень. – И ему это нравится.

– Дол… Борис все здорово придумал!

– Да, он настоящий Мастер. Фантазия у него зашкаливает. Ну, я рад, что ты хорошо провела время. Значит, скоро снова встретимся, – с этими словами Иван неожиданно коснулся ее плеча. Всего лишь легкое касание, которым он желал ее приободрить, но смутившее и обрадовавшее Еву до свекольного румянца. Какой кошмар! Счастье, что в коридоре свет тусклый.

– Ты бы уж предложил девушке проводить ее, – не оставил без комментария подсмотренную сцену Владимир.

– Я… Я тут живу. Не нужно меня провожать, – пробормотала вконец смущенная Ева и торопливо распрощалась.

Она даже не заметила, как взлетела этажом выше. И только там, остановившись у своей двери, прикрыла глаза и выдохнула. Сердце стучало так, будто Ева пробежала на время стометровку. Она прислонилась к холодной стене и прислушалась к тому, что происходит внизу. Парни высыпали на площадку, но, к Евиному разочарованию, молча, стараясь не шуметь, стали торопливо спускаться. А ей хотелось еще раз на прощание тайком услышать голос Ивана.

Той ночью Ева долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, сминая простынь, то порывисто садилась, то вновь падала в постель и, перевернувшись на живот, утыкалась лицом в подушку. То, что с ней происходило, никак не походило на пошловатые рассказы Ульяны о ее собственных любовных переживаниях. Подруга все сводила к физическим ощущениям и делилась интимными секретами без всякого стеснения. Ева же испытывала фейерверк из абсолютно противоположных эмоций: к искрящей радости примешивалась грусть, в бурной эйфории растворялся страх, ожидание чего-то неизведанного, волшебного заглушалось беспокойством по поводу того, что волшебство может не случиться. Ей одновременно хотелось плакать и смеяться. От бурлящего по венам адреналиновой рекой волнения лихорадило так, словно она заболевала гриппом. Ева то куталась в одеяло, то решительно его сбрасывала. Когда она закрывала глаза, то видела перед собой Ивана – со взъерошенными темными волосами и спокойным взглядом прищуренных глаз. Иван поселился в ее воспоминаниях, мечтах, надеждах сразу и бесповоротно. И не было спасения от этой обрушившейся на нее, как цунами, сокрушительной любви. Да Ева и не желала спасаться. Напротив, боялась того, что проснется и обнаружит, что в душе, как и раньше, пусто и скучно.

Не удивительно, что в ту ночь ей приснился Иван. Только во сне ему было не шестнадцать лет, а вдвое больше. Одет он был не в яркую толстовку и черные джинсы, а в серый костюм. И рука у него уже, конечно, зажила. «Вот мы и встретились снова, Ева», – сказал ей взрослый Иван. Но почему-то без улыбки.

Нет, ее влюбленность не растворилась, как Ева боялась, вместе с той ночью в рассвете. Напротив, эмоции на следующий день оказались острее. Только она сама все испортила. Может, будь Ева не такой доверчивой и чистой, жившей в наивном заблуждении, что коварство и предательство существуют лишь на страницах книг, то не допустила бы страшной ошибки. В школе Ульяна спросила у нее, как прошел вечер в компании «светлых лютиков», и Ева, обидевшись за новых знакомых, эмоционально рассказала об игре. Только об Иване умолчала. Спрятала свой секрет, как сокровище, боясь, что Ульяна высмеет его, опошлит и тем самым обесценит. Ульяна же из упрямого желания доказать подруге, что та не права, и общество «эльфов» на самом деле скучно до зубного скрежета, напросилась в гости к Борису. А Ева не смогла придумать предлога для отказа.

Они пришли с опозданием по вине Ульяны. Дверь им открыл Борис, и Ева с неудовольствием заметила, как хорошенькое личико подруги на мгновение исказила гримаска разочарования. Видимо, Ульяна до последнего надеялась, что хозяин окажется привлекательным. Ева еще до этого успела пожалеть, что взяла с собой подругу. Но в тот момент, когда увидела гримаску, внезапно поняла, в какую опасность поставила свою новорожденную влюбленность, потому что привела с собой не подругу, а хищницу. Но было уже поздно. Ульяна эффектно вошла в комнату, в которой за столом собрались мальчишки, и произвела своим появлением фурор. На приход юной красавицы отреагировали совсем не так, как на первое появление Евы. Ребята оживились, засуетились, заулыбались. Даже остряк Владимир на этот раз вместо колкостей отпустил несколько комплиментов. А зашедшую следом в комнату Еву почти никто не заметил. Только робкий мальчишка Виктор кивнул девочке в знак приветствия. Ева машинально ответила ему и с громко бьющимся сердцем поискала взглядом Ивана.

Он сидел в углу стола и смотрел на Ульяну – совсем не так, как в первый раз на Еву. Не было в его взгляде того уверенного спокойствия, покорившего тогда девушку, напротив, в его потемневших глазах просыпались сулившие катастрофу ураганы. Иван смотрел на Ульяну не с оценивающим, чуть снисходительным прищуром, а во все глаза, так, будто увидел что-то, поразившее его до глубины души. Его губы с запозданием тронула улыбка – не открытая и уверенная победителя по жизни, а смущенная и растерянная, которая сказала Еве куда больше, чем адресованный не ей взгляд Ивана. А затем, спохватившись, парень поспешно вскочил с места и предложил новой гостье свой стул. Ульяна улыбнулась молодому человеку так, что ни у кого не осталось сомнения, кого она выбрала себе в провожатые.

Ева могла бы больше не ходить на те вечера, чтобы не видеть вместе Ивана и Ульяну, сидевших рядом и соприкасавшихся плечами, не перехватывать случайно их улыбки, которыми они тайно обменивались, не страдать, видя, как Иван смотрит на ее подругу. И не задыхаться каждый раз от ревности и горя. Но она не могла. Иван стал для нее наркотиком, зависимость от которого она могла победить, только умерев. Они учились в разных школах, расположенных в противоположных концах района, поэтому единственной возможностью видеться с ним оставались эти вечера. Да еще игры позволяли Еве справиться с ее первым крахом. Ее настоящей жизнью становилась воображаемая, в которой девочка радовалась, сражалась, принимала верные решения, почти никогда не ошибаясь, и побеждала. Она оказалась отличным игроком, который мог играть любого персонажа и предложить нестандартные, порой очень неожиданные решения, которые только украшали игру. И за это ее ценили. Но когда заканчивался вечер и наставала пора возвращаться в обыденность, Ева снова становилась «невидимой». Ее переставали замечать, и если к ней и обращались, то только с короткими вопросами по теме. Мальчишки даже больше замечали другую девочку, появившуюся в компании уже после Ульяны – Евгению. Та оказалась с чудинкой, потому что часто говорила невпопад, без причины начинала хихикать, играла так, будто вещала со сцены и не всегда после окончания сессии могла сразу из воображаемого мира вернуться в реальность. Носила Евгения огромные круглые очки и заплетала жидкие волосы в две тощие косицы. Но Евгению тоже ценили за умение предлагать интересные ходы.

Ульяна же оказалась игроком никудышным. Персонажей она выбирала однотипных и действовала также – без вариаций и просто. Игра не поглощала ее, девочка сидела каждый раз с выражением скуки на лице и периодически закатывала глаза к потолку, словно про себя удивляясь тому, что делает в этой компании и в этой комнате. Ходила она лишь из-за Ивана, это было всем и так ясно. Но Ульяна каждый раз старалась продемонстрировать, что они с Иваном вместе. Когда ей становилось особо скучно, она занимала себя тем, что начинала собственнически ерошить парню волосы, поглаживать его по забинтованной руке или класть свою ладонь ему на колено. Еву каждый раз действия Ульяны сбивали с ритма. Она никак не могла понять, как Иван терпит все это, ведь если бы кто-то постоянно растрепывал ей волосы или сжимал коленку, пусть и любимый человек, она бы долго не выдержала. Иван же сносил все молча. Только однажды, Ева заметила, чуть дернул раздраженно головой, когда Ульяна опять запустила пальцы ему в волосы, и предусмотрительно убрал со стола руку. У Евы это неожиданно вызвало улыбку.

С Ульяной, не смотря ни на что, она продолжала общаться в школе. Только разговоры девочек теперь были короткими и исключительно по учебе – отчасти потому, что Ева сама свела общение к минимуму из страха, что Ульяна по своей привычке начнет делиться с ней интимными подробностями своих отношений с Иваном. А отчасти потому, что у Ульяны уже не было времени и желания общаться с подругой.

За все то время Ева с Иваном обменялись вне игр лишь несколькими общими фразами. Однажды он все же попытался заговорить с ней о чем-то, но Ева ответила коротко и нехотя, так, что парень тут же свернул разговор.

Но однажды случилось то, из-за чего Ева едва не прекратила приходить на собрания. В тот вечер не играли, а обсуждали за чаем новые идеи. Борис купил печенья, Ева – конфет, кто-то из ребят принес большую коробку пирожных. Однако разговор оказался таким увлекательным, что ни к пирожным, ни к конфетам почти не прикасались. Остывающий в чашках чай подергивался сероватой пленочкой, но никто не обращал на него внимание, даже Борис, обычно следивший за тем, чтобы гости не оставались голодными. Ева активно принимала участие в обсуждении. В тот вечер настал ее звездный час: предложения девочки принимали с шумным одобрением, и даже Иван, которому предстояло провести, как Мастеру, вместо Бориса следующую игру, пару раз отпустил в ее адрес похвальные реплики. В какой-то момент Ева, увлекшись, неловко взмахнула рукой и задела чашку. Содержимое выплеснулось на брюки сидевшей рядом Ульяны. Чай, к счастью, уже был остывшим, но подруга подняла такой визг, что присутствующие в шоке смолкли. Резко сдвинув стул, Ульяна вскочила из-за стола и принялась яростно отряхивать стремительно намокающие джинсы. Иван первым опомнился и бросился помогать девушке. Ева, увидев, что у него закончились салфетки, схватила со стола пачку и вскочила, чтобы подать ее Ивану. Но одновременно с этим Ульяна наклонилась, и две девушки нечаянно, но сильно стукнулись лбами.