Сборник: 200 рассказов Олеандрова - Олеандр Олеандров

Игра в кошки-мышки продолжалась.

Не дам я тебе компромата на самого себя. Не дам! – Иван смотрел на щуплого следователя с насмешкой.

– Дурак. Меня даже немец не расколол. А у него, улик побольше было.

Следователь поправил очки на своём носе.

– Как Вы появились в партизанском отряде "Советский путь?"

– Хотел воевать против немцев. Вот и ушёл из дома, и пошёл в лес.

Много лет назад, он то же самое говорил и партизанскому оперу.

Грузный мужик, в вонючем бушлате, устало смотрел на Ивана.

– Проверять не буду. Пойдёшь на дело.

Там поглядим.

Каждую среду, над партизанами пролетал советский самолёт Кидал им оружие, продовольствие, взрывчатку. И ещё – свежие газеты.

С последними новостями с фронтов.

Так Иван узнал что немцы отступают.

Понял что его мечтам про разведшколу – хана.

Вместе с Лондоном с его высокими башнями. И Манхэттенскими небоскрёбами.

Понял что никогда он не увидит мир. И не выучит английский язык.

Но долго тосковать по этому поводу Ване не пришлось.

Потому что впереди было то чего он не ожидал увидеть никогда.

Ужас пришёл в виде щуплого человека, в сером пальто.

Это был связной от бандеровской сотни "Лоскуты" в которой когда-то был Иван.

Сволочи немцы, оказалось, упустили тогда эту сотню. И вот теперь эта сотня хотела объединиться с партизанским отрядом.

Что бы взорвать какой-то эшелон.

И ужас поселился в сердце Ивана.

Таких как Иван – вешали на берёзах

Связывали руки за спиной. Потом били прикладами по морде. Выбивали зубы.

Иногда глаза. Вешали табличку – "Предатель".

И вешали.

Иван знал это. И когда увидел щупленького человека в сером пальто, то спрятался за берёзу.

Сидел там весь день, пока тот не ушёл.

А потом долго доказывал командиру что этих сволочей бандеровских нужно убивать.

И он, Иван, хочет возглавить специальный отряд. Чтобы ни одна бандеровская сволочь не ускользнула.

Но откуда ты можешь знать это, товарищ следователь?

Там в деле, только одно написано – "Медаль за отвагу" ему, Ивану, за успехи в борьбе с националистическим движением.

Потому что никто не знал так хорошо, все бандеровские повадки и схроны, как он, Иван Николаевич Коломойский.

И он уничтожил эту сотню! Всех до одного!

Убивая без жалости и сострадания.

Потому что знал что только это – сможет спасти ему жизнь. И ничто другое.

Но как давно это было! Кто может найти концы всех нитей его судьбы?

И Иван насмешливо смотрел в глаза следователю.

– Ну что? Что есть у тебя на меня?

Потом после войны, он закончил педагогическое училище.

Работал 25 лет в школе.

Стал завучем.

Он, уважаемый человек в городе Серновцы. Его все знают. Все любят.

– Я детей твоих воспитываю, а ты мне здесь нервы портишь! – Не выдержал Иван Николаевич. – Ну что у тебя на меня есть? Выкладывай или отпускай!

И тогда следователь тоже не выдержал.

На следующий день, привёл кого-то и посадил в соседнюю комнату.

– Так что, Иван Николаевич, сам будешь колоться, или по полной программе хочешь получить наказание?

– Ничего я не буду. – сказал Иван смотря в открытую дверь другой комнаты.

Тревога закралась в его сердце.

Кто там может сидеть?

Ганночка? Но она умерла давным давно.

Матери уже тоже нету.

Кто ещё?

Столько полицаев было вокруг – его никто не мог запомнить. Или опознать.

Это просто невозможно.

Из комнаты вышла какая-то незнакомая женщина.

С родинкой на лбу.

Что-то неожиданно вдруг промелькнуло в памяти у Ивана… Но что именно, он не мог вспомнить… что-то страшное и полузабытое…

Женщина внимательно смотрела в глаза Ивана. С каким-то любопытством.

И даже насмешкой.

Иван почувствовал как вжимается куда-то вниз, в кресло:

Не может быть!

– "Ахтунг! Нахтигаль!" – сказала женщина.

Этого не может быть!!!!! – выдавил из себя Иван Николаевич. Та жидовка с которой он когда-то сдер трусики.

Не может быть…

Она не могла выжить в этой мясорубке.

Как будто чувствуя его вопрос, она вдруг сказала:

– А я выжила.

И вот нашла тебя.

– Прощай.

И она встала и вышла.

– Все – понял Иван Николаевич. – Конец.

Следователь открыл дело и начал писать:

– Давайте начнём с самого начала.

Расскажите. Что такое – Ахтунг Нахтигаль

Обогащение

(Чёрный юмор, эротика)

Посреди города стояла Лакада.

Ну… ну…расслабьтесь читатель – это не имя проститутки.

Это здание которому 300 лет.

Группа туристов подъехала к нему на автобусе когда уже стемнело.

– Это же вундабар! – хлопнула в ладошки от восторга одна старушка.

И старое здание как будто выпрямилось от удовольствия, радуясь что темнота скрывает его обосранные голубями карнизы и обсыпавшуюся штукатурку.

В это время её муж вытирал свою туфлю об траву. Он наступил в какое-то дерьмо.

Вдруг от группы туристов отделилась какая-то молодая девушка и побежала в кафе через дорогу.

Через минуту она вернулась, но группы – не было.

Она просто исчезла куда-то.

Сказав что-то на непонятном языке, девушка начала приставать к прохожим со словами – Цо то Ремкен?

Но что такое Ремкен – никто не знал.

Пока из магазина не появился парень по имени Юра.

Только он понял что хочет девушка… нет, Юра был не полиглот.

Он даже школу не закончил.

Но в кармане у Юры была бутылка пива.

– Что такое Ремкен? – переспросил Юра, понимающе заулыбался и кивнул головой в сторону.

– Надо туда – и он потянул девушку в какую-то подворотню.

– Ремкен – сказал Юра и открыв бутылку пива зубами протянул её девушке.

Та замотала головой.

– Традиция – обиженным голосом произнёс Юра.

И перестал улыбаться.

– Традиция – согласилась девушка и выпила

После чего улыбка вернулась к Юре на своё прежнее место.

Они пили поочерёдно пару глотков – он. Пару – она.

Потом они познакомились. Её звали Инна. И она была из Швеции.

– Надо ещё – сделал вывод Юра.

– Не…е…е…ет – замотала головой Инна.

– Традиция – сказал твёрдым голосом Юра, и выгреб со своего кармана мелочь.

На бутылку не хватало, поэтому пришлось Инне порыться в своей сумочке тоже.

Наконец нужная сумма была собрана, и Юра куда-то умчался с радостным выражением лица.

Глаза Инны привыкли к темноте и она наконец смогла разглядеть ту подворотню в которой они пили.

Грязный, облупленный потолок откуда клочьями свисала старая штукатурка, полусырые стены на которые уже лет триста мочились полупьяные прохожие.

Юра вернулся с бутылкой водки.

Зубами открыл её и они снова пили как положено – то есть поочерёдно.

После очередного глотка водки у Юры в горле что-то забулькало и он рыгнул.

– Традиция.

Инна тоже попыталась, как положено по традиции но у неё не получилось так громко.

Юра заулыбался.

– Ха – ха. Куда тебе как я! Ну ладно, не обижайся Инна.

И в знак своего особого расположения, Юра развернул полупьяную Инну лицом к стене.

И нагнул её

Пока он стаскивал с неё трусы Инна рассматривала узоры на грязной вонючей стене. Хоть в голове у неё шумело, но все же…

– Это тоже традиция? – попыталась понять Инна.

Кажется, он что-то ответил ей. Но что именно – она не поняла. Впрочем не это уже волновало её… опьяневшую Инну вдруг начало уносить куда-то влево. А потом начало тошнить.

Ужасно тошнить.

Вдобавок ко всему – сзади что-то начало её толкать.

Пришлось ухватится руками за стену что бы не упасть.

А сзади все толкали и толкали.

– Трахают – равнодушно подумала Инна. – Когда же кончится тошнота?

И наконец вырвала. Прямо на стену.

После этого тошнота отпустила.

Юра дал ей выпить ещё глоток водки и потом выпил сам.

Потом трахались ещё минут 5. Когда закончили – они допили водку.

А в голове кружилось ещё сильнее.

Но настроение от этого почему-то улучшалось.

Даже грязные стены подворотни почему-то начали казаться Инне родным домом.

И вообще, теперь ей казалось что она начала понимать Юру и эту страну с её традициями.

Что бы проверить это – она села и помочилась прямо на пол.

Юра даже не удивился.

– Ну ладно – сказал Юра – мне надо идти. А насчёт Ремкен, так это кафе через улицу. Пойдём я тебя отведу туда.

Они перешли через дорогу и Инна увидела своих туристов.

Они радостно защебетали на чужом языке, и от радости она забыла про Юру который плавно растворился где-то в темноте.

Да в принципе он и не нужен был больше ей.

Ведь Инна все понимала.

Ну показал человек ей где кафе. Показал – как умел.

И что поделаешь если страна чужая.

Со своими традициями.

А традиции в чужой стране, сами знаете – дело тонкое.

Месть человечества