Невиновные - Жорж Сименон

На закуску подали громадного холодного лосося на большом серебряном блюде, он был так замечательно разукрашен, что гости зааплодировали.

За ним последовал барашек, зажаренный целиком на вертеле в глубине сада.

За столом Селерен оказался между двумя незнакомыми дамами и не знал, о чем с ними говорить. Одна была молода и оживленно болтала со своим соседом слева. Другая же, весьма пожилая, – единственная из всех присутствующих, казалось, была так же обойдена вниманием, как и он.

– Вы давно знакомы с семьей Брассье? – спросила она, лишь бы не молчать.

Она смотрела на него и улыбалась, и только позже он понял, что она почти глухая.

Гости уже достали сигареты из золотых портсигаров, когда подали мороженое, и снова появилось шампанское.

Селерен пил мало, отпивал только по глотку из каждого бокала, а щеки у него горели. На столе стояли тарелки с птифурами, но к ним уже мало кто прикасался.

И вот словно бы подали сигнал. Эвелин встала из-за стола, все последовали ее примеру и направились кто на террасу, а кто в сад.

Брассье на ходу остановил Селерена.

– Хочу познакомить тебя с мсье Мейером, тем самым Мейером с Елисейских полей, на которого ты частенько работал, сам того не зная...

– Очень рад.

Он узнал пловца с огромным животом и лысым черепом, которого заприметил в бассейне. Теперь тот был в желтой футболке, обтягивавшей груди, которым могли бы позавидовать иные женщины.

– Мсье Мейер хотел бы немного поговорить с нами. Полагаю, единственное место, где нам никто не помешает, – это будуар моей жены.

Они поднялись по лестнице с коваными перилами. Селерен увидел кровать под белым атласным покрывалом. Такого же оттенка, который господствовал в доме.

– Сюда...

Будуар, напротив, был в ярко-желтых тонах и обставлен в стиле Людовика XV.

– Я не устроил здесь кабинета, потому что приезжаю сюда отдохнуть, и мне не хотелось бы поддаваться соблазну поработать. Прошу вас, садитесь...

Оба окна были распахнуты, и голоса гостей долетали сюда как неясный шум.

Мсье Мейер раскурил свою сигару так, словно это была непростая и очень важная операция.

– Кто будет говорить? – спросил он Брассье.

– Лучше, если это будете вы...

– Хорошо.

Он повернулся к Селерену.

– Я – да и не только я – большой поклонник ваших украшений. Мои лучшие клиенты постоянно спрашивают, нет ли у меня чего новенького от вас... Это современно... И замечательно идет в ногу с модой... Ваши изделия нарушают однообразие классических украшений, в которых более всего ценятся камни. В них стремились подчеркнуть прелесть бриллианта, или изумруда, или рубина. У вас же украшения восхитительны сами по себе, без всяких камней.

Он с удовольствием затянулся сигарой, и легкий дымок обозначился на голубом фоне неба.

– Довольно комплиментов. Теперь перейдем к моей задумке... В Довиле у меня есть задрипанный магазинчик, содержание которого дороже, чем доход от него... Никто же не ездит в Канн, в Довиль или в Сен-Тропез покупать дорогие камни... Поэтому нужно придумать что-то другое... Так вот, другое – это вы и ваши изделия...

Я говорил уже об этом с Брассье, ведь он наведывается раз в полмесяца в мои магазины на Елисейских полях. Мой замысел состоит в том, чтобы сделать магазин в Довиле совершенно отличным от парижских...

Волос на голове у него не было, зато брови были густые и лезли волоски из носа и ушей. Он был доволен собой; откинувшись на спинку кресла, Мейер глядел на Селерена так, словно делал ему самый дорогой подарок в его жизни.

– Короче, я предлагаю объединиться нам втроем. На ваших драгоценностях стоит клеймо «Брассье и Селерен»... Покупатели к нему привыкли. Не надо сбивать их с толку добавлением фамилии Мейер.

В общем, я буду только финансировать наше дело. Я оплачу ремонт и оформление лавки, она должна быть привлекательной. Поставим за прилавок двух хорошеньких элегантных девушек, можно и одну для начала... Вы будете поставлять украшения, такие современные, какие вам только придут в голову.

Мы заключим договор о сотрудничестве: пятьдесят процентов мне и пятьдесят вам на двоих...

Я не требую исключительных прав. Вы сохраните свою клиентуру как среди торговцев, так и среди частных заказчиков.

Брассье смотрел на Селерена с некоторым беспокойством. Не от него ли самого исходил этот замысел?

– Что вы на это скажете?

– Право, не знаю, – пробормотал Селерен.

– Я не пытаюсь давить на вас. Я смыслю в коммерции, всякий вам это скажет, и я никогда не проигрывал. Мне известны ваши доходы... И я уверен, что не пройдет и двух лет, как они вырастут вчетверо.

Брассье поспешил вступить в разговор.

– Что касается нас, – сказал он, – то мы поделим наши пятьдесят процентов пополам.

– В нашей рекламе будет сделан упор на то, что каждое украшение единственное в своем роде...

Если бы Селерен смог в ту минуту разобраться в своем состоянии, то понял бы, что главным его чувством было замешательство.

То, что ему предлагалось, было поистине подарком судьбы. Они оба нуждались в нем и с беспокойством ждали его ответа.

Ведь, в конце-то концов, это он создавал свои уникальные ювелирные изделия. Бывало, он мучился пять, а то и десять дней в поисках орнамента, который все ускользал.

Он не знал, что есть в Довиле, но он хорошо знал торговый дом Мейера, один из лучших в Париже, с филиалами в Лондоне и Нью-Йорке.

– Если понадобится, – сказал Брассье, – мы возьмем еще одного или двух мастеров.

– А где мы их посадим?

– Но ведь можно найти мастерскую побольше.

Нет! Об этом не могло быть и речи. В этой мастерской он начинал, в ней будет работать и впредь.

Он уступил, скорее всего, по слабости. Деньгами Селерен не пренебрегал. Они были ему нужны, чтобы дать детям образование. Он слышал, что американские университеты безумно дорогие.

– Будь по-вашему! – сказал он с тяжелым сердцем. – Но, само собой разумеется, я не буду делать серийных вещей.

– Я и обратился к вам как раз потому, что не хочу ничего серийного. Я уже подыскивал подходящее клеймо, но пока не нашел. Что-нибудь вроде «Украшение только для вас»...

– Это мы придумаем, – заверил Брассье. – Вы можете составлять контракт, мсье Мейер, в виде договора о сотрудничестве. Позвоните нам, когда он будет готов, мы приедем и подпишем.

Толстяк плохо скрывал свое удовлетворение. Он словно только что приобрел полотно Ренуара или Пикассо, которое давно жаждал иметь.

– Хотел было спросить, что вам предложить, чтобы отметить это событие? Совсем забыл, что я не у себя...

Он с чувством пожал руки обоим. После этого они спустились вниз. Мсье Мейер пристроился позади троих игроков в карты, перед которыми лежала кучка крупных банкнот.

– Могу я вступить в игру?

– Да, через несколько минут.

Он нашел себе стул и со вздохом опустился на него, словно маленькая сделка, совершенная им в будуаре, истощила его силы.

– Можно тебя на минутку?

Брассье увлек своего компаньона в глубину сада. Гости играли в шарм. Они нашли спокойный уголок за купой деревьев.

– Что ты на это скажешь?

– Пока не знаю.

– Это же счастье для тебя и меня. И ни в коем случае не свяжет нас. Старина Мейер, конечно же, в этом деле не проиграет, он хитер. Я-то давно его знаю... Но в конечном счете выиграем и мы. Как только контракт будет подписан, мне придется махнуть в Довиль, посмотреть на магазинчик и прикинуть, что из него можно выжать.

Он дружески похлопал Селерена по плечу.

– Вот увидишь. Мы с тобой далеко пойдем... Подумай-ка еще о мастерской. Сдается мне, вы справитесь и втроем.

Селерен счел за благо не затевать спора. Он был недоволен собой. Он даже не понимал, почему согласился. Ведь он только что продал частицу своей независимости, своей профессиональной гордости.

– Я, пожалуй, поеду. Жан-Жак, наверное, сейчас один дома.

– А как у него дела?

– Готовится к экзамену, а в сентябре поедет учиться в Англию.

– И надолго?

– На полгода, если не ошибаюсь... Хочет усовершенствоваться в английском, прежде чем поступать в один из американских университетов.

Брассье посмотрел на него с изумлением.

– Вот как? А ведь совсем недавно он был мальчишкой... Помню, он увлекался корабликами, собирал маленькие модели... А как Марлей?

– Думаю, после лицея и она от меня улетит...

– Как быстро бежит время!

– Да... Мы не думаем о завтрашнем дне, вернее, завтрашний день нам кажется таким далеким, и вдруг он тут как тут... Извинись за меня перед мсье Мейером. А остальные гости меня не знают, они и не заметят моего отсутствия...

– Всего хорошего, старина... Спасибо, что приехал.

Он разыскал свою маленькую машину среди спортивных автомобилей и огромных лимузинов. Два шофера в форме ели птифуры, которые наверняка принесла им кухарка. Они взяли под козырек.

Дороги были забиты машинами. Солнце припекало. Он посмотрел на сиденье рядом с собой, на котором обычно сидела Аннет. Она так и не захотела научиться водить машину, ссылаясь на свою рассеянность.