Газета День Литературы # 158 (2009 10) - Газета День Литературы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время шло. Они ждали.
– Возьми наши паспорта к себе в карман, – тихо произнесла Мария Игнатьевна.
– Зачем же?
– Пусть будет так, зачем людям лишняя морока, – ещё тише ответила Мария Игнатьевна. – Давай присядем.
Оба старались не смотреть друг другу в глаза, тихо сели в кресла и сидели молча; думали они об одном и том же, о той трагедии, которая сделала их несчастными, о той трагедии, которая произошла в ноябре прошлого года...
Настойчивый звонок в дверь раздался неожиданно.
Мария Игнатьевна и Иван Кириллович встали, помогли друг другу одеться.
Иван Кириллович надел новые кожаные перчатки, обмотал вокруг шеи довязанный накануне Марией Игнатьевной светлый шерстяной шарф, который оживил его лицо, и взял в правую руку зонтик-трость, а Мария Игнатьевна, одевшись и поправив шляпу и шёлковый платочек, взяла в руки пакет.
Вновь раздался настойчивый звонок. Мария Игнатьевна посмотрела на Ивана Кирилловича и подошла к двери...
Всё началось с банального по нынешним временам события. Года два назад чиновники высокого ранга взяли, да ни с того, ни с сего, как многим показалось, и вычеркнули из списка особо важных оборонных объектов один из строго засекреченных институтов. Институт был создан десятилетия назад и занимался перспективными вопросами, связанными с ракетостроением; и даже стали поговаривать, что вроде бы и перенесут его то ли в Питер, поближе к Кронштадту, то ли на окраину Твери. Но никто из сотрудников особо и не удивлялся – были они людьми умными; слухи ходили самые разные, большинство же склонялось к версии о влиянии всемогущих приватизаторов, которые где-то там в заоблачных высотах дали негласную командную отмашку. А как могло быть иначе – ведь речь шла о многоэтажных зданиях – тысячи и тысячи квадратных метров офисных площадей, да и не где-нибудь там на задворках, а, можно сказать, в самом центре столицы. А сколько стоит земля-то под всем этим секретным комплексом – трудно даже себе представить. Короче, стал народ потихоньку разбегаться, хотя и с сожалением, это те, кому было возможно куда-то пристроиться, хоть и с какими-то потерями. Но многие, кому не светило ничего хорошего за пределами института, упёрлись – будь что будет, но пока увольняться не будем, а там будет видно, что делать и как поступить. А вот сыну Марии Игнатьевны и Ивана Кирилловича – Александру, потихоньку и по секрету намекнули, что было бы лучше заявление написать – мол, по собственному желанию, согласно пункту 3 статья 77 нового Трудового кодекса.
Был Александр человеком уважающим себя и хорошо разбирающимся в ситуации, подал заявление, получил свою тощую трудовую книжку, поскольку не перебегал с работы на работу, а работал в одном и том же институте уже сравнительно много лет, и начал соображать, как теперь ему поступить. Вслед за Александром потеряла работу и жена его Наташа, трудившаяся не один год в том же институте.
Вот и присоветовали как-то друзья Александру податься всей семьёй – вместе с женой и двумя дочками-школьницами, на Севера, да годика на два, не меньше, а может и того поболее, на заработки, капиталец, хоть и небольшой, но всё же сколотить. А там, как знать, будущее и покажет, что делать-то дальше, авось в стране к тому времени и порядка станет поболее нынешнего.
Родителям идея понравилась, и благословили они Александра и Наталью – вот и оказались они, молодые, с любимыми внучками в модном Уренгое.
А через годик, подсобрав деньжат, решили навестить стариков – но судьба ведь всегда непредсказуема, особенно в наши-то демократические времена.
И кто бы мог предположить из неопытных в таких делах пассажиров, что самолёт, купленный за рубежом по дешёвке и весь к тому времени изношенный, ровно такой, который только и могла купить лишь саморощенная российская авиакомпания, взорвётся на взлёте. А о причине гибели самолёта и пассажиров специалисты, и не очень, будут долго рядить да гадать, выдвигая версии одна умнее другой, и приводить в оправдание выгодные для себя доводы…
Со дня страшной трагедии не прошло ещё и года. Душевная боль была свежа, и чувство великой всёпоглощающей утраты не отступало ни на секунду.
Зачем, зачем она – Мария Игнатьевна, зачем, зачем он – Иван Кириллович, дали своё согласие на отъезд самых дорогих для себя людей на Север?.. Если бы тогда они воспротивились, да и не согласились, а может и прямо запретили бы молодым уезжать на заработки – были бы сейчас все живы и были бы счастливы. Не учли старики, что советского Аэрофлота давно уже нет, и кто теперь может точно сказать – на чём и куда следует ездить и летать? Но раз уж они дали своё добро на поездку, значит, виноваты в трагедии только они – Мария Игнатьевна и Иван Кириллович. Чувствуя свою моральную ответственность за свершившееся, постепенно пришли они к единственному выводу, как именно должны они теперь поступить.
Особенно страдала Мария Игнатьевна, постоянно думая, что ежели бы именно она возразила против идеи любимого сына, трагедии не произошло бы, и сейчас она и Иван Кириллович были бы счастливы как никто, и всё было бы прекрасно, и были бы живы и здоровы милые, так похожие друг на друга внучки, в которых она, Мария Игнатьевна, души не чаяла так же, как и Иван Кириллович.
А Иван Кириллович винил во всём только себя, считая себя главным виновником трагедии.
"О, Господи, за что нам такие муки, за что?" – тихо, совсем тихо, одними лишь губами часто произносил Иван Кириллович одну и ту же фразу. Мария Игнатьевна иногда слышала эти обращения, скорее молитвы, обращённые к Всевышнему, но молчала и ничего не говорила Ивану Кирилловичу.
Трагическая гибель самых близких людей была непереносима. Стариков страшила каждая излишне прожитая ими минута, она приносила им невероятные страдания, и кто знает, может, и пережили бы они каким-то непонятным образом безысходность, да только, как известно, одна беда в дом не захаживает, и под силу беда лишь со смехом, а невмочь – со слезами.
…Незадолго до гибели пришла молодым идея обзавестись дачей, тем более что Север мог этому поспособствовать.
Нужную дачу подыскали, да не по деньгам своим – и решили взять в солидном банке солидный же кредит. А почему, собственно, и не взять, ежели все так именно и поступают – мода, она и есть мода; и любят в угоду моде люди поступать, не очень-то задумываясь о грядущих последствиях.
Старикам мысль понравилась очень – ещё бы, пожить с внучками, сыном и невесткой на даче среди сосен, рядом с чистым песчаным пляжем и маленькой речушкой с прозрачной водой, которую можно перейти вброд, а с разбега может и перепрыгнуть удастся.
Являясь юридическими владельцами квартиры, стали Иван Кириллович и Мария Игнатьевна поручителями заёмщика-сына под залог имущества в очень солидном и столь же модном банке.
И всё было бы чисто и гладко, ежели б случилось всё в былые времена; да только эпоха отсчитала свои годы, и заступили на вахту уже иные времена и совсем иные порядки. Нежданно-негаданно на нехитрые головы людей обрушился вдруг дефолт, а вместе с ним инфляция, девальвация, неликвидность, крах финансовой системы… Политтехнологи объясняли ситуацию, а люд не понимал, что же всё-таки произошло в мире, ведь ни глобальных землетрясений, ни всемирных потопов замечено не было.
Облапошенный народ не разбирался в премудрой терминологии и как всегда по привычке молчал, потому как говорить было и некому, и негде, да и нечего. А им всё внушали и внушали, и согласно этим внушениям в самом тяжёлом положении оказались не пенсионеры и прочие граждане, а банки. И государство было обязано в первую очередь о них и озаботиться. И вот щедрая десница государства подбросила бедным банкирам срочную помощь под развитие, разумеется, промышленности, которой, в принципе, уже и не существовало, и разумеется, для сельского хозяйства, якобы всё ещё существующего. А банкиры, плохо разбиравшиеся в политике и ничего не понявшие, задарма дарованные миллиарды долларов взяли, да враз, как по команде, и перевели на свои зарубежные счета. И опять, вроде бы обеднев, начали во своё спасение деньги в срочном порядке выбивать из тех простых граждан, кому они дали в долг по принципам своей кредитной системы. И вся это враз сдирижированная вакханалия прямым путём задела и Ивана Кирилловича с Марией Игнатьевной - пришла им совсем нежданная из суда повестка по иску банка, в котором истец вознамерился в срочном порядке погасить кредиты за счёт их имущества, нажитого всей их праведной жизнью, в основном за счёт квартиры, презентованной им совсем другой властью.