Белая змея - Танит Ли

В небе над городом шла утренняя ястребиная охота. Птицы замирали, падали и снова поднимались, терзая добычу когтями, все время в движении.

Одинокий ястреб замер, пошел вниз и продолжал падать — пока, пронизав кольца света и цвета, почти невидимый, не рухнул в мусор на аллее.

Человек, приплывший этим утром из Вардийского Закориса, был итогом смешения крови на протяжении четырех поколений. Его кожа была черной, волосы — светло-каштановыми, а глаза изменились от черного или желтого цвета, присущего его предкам, до странного, редко встречающегося серого. Но, невзирая на все это, он не выделялся. Всего лишь еще один купец с одного из двух десятков иноземных кораблей, стоящих в порту.

Новый Элисаар привлекал выходцев из Вардийского Закориса, ибо самим им приходилось терпеть абсолютную власть светловолосых правителей. Новый Элисаар все еще платил дань королю Шансара на севере, но в остальном, едва ли не единственный из всех, был полностью самостоятельным висским государством. А среди рубиновых городов Элисаара королевой по праву считалась Саардсинмея. Девять лет ушло на ее постройку, на то, чтобы проложить длинные бульвары и бесчисленные аллеи. Красная плитка покрывала город, словно чешуя дракона. На переговорах Саардсинмею представлял треххвостый дракон — знамя основателя королевства. Северную половину Элисаара, по-прежнему лежащую под властью Шансара, здесь со злым легкомыслием называли Ша’лис.

Для того, чтобы посетить город, закорианец выбрал самое подходящее время — вечером должны были состояться великие летние гонки, именуемые Огненными скачками. В Саардсинмее, блистательной в своей жажде крови и полной неизвестных опасностей, процветали дикие и горячие азартные игры.

Торговец смешанных кровей размышлял обо всем этом, сидя под навесом на крыше таверны. Погрузившись в расчеты, он не забывал и о чаше, которую держал в другой руке, так что вскоре та опустела. Таверна считалась одной из лучших на всей Пятимильной улице, и вар-закорианец был вправе рассчитывать на превосходное обслуживание.

— Эй! — крикнул он, стуча чашей по столу.

Полуденный час — напряженное время, однако три девушки-разносчицы не торопились к посетителям под навесом, то и дело останавливаясь поболтать и пококетничать. Все три были чистокровными Висами, с черными, как нефть, волосами и глазами, с прочной бронзовой кожей, которая так и манила погладить, ущипнуть или ударить. Однако гость явно гордился своими светлыми глазами и волосами. Когда ближайшая девушка неторопливо подошла, он окинул ее свирепым взглядом, который заставил бы поторопиться любую висскую женщину на его родине. Но эта просто стояла с кувшином вина на бедре и, что еще хуже, глядела на него, выгнув густые брови, превратившиеся в две черные дуги.

Он толкнул к ней свою чашу.

— Кувшин пуст, — уронила она.

— Так пойди и наполни его, ленивая кошка.

Девушка была хорошо одета, на руках ее позвякивали золотые браслеты, а волосы украшал цветок. Она посмотрела на вар-закорианца, не проявляя ни малейшего намерения выполнить приказ.

— Говори вежливо, когда просишь.

— Не испытывай на мне свою дерзость, — вскипел торговец. — Займись своим делом — или хочешь, чтобы я придал тебе скорости, свиное рыло?

— У тебя поганый рот, — отозвалась та. — Сомневаюсь, что наше вино сможет отмыть его.

В ответ торговец вскочил, левой рукой схватил девушку за плечо, наслаждаясь этим моментом, а правую занес для удара. К его изумлению, она успела первая ударить его коленом в живот. С трудом глотая воздух, торговец согнулся вдвое и услышал, как смеются посетители на скамьях, видимо, позабавленные происходящим. Саардсинмея — твердыня Висов, ее давно пора поучить хорошим манерам. И лучше всего начать с этой девицы.

Она почти добежала до лестницы, когда вар-закорианец догнал ее. Желающих помешать ему не нашлось, лишь кто-то насмешливо предостерег девушку. Торговец вцепился в ее висские волосы и повернул ее к себе. Она попыталась ударить его своим кувшином, но он перехватил ее руку и ударом кулака поверг девушку на пол. Кувшин, гремя, полетел в сторону. Падая, она негромко вскрикнула. Удар пришелся ей точно под левый глаз, разноцветный синяк надолго останется ей в память о торговце — а ведь он еще не закончил. Но едва он замахнулся ногой — она уже ясно представила себе силу пинка, — как кто-то произнес:

— Остановись-ка на минутку.

Торговец замер, поднял голову и заметил, как вокруг неожиданно стало тихо. До такой степени тихо, что крышу заполнили грохочущие звуки улицы — можно было расслышать перестук каблуков и звон бубенчиков, доносимые легким ветерком.

Человек, стоящий неподалеку, только что поднялся по лестнице. Торговец успел разглядеть, что вновь прибывший значительно выше среднего роста, крепко сложен и вдобавок чистокровный Вис, как и девять десятых населения города. Затем последовало неуловимое стремительное движение — и вар-закорианец с ужасом обнаружил, что болтается в воздухе. Он ударил со всей силы, но без толку — слишком слабо для ужасающей мощи, которая держала его с таким равнодушием.

— Послушайте, как ноет Грязноволосый!

— Скинь его с крыши, Лидиец!

— Сделай это, а мы скажем, что он споткнулся о своего маленького дружка.

Хор веселых голосов и аплодисменты заглушили несколько разочарованных криков. Обернувшись к лестнице, высокий человек, которого назвали Лидийцем, с высоты дюжины ступеней сбросил свой вопящий груз во внутренний дворик. Там вар-закорианец ударился о горшки и остался лежать и стонать.

Внизу и вокруг него зашевелились люди, наблюдая за его состоянием. Но Лидиец уже отвернулся и встал на колени перед девушкой. Та села, опираясь на его плечо и прижимая ладонь к поврежденной щеке.

— Дай посмотрю, Велва, — он заботливо повернул к себе ее лицо, внимательно разглядывая синяк.

— Этот ублюдок изуродовал меня на всю жизнь? — спросила девушка с яростью.

— Ничуть, но все же покажись кому-то знающему. Вот, держи, — он вложил деньги ей в ладонь. — Сходишь к врачу на улице Мечей.

Девушка порывисто обвила руками шею молодого человека и поцеловала его, опутав волной прекрасных волос.

— Оставь его, Велва, — крикнул кто-то. — Хочешь, чтобы он забивал себе голову перед скачками ?

Лидиец рассмеялся, мягко высвободился из объятий девушки и поднялся на ноги.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Стоило заработать синяк от этого борова, чтобы оказаться в твоих объятиях.

Он лишь вздохнул и, кивнув ей, ушел на другой край крыши. Вряд ли в Саардсинмее нашлась бы женщина, которая не шептала Лидийцу подобных слов — пусть даже только в мечтах…