Четвертое Царство (На грани возможного) - Аркадий Стругацкий

— Это уж так на нашем острове, — вздохнул почему-то Новиков. — Не пахнут наши цветы, хоть и красивые.

Перед подъемом на сопку отдохнули, лежа в траве. Видя, что японец совершенно выбился из сил, Олешко приказал развязать ему руки. На всякий случай сказал:

— Попытаетесь бежать — за последствия не отвечаю. От наших солдат не убежишь, а поймают, не будут, наверное, смотреть на ваше дворянское звание, господин Сунагава. Наложат по шее самым простонародным образом.

Японец сделал вид, что не расслышал или не понял. Повторять Олешко не стал. Воля врага была сломлена, и он знал это.

Когда они, запыхавшись, выбрались на гребень сопки, покрытый запыленным снегом, Олешко ахнул от восхищения. Далеко внизу синело ярко круглое озеро, окруженное желтыми и бурыми скалами. Кое-где из скал поднимались струйки белых паров. Свежий ветерок доносил слабый запах сернистых газов. Несколько десятков крохотных фигурок виднелись на берегах — молодежь из рыбацкого поселка не пожалела ног ради удовольствия выкупаться в целебных горячих водах, хотя мало кто нуждался в целебных свойствах этих вод. Озеро было поводом, а не целью для прогулки и веселого пикника.

— Отдохнули? — спросил Олешко.

— Отдохнули, товарищ капитан, — откликнулся Новиков. — Ну, ты, бандит, ступай вперед. — И он подтолкнул японца к спуску.

Путь их проходил по самому берегу озера, и парни и девушки с удивлением разглядывали почерневших от подземного праха пограничников и ободранного маленького японца, устало-равнодушно смотревшего себе под ноги.

— Поймали субчика? — крикнул кто-то.

— Молодцы, пограничники! Жаль только, что не пристукнули…

— И чего эта сволочь суется к нам?

— Глядите, чтобы опять не убежал…

— Убежит — поймаем да так дадим, что забудет, как бегать…

И Настя тоже была здесь. Увидев Новикова, она слабо охнула и шагнула было к нему, но сержант повел бровями, и она остановилась, прижимая руки к груди, глядя на него с немой преданностью и восхищением. Олешко улыбнулся, нагнал сержанта и проговорил вполголоса:

— Пропала теперь девка. Навеки приворожил ты ее сегодня.

Новиков растерянно оглянулся на него, хотел что-то сказать, но только вздохнул. Озеро осталось позади.

Вечером, с пристрастием расспросив доктора и фельдшера, полковник Крюков вошел в комнату, где лежал Олешко, и присел на край его койки.

— В состоянии? — спросил он.

— В состоянии, товарищ полковник, — сказал капитан. — Мне даже не терпится.

— Ну, лады. Нелюдин! Поставь здесь нам стол, дай бумагу, чернила, и веди японца сюда. Будем ковать железо, пока горячо. Ну, Олешко, удивил ты меня. Зарекусь теперь тебя вышучивать.

Олешко с трудом сдерживал счастливую улыбку.

Глава пятая. ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО

— Прошу извинения, товарищ генерал, — сказал капитан Олешко. — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о Четвертом Царстве.

Генерал Игнатьев, ученый с мировым именем, улыбнулся, поглаживая небольшую серебряную бородку.

— Ну, видите ли… Это, разумеется, довольно условное выражение,

— ответил он. — Поэтическая вольность, если хотите. Некогда естествоиспытатели делили природу на три царства: царство минералов, или неживых вещей и явлений, растительное царство и царство животных. В те времена считали, что эти области явлений природы совершенно обособлены и друг с другом не связаны. Современная же наука полностью отвергает представление об их обособленности. Четкой границы между живым и неживым нет, тем более нет ее между растительным и животным мирами. Так что употреблять выражение «три царства природы» в строго научном смысле по меньшей мере предосудительно. И когда я говорил о Четвертом Царстве, то просто имел в виду явления, которые не укладываются в некоторые наши представления ни о растительном и животном мире, ни о неживой природе.

— Непонятно, — покачал головой Олешко. — Как же это так, ни живое, ни мертвое… Что-нибудь вроде вирусов, может быть?

— Нет. Биология отводит вирусам вполне определенное место в общей схеме органического мира. Вирус — простейший живой организм, нечто от переходной ступени от живого вещества к живому существу. И как он ни мал, сколь ни примитивны его физиологические отправления, принципиально он не отличается от более высокоразвитых организмов. Короче говоря, вирус — это живое. А Четвертое Царство — оставим для простоты такой термин — должно коренным образом отличаться от живого. Ведь что такое живое? Что такое жизнь?

— По Энгельсу, — сказал Олешко, — жизнь есть способ существования белковых тел.

— Совершенно верно. Способ существования белковых тел. Следует добавить, что этот способ существования характеризуется способностью данной комбинации белков производить постоянный обмен веществ с окружающей средой, размножаться, так или иначе реагировать на внешние раздражители и так далее. Но самое главное — жизнь немыслима без белка. Вирус отвечает всем этим условиям. А вот явления, которые я отношу к Четвертому Царству, не отвечают, во всяком случае, отвечают не полностью. Следовательно, они не являются жизнью. Четвертое Царство не знает белка. В известном смысле оно даже враждебно белку. И в то же время оно резко отлично от инертной неживой природы, ибо обнаруживает, хотя и очень своеобразно, целый ряд свойств, присущих только живым организмам.

— Значит, то, что мы видели в тоннеле на Кунашу, и было из Четвертого Царства?

— Совершенно не сомневаюсь в этом. Между прочим, товарищ Олешко, ведь вы — один из немногих, кому привелось взглянуть на красный газ во всем его великолепии, не так ли?

— Пожалуй, товарищ генерал. Если не считать Сунагаву, яму, гнездо красной пленки, видели только трое — я, сержант Новиков и Костенко. Да и то мельком. Нам было тогда не до этого. Мы наткнулись на нее неожиданно и были слишком ошарашены, чтобы разглядеть что-нибудь. Меня ранило, началась перестрелка, так что при всем желании я не возьмусь сообщить вам какие-либо подробности. Помню только широкую поверхность, переливающуюся темно-красным светом, словно расплавленный металл. И такой же багровый туман над ней. Может быть, Костенко или Новиков…

Генерал кивнул.

— Описание внешнего вида явления у нас есть. Ведь Сунагава, как выяснилось, давно уже был знаком с красным газом. Он совершенно случайно открыл его в начале сорок пятого года во время строительства этой самой подземной крепости. Среди бумаг, которые ваша группа обнаружила в сейфе в верхней пещере, оказалось много документов, непосредственно касающихся красного газа. Часть их составлена самим Сунагавой. Так что нам известно теперь о красном газе все, что знал о нем этот неудавшийся фабрикант смерти. И надо сказать, дорогой Олешко, редкое открытие уходит своими корнями в такую чудовищную пучину жестокости и научно организованного варварства. Вы — непосредственный участник событий на Кунашу, и вам следует знать кое-какие детали этого дела.