Повелитель Воздуха - Майкл Муркок

Постепенно я стал смотреть на свое пребывание в 1973 году как на дивный отпуск. Отпуск, который, если мне повезет, будет длиться вечно.

Книга вторая

Новые удивительные происшествия. – Открытие. – И несколько катастроф

Глава первая

Вопрос определения на службу

Должен признаться, следующие шесть месяцев я вел весьма комфортабельную жизнь. Я по-прежнему симулировал амнезию и, разумеется, ни одно из средств, применяемых врачами, не могло возвратить мне «память». Временами мне даже представлялось, что мир 1902 года – не более чем сон, – в высшей степени подробный, детальный, но все же сон. Поначалу меня это беспокоило, однако вскоре вопрос принадлежности к той или иной эпохе перестал играть для меня какую-либо роль.

Я стал своего рода феноменом и на короткое время превратился в знаменитость. О моем загадочном появлении в Гималайских горах сочинялись газетные статьи, и предположения, особенно бульварной прессы, делались все более и более дикими. Некоторые из них были настолько фантастичны, что даже граничили с правдой! У меня брали интервью для кинематографа (эти цветные картины могли и говорить, и двигаться!), записывали беседы со мной на маркофон[15] – это версия телефона, принимающего передачи с центральной станции почти в каждом доме: последние известия, пьесы, развлекательную музыку.

Слушатели подчас усиливают сигнал маркофона настолько, что ухо едва выдерживает. Их можно слышать даже из другого дома – при желании.

Кроме того, я участвовал в одном приеме, на котором присутствовал также премьер-министр от либеральной партии, сэр Джордж Браун (либералы правили страной свыше тридцати лет, а консерваторы превратились в партию, обреченную на поражение). Я пришел к выводу, что социалистические требования конца XIX – начала XX века оказали позитивное воздействие на такие разумные политические партии, как либеральная, и действительно дали толчок множеству социальных улучшений, свидетелем которых я и стал. Лишь в самое последнее время – я едва мог себе это представить! – змея социализма вновь начала поднимать голову. Не то чтобы нигилистические воззрения нашли себе много сторонников среди британского народа. Как обычно, эту идеологию использовали несколько фанатиков и истеричных интеллектуалов как средство осуществления своих личных безумных идей.

Первые полгода я провел в разъездах по всем областям Великобритании – на шинном транспорте, воздушных кораблях, автомобилях с паровым двигателем, электромобилях и, разумеется, обнаружил, что почти вся страна изменилась до неузнаваемости. Большие города обустроены по лондонскому образцу. Между ними осуществлялась постоянная и скорая связь. Там, где некогда торговля создала оптимальные условия для коммуникаций, теперь каждый мог извлекать выгоду и удовольствие.

Население значительно возросло, но английский рабочий стал таким же состоятельным, каков был буржуа средней руки в 1902 году, и ему требовалось работать всего лишь тридцать часов в неделю, чтобы вести поистине роскошную жизнь. Не было никаких проблем в том, чтобы найти для себя дом с хорошей обстановкой и работу, поскольку те, кто оказывались на родине «лишними», теперь охотно выражали готовность трудиться за пределами Британских островов. Каждый год уносил из Англии тысячи людей, которые разъезжались по всем уголкам империи: в Африку, Индию, Китайские протектораты, горные районы Австралии, Новую Зеландию и Канаду. Британцы оседали по всему миру и благодаря воздушным кораблям осваивали – а следовательно, и цивилизовали – даже малодоступные области.

Сельская Англия оставалась нетронутой и такой же безупречной, какой была всегда. Паровые локомотивы не выплевывали дымных облаков над ее деревьями и посадками; рекламных щитов давно уже не существовало; как все отвратительные приметы британской повседневности начала века, они были искоренены. Люди даже весьма скромного достатка могли позволить себе электрический велосипед, а это означало, что горожане имели возможность наслаждаться природой, когда им хотелось. Цены были низкими, а заработки высокими (некоторые квалифицированные рабочие зарабатывали пять фунтов в неделю!). Если удавалось накопить немного денег, то для такой семьи не было решительно ничего из ряда вон выходящего в воздушном путешествии во Францию или Германию. С помощью сбережений простой человек мог позволить себе даже поездку по воздуху к своим близким в самые отдаленные уголки империи.

Что же касается теневых сторон жизни – таковых, разумеется, почти не было, поскольку моральные и социальные уродства, их вызывающие, были ликвидированы. Суфражистки[16] моих дней с удовольствием бы услышали, что женщины старше тридцати лет получили избирательные права; предоставление этого права женщинам с двадцати одного года обсуждается. Кстати, замечу, что длина женских платьев в Лондоне ни в коей мере не отличалась от той, которую я видел в Катманду.

Спустя несколько месяцев я наконец набрался мужества пригласить пару симпатичных девушек в театр и на концерт. Обыкновенно то были дочери врачей или армейских офицеров, с которыми я проводил свободное время. По нашим понятиям, девушки были довольно «бойки» и довольно непринужденно держались в обществе, совершенно как мужчины. Преодолев первоначальное изумление по этому поводу, я нашел их поведение в высшей степени привлекательным. Пьесы, которые я смотрел, часто представлялись мне чересчур смелыми, нечто вроде шоу (хотя, слава богу, это не были политические представления).

Наконец слава моя поблекла, и постепенно я начинал чувствовать себя далеко не так вольготно, оказавшись на долгих «каникулах» в будущем. Предложение от издателей написать мемуары я отклонил (мне было бы довольно трудно их написать, поскольку я страдал потерей памяти!) и стал перебирать различные варианты профессиональной деятельности. Поскольку изначально я начинал свою карьеру в армии, то пришел к заключению, что, если это возможно, хотел бы служить моей стране на этом поприще и в дальнейшем. Не без того, чтобы втайне я лелеял при этом мысль о том, что мне придется летать на воздушном корабле. После множества изысков я установил, что, не имея особо фундаментальной подготовки, могу занять пост в недавно образованной Воздушной Полиции Особого Назначения (ВПОН). Я мог бы сдать несколько экзаменов и пройти ускоренный шестимесячный курс, получив при этом минимальное образование, необходимое служащему ВПОНа; я был убежден в том, что сделаю это без труда. К примеру, мне явно не понадобится много времени на то, чтобы изучить Устав!

Новый род войск, Воздушная Полиция Особого Назначения, первоначально набирала кадры из армии, однако туда приходили добровольцы и из морского, и из воздушного флотов. Ее вызвала к жизни необходимость охранять воздушные корабли от актов пиратства, нейтрализовывать потенциальных угонщиков (уже поступило несколько угроз от фанатиков, однако пока что ничего серьезного не произошло), защищать пассажиров, жизни и имуществу которых во время полета могли бы угрожать грабители или иные преступники.

Итак, я предложил свои услуги и был принят. Меня отправили на подготовительные курсы в Кардингтон в авиашколу, где я постиг некоторые тайны беспроволочного телефона, с помощью которого осуществляется связь на борту и, в случае необходимости, также с землей. Кроме того, мне преподали несколько уроков летной практики – это была единственная часть моего нового образования, сумевшая меня взволновать; основы метеорологии и т. п. Хотя воздушный полицейский скорее армейский офицер, нежели летчик, из чего явственно следует, что он едва ли сможет вести воздушный корабль, – все же считалось необходимым, чтобы он на случай крайней нужды имел хотя бы представление о том, как это делается. Таким образом, к концу первого года моего пребывания в будущем (странный парадокс!) я получил патент лейтенанта Его Императорского Величества Воздушной Полиции Особого Назначения и был командирован на А. Л. «Лох Несс». Противу всех ассоциаций, вызываемых этим именем, «Лох Несс» не была чудовищем. Это было маленькое изящное воздушное судно грузоподъемностью не более шестидесяти тонн. Оно было на диво хорошо управляемым. Я был рад получить назначение на него, хотя капитан и поморщил нос, узнав о необходимости взять меня на борт, и поначалу относился ко мне довольно прохладно. Обыкновенно чем больше воздушный корабль, тем он «уживчивее»; однако маленькая «Лох Несс» была на редкость подвижной, славной и надежной. Я думаю, самым длинным путешествием, которое мы когда-либо на ней предпринимали, было за Гибралтар; «Лох Несс» была, собственно, не оснащена для этого, поскольку являлась так называемым «мягкобрюхим» судном (газосодержащая камера была не из пластика, а из ткани) и не имела автоматического температурного контроля, так что приходилось чертовски внимательно следить за тем, чтобы газ не слишком нагревался относительно среднего температурного режима. На «Лох Несс» я научился многому из того, что касается воздушных кораблей. Было жаль ее покидать, потому что в конце концов ты привязываешься к своему воздушному судну так, как моряк свыкается со своим кораблем. Однако ж меня откомандировали, чтобы я собрал кое-какие данные, и я выполнил задание довольно хорошо. После этого компания «Макафи» (ей принадлежала «Лох Несс») направила меня на только что построенную «Лох Этив», гордость авиалинии.