Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

— Ты о возбуждении? Да нет, обычная эльфийская повадка. Такое случается после пережитого стресса, если дело касается жизни и смерти.

Видимо, природа позаботилась, чтобы низкую эльфийскую фертильность скомпенсировало большое количество попыток. Недавнее приключение с бандитами запустило в наших телах механизм, который приказал нам плодиться и размножаться.

— Не очень продуманная система, — отметил я, — мы же родственники.

— Ну и что? Маат'Лаэде вся эта ерунда с проблемами из-за кровосмешения не касается. И вообще, чем ближе по фамильному древу, тем чаще рождаются дети. Папа с мамой — двоюродные брат и сестра.

Это объясняло отсутствие какого-либо отторжения к инцесту у Лютиэны. Тем не менее кое-что следовало прояснить.

— Так, получается, ты со мной переспала, только чтобы избавиться от проклятия?

Щекотливое положение выходило. Если она заявит, что собирается обратно за Пелену, мне придётся её где-нибудь запереть. Она стала моей вещью, и терять её из-за того, что у вещи внезапно проснулась своя воля, я не собирался.

— Ну, тут вроде как весело. Повидать Землю — отличное приключение, как по мне. И если уж так совпало, что рядом будет вертеться непутёвый братец… так тому и быть, — В глазах Лютиэны заплясали смешинки.

Хоть она и была остра на язычок, исходящие от неё эмоции выдавали истинное положение дел. Ей нравилось быть со мной. Что двигало сестрой, меня не заботило, однако клетка для строптивой вещи откладывалась на неопределённый срок.

Приятно видеть, что и в другом мире у эльфов сильны родственные узы.

Эльфийка поднялась, ни капли не стесняясь наготы, наклонилась, чтобы подобрать расстеленную одежду.

— Дженни, можешь не прятаться! — крикнула она и стала одеваться в земные тряпки.

Мужская одежда выглядела на ней странно, но привлекательно. Рубаха оказалась слегка велика и натянулась на груди. Из-за этого даже после того, как она нацепила брюки, узкая полоска живота внизу осталась открытой. Лютиэна подёргала подол рубахи, но это ничего кардинально не изменило, и эльфийка смирилась.

С ветви спланировала пикси. Глаза она прикрывала ладонями. Стыдливость её жеста умалялась тем, что пальцы она расставила широко — и не дала себе труда зажмуриться.

Я поскрёб макушку, вспоминая, куда зашвырнул исподнее. Увидел его на верхушке ближайшего кустарника и, вытянувшись, подцепил кончиком указательного пальца. К счастью, не порвалось.

— Если вы думали, что я просидела рядом всё время, то вы сильно ошибаетесь! Я выяснила, куда нас занесло. Если идти в ту сторону, — пикси махнула рукой, — то выйдем к шоссе. Возле него баннер с картой. Мы возле Петергофа!

Мне название ничего не говорило, а Лютиэна задумчиво зашлёпала губами, повторяя:

— Петергоф, Петергоф, Петергоф… Это в честь Петрограда?

— Это возле Петрограда, — сказала Дженни. В её голосе играла снисходительность, доступная лишь тем, кто изучил карту, к которой остальные доступа не имели, — Если идти по Петроградскому шоссе, то попадём в столицу. И если вы в настроении пробежаться, то можно успеть туда ещё до заката, вот так.

— Мы в России? Да ещё возле Петрограда? Отлично! Нас не выбросило на окраину цивилизации, куда-нибудь в американские прерии или в Африку, — объяснила мне сестра.

Я поверил ей на слово. Разбираться в географии Земли меня пока совершенно не тянуло.

Я отыскал в траве кольца перевоплощения, и мы с Лютиэной вновь натянули людские личины.

— Ну, побежали, — сказал я, — Постарайся не отстать слишком сильно.

— И вновь ты переоцениваешь себя, братец. Пока ты сидел затворником в своей лаборатории, я времени зря не теряла.

Я предпочёл доказать свои способности делом вместо пустой болтовни. Подхватил сумку с пожитками и рванул туда, куда показала Дженни.

В конечном счёте сестру я обогнал. Не потому что обладал выдающейся физической формой. Тело и впрямь нуждалось в тренировках.

Просто я мог не заботиться об усталости. Я гнал вперёд, невзирая на хрипящий протест лёгких. Игнорировал стоны мышц и скрип костей, готовых выпрыгнуть из мясного мешка. Все неприятные ощущения принял на себя Нани, а я наслаждался ветром в лицо и доселе невиданными пейзажами.

Земля была продвинутее Мундоса, это я понял сразу. Высились громадные коробки домов; тянулись к горизонту ровные полосы широких дорог, по которым мчались железные безлошадные повозки. А когда показалась плотная застройка Петрограда, я окончательно убедился в том, что людей тут живёт настоящая армада.

Я остановился у большой таблички с надписью «Петроград». Наш забег привлёк внимание, но не слишком большое. Прохожие спешили по своим делам, и им не было дела до двух подростков.

Всю дорогу Лютиэна дышала мне в спину. Когда я остановился, она едва не врезалась в меня. По лицу сестры градом катил пот. Да и я был мокрым, как выброшенный за борт моряк.

— Совсем забыл, мы спорили на что-то?

— Ага, на что спорили? — встряла фея.

Она с лёгкостью обогнала меня и сидела на табличке, блаженно щурясь. Её гонка ничуть не утомила. Помимо чудовищной выносливости, у пикси были крылья. Для неё наше состязание было детской забавой.

— Никаких споров. У нас дружная семья, — заключил я.

Сестра наконец отдышалась.

— Нужно искать ночлег. Спать на улице я не собираюсь.

С предложением трудно было поспорить.

Был жаркий, насквозь синий день. Вчера, когда мы прибыли в Петроград, не было и намёка на зной. Сегодня даже дышалось с трудом.

В настежь распахнутые окна залетал назойливый столичный гул. Но альтернативой было свариться заживо в душной квартире. Из двух зол мы выбрали меньшее.

Как оказалось, в столице было полно постоялых дворов. Их здесь, правда, называли доходными домами, но сути это не меняло. Мы остановились у премилой старушки, которая по совместительству занималась ростовщичеством. То ли в силу природной боязливости, то ли потому, что долгая жизнь в мире заёмных денег требовала осторожности, старушка всюду таскала с собой топор.

Как и в случае с эльфийским языком, русский имел на Мундосе практически неотличимого близнеца, так что проблем с коммуникацией не возникло.

Я представился Родионом, Лютиэна назвалась Софьей. Быстрый взгляд на паспорт бандита убедил хозяйку, что мы люди порядочные, а подкрепила это впечатление стопка бумажных рублей, которую я достал при расчёте.

Так мы поселились в крошечной квартирке. Из мебели в ней были кровать, тумбочка, на которой поблёскивали кольца перевоплощения, да кресло-качалка. На постели, уткнувшейся в стену, валялся я, а кресло облюбовала Лютиэна. Она читала газету и периодически глубокомысленно хмыкала.

По негласной договорённости мы были раздеты донага. Дженни ещё вчера заявила, что ей в душной конуре делать нечего, и улетела, вероятно, подыскивать приличное дерево, в листве которого можно обосноваться.

Мы же с Лютиэной посвятили остаток вечера тому, чему обычно посвящают время подростки, оставшиеся без присмотра в компании друг друга. Вскоре к двери нашей квартиры выстроилась цепочка из жалобщиков-соседей. Лютиэна не имела привычки сдерживаться и перебудила половину дома.

Лично я не придал нытью людей особого значения, однако сестра была слеплена из другого теста и впоследствии затыкала рот первым, что подвернётся.

К сожалению, в основном подворачивался я.

Она могла бы хотя бы излечить ранки. Но отчего-то ей доставляло искреннее удовольствие видеть цепочку укусов, тянувшуюся по моей руке к плечу.

— Есть что-нибудь интересное?

Лютиэна посмотрела на меня поверх газеты. Увидела, куда направлен мой взгляд, и закрылась разворотом. Её внезапно проснувшаяся скромность меня раззадорила.

— Есть объявление про предварительный отбор на экзамены в Петроградскую Императорскую магическую академию. Завтра последний день.

Название звучало солидно. Если там не преподавали чернокнижие, то вряд ли в России ему можно было научиться.