Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках (с иллюстрациями) - Антология

Р. S. Дорогое дитя, сразу шестеро дали против меня показания канцлер, его сын, Нойдекер, Цанер, гофмейстер Урзель и Хепфен Эльза — ложные, по принуждению, как они сами потом мне признались, и все перед казнью просили у меня прощения, ради Господа Бога. Никто из них ничего плохого за мной не знал. Их заставили сказать все это и меня тоже.

Процессы в Кельне

В свободном городе Кельне за исключением двух вспышек эпидемии охоты на ведьм в 1625-1626 гг. преследований было значительно меньше, чем в других местах Германии. Этой относительной свободой город был обязан как просвещению, так и более мягкому уголовному законодательству, которое оставляло право на аресты за городским советом. Слухи и сплетни о шабашах, а также обличения сообщников во внимание, как правило, не принимались, а наказанием за ведовство служило в основном изгнание из города. Однако в 1610 г. совет города не принял никаких мер против толпы, которая забила камнями ведьму на основании все тех же слухов об участии в шабаше.

Из множества процессов, имевших место около 1626 г., самым известным является дело Катрин Генот. Монахини св. Клары обвинили ее в том, что она их околдовала. Когда дело слушалось в церковном суде, ее адвокат (сам факт предоставления адвоката уже необычен) доказывал, что обвинения одержимых несущественны, а помощник епископа и главный уполномоченный вынесли вердикт «невиновна»! Архиепископ Кельнский Фердинанд, чья резиденция находилась в Бонне, настоял на новом слушании в светском суде и добился осуждения и казни Катрин Генот.

Вторая вспышка произошла в 1629 г. и снова встретила значительное сопротивление. Одна одержимая по имени Кристина Плюм указала сразу несколько ведьм. Многие священники, объявившие ее показания словами сумасшедшей, тут же оказались в числе подозреваемых. Архиепископ, слабовольный фанатик, поощрял городской совет ускорить охоту на ведьм и распорядился создать комиссию для проверки всего спектра признаков ведовства. Процессы все еще оставались относительно гуманными: конфискация собственности была запрещена, хотя семьи осужденных и обязаны были оплачивать все расходы сами; пытки применялись только по требованию суда, а не по прихоти палача, как это бывало в других местах. Началом ведовского процесса все так же оставался арест; однако поскольку городской совет ограничивал число арестов, в Кельне никогда не было такого массового террора, как в Бамберге или Вюрцбурге.

Кельнские иезуиты проявили себя с лучшей стороны, оказывая сопротивление охоте на ведьм. К примеру, они делали попытки не допустить распространения книг, разжигающих враждебное отношение к магии и ведовству.

Либеральному влиянию иезуитов пришел конец, когда после битвы за Лейпциг в 1631 г. орда высокопоставленных служителей Церкви, пропагандировавших охоту на ведьм, нагрянула в Кельн вместе со всеми своими сокровищами в поисках надежного убежища. Среди них были архиепископ Майнцский, четыре епископа — из Бамберга, Вюрцбурга, Вормса и Шпейера, а также аббат Фульды. Изгнанные из собственных вотчин шведской армией и протестантами, эти прелаты рьяно взялись за отлов ведьм в Кельне. К 1636 г. дело приняло столь скандальный оборот, что Папа вынужден был отправить в Кельн кардинала Джиретти и кардинала Альбицци для прекращения процессов. Папская миссия усилила оппозицию внутри самого города, а общее изменение религиозной атмосферы уняло истерию, и на протяжении многих лет после 1636 г. ведьм в Кельне больше не сжигали. Последняя казнь имела место в 1655 г.

Франц Бюирман был выездным судьей, назначенным архиепископом Кельнским и наделенным полномочиями, превышавшими власть местных судей. Его деятельность распространялась не только на Кельнскую епархию, но и на Юлиер, Клевс-Берг и монастырский город Сигбург. Он был, по словам Луи Гиббона, «пройдохой низкого происхождения, грубым орудием в руках персон более высокопоставленных, чем он сам». Поскольку собственность его жертв подлежала обязательной конфискации, то старался он вовсю. За два посещения в 1631 и 1636 гг. деревень Райнбах, Мекенхайм и Флерцхайм (под Бонном), насчитывавших 300 дворов, Бюирман сжег 150 человек живьем.

Кристина Беффген, состоятельная пожилая вдова, бездетная, щедрая и глубоко уважаемая. На основании не то «предположения», не то доноса двоих узников Бюирман арестовал ее по подозрению в ведовстве. Перед инсценированным судом (пять из семи заседателей отказались принимать участие в процессе) фрау Беффген завязали глаза, отслужили над ней службу по изгнанию злых духов, обрили и начали колоть шипами; затем ее посадили на стул для пыток и сжимали ей ноги тисками до тех пор, пока она не призналась. Когда пытку прекратили, она отказалась от своих признаний. Пытка возобновилась, но женщина отказалась назвать «сообщников». Кристина Беффген скончалась на четвертый день, не перенеся мучений, а Франц Бюирман присвоил ее собственность.

Фрау Пеллер, жена судебного асессора, обвиненная вместе со своей сестрой в отместку за то, что последняя ответила отказом Бюирману на его авансы. Без ведома местного правосудия фрау Пеллер арестовали рано утром, а к двум часам дня она была уже в пыточной камере. Ее протестующего мужа судья Бюирман приказал выбросить из зала суда. Как и фрау Беффген, ее обрили, произнесли над ней службу по изгнанию духов, обыскали — в процессе чего помощник палача изнасиловал женщину — и стали пытать. Чтобы заглушить ее крики, судья Бюирман засунул ей в рот грязный платок. Как только ей велели назвать сообщников, с ее уст хлынул целый поток имен, так что вопрос пришлось срочно замять. Обвинительный приговор вынесли ей немедленно и сожгли живьем в соломенной хатке, как было принято в Рейнских землях. Ее так и не пришедший в себя от ужаса муж скончался несколько месяцев спустя.

Господин Лиртцен, бургомистр Райнбаха и зять одного из заседателей, отказался сознаваться в чем бы то ни было даже после ножных тисков и «челюстей крокодила». Тогда его приковали четырьмя железными кольцами, от которых в разные углы комнаты тянулись четыре веревки, к кресту св. Андрея, свободно закрепленному в полу, и надели металлический ошейник с шипами внутри. Палач раскачивал крест так, что железные шипы впивались несчастному в шею. Но господин Лиртцен все равно отказался признаться. Тогда его посадили в металлическое кресло, под которым развели костер. Но и непрекращающаяся двадцатичетырехчасовая пытка не заставила его стать лжесвидетелем. Два дня спустя его сожгли живьем вместе с фрау Пеллер.

Мэр Райнбаха, образованный и состоятельный доктор Шультхайс Швайгель, был самым серьезным оппонентом Бюирмана. В 1631 г. он воспротивился суду над Кристиной Беффген, и Бюирман, вернувшись в 1636 г., арестовал Швайгеля как «покровителя ведьм». После семи часов беспрерывной пытки доктор Швайгель умер. Его тело выволокли из тюрьмы и сожгли. Доктор завещал значительную часть своего состояния бедным, но Бюирман наложил руку на все.

Оппозиция Бюирману со стороны горожан и служителей Церкви Райнаха была дружной, но безуспешной. В особенности заметную роль в протестах 1636 г. сыграли доминиканец Иоганн Фрайлинк, приходской священник Райнбаха отец Вайнхарт Хартман, который публично упрекал подручных Бюирмана, и отец Губерт из Мекенхайма, который в проповедях порицал преследование ведьм (за что его самого обвинили в ведовстве). В конце концов во время преследований в Сигбурге Бюирман обнаружил, что один из его палачей — колдун. И поспешил сжечь его.

Процессы в Вюрцбурге

Что касается дел о ведьмах, о которых Ваша светлость размышляла некоторое время тому назад, то все началось снова, и нет таких слов, которыми можно было бы это описать! Горе и несчастье! В городе их никак не меньше 400 обоего пола, высокого и низкого звания, даже священников, причем обвинения против них так серьезны, что они могут быть арестованы в любую минуту. Вне всякого сомнения многие подданные моего милостивого господина епископа, разного занятия и звания, должны быть казнены: клирики, выборные советники и доктора, городские чиновники, судебные заседатели, с некоторыми из них Ваша светлость знакомы. Арестовывают студентов-юристов. У господина епископа есть не меньше сорока студентов, которые должны вскоре принять сан, из них тринадцать или четырнадцать, как говорят, замешаны в ведовстве. Несколько дней назад арестовали декана; двое других, которых также вызвали в суд, сбежали. Нотариуса нашей соборной консистории, весьма ученого человека, арестовали вчера и пытали. Одним словом, не менее трети города наверняка виновны. Самые состоятельные, самые привлекательные для паствы, самые выдающиеся служители Церкви уже казнены.

Неделю назад сожгли девушку девятнадцати лет, о которой все говорят, что она была самой красивой в городе и, как все считают, исключительно скромной и чистой. Сжигают за отречение от Господа и посещение шабашей многих, о ком никто никогда не говорил дурного слова. В заключение моего рассказа об этом ужасном деле скажу, что в городе есть около трехсот детей трех-четырех лет, о которых говорят, что они совокуплялись с дьяволом. Я видел, как казнили семилетних детей и как храбрые школяры десяти, двенадцати, четырнадцати и пятнадцати лет шли на смерть. Но я не могу и не должен больше писать об этих ужасах. Пусть свершится правосудие. P.S. Много поразительных и страшных вещей происходит. Нет никакого сомнения в том, что в местечке, называемом Фрав-Ренгберг, сам дьявол с восемью тысячами последователей проводил ассамблею и служил перед ними мессу, раздавая своей пастве (то есть ведьмам) очистки и обрезки репы вместо святого причастия.