Фотограф смерти - Екатерина Лесина

– Леденящие кровь события? – Дашка хмыкнула. – Загадочная смерть в морге? Ты приврал.

– Самую малость. Ты что пить будешь? Чай? Кофе? Коньячок? Смотри, старушка, так и в алкоголики недолго записаться.

Статья была почти нейтральной. Имя Тынина не поминалось. Зато имелась фотография Дашки. Господи, ну и страшна же она! Волосы дыбом, взгляд бешеный, оскал волчий. Когда это Артемка снял? В клубе? У дома? А разницы нет – отвратительно вышло.

– Личность пока не установили, – Артем появился с двумя кружками. – На вот, похлебай горяченького – полегчает.

Горячий чай был в меру крепок и в меру сладок. Следовало бы сказать спасибо, но Дашка сдержалась: обойдется.

– Итак, имеем неизвестного с липовыми документами и странными сексуальными фантазиями.

– Не в сексе дело, – буркнула Дашка.

– Да ну? И почему же?

Насмешка в глазах задела. За кого он Дашку принимает?

За дуру с явной склонностью к алкоголизму.

– Слишком сложно. Сексом он и внизу мог бы заняться. Но он потащил тело наверх. И заметь, на руках нес. Мог споткнуться, уронить, разрушить собственную работу. Для чего?

– Для чего? – эхом повторил Артем.

– Принес и уложил…

Дашка замолчала, прикидывая возможности. Верить мальчишке нельзя, это понятно, но использовать – можно. Обратись она к Вась-Васе, тот изымет фотографию и скажет не вмешиваться. Артемка – дело другое… третье и четвертое.

И Дашка решилась. Она принесла папку и выложила содержимое на стол.

– Смотри. Он в точности повторил эту сцену.

Артем протянул было руку к фотографии, но Дашка шлепнула по пальцам:

– Трогать нельзя. Если ты и дальше хочешь со мной дружить.

– Хочу. Теперь – хочу. – Он подвинулся и уткнулся в снимок. – Старый, да? Копию сделать не дашь?

– Пока не дам. Но если мы подружимся, то все мое будет твое.

– Мы подружимся, – пообещал Артем. – Значит, он не желал… обесчестить труп?

Эта его пауза и осторожное словечко удивили Дашку. А мальчик не настолько циничен, каким желает казаться.

– Не желал. Наверное. Он сделал новое лицо. Переодел. Поднял. Уложил, как на снимке. И родинку нарисовал. Зачем?

Артем думал недолго:

– Чтобы сфотографировать.

Вскочив, он описал полукруг и оказался за Дашкиной спиной.

– Есть такая техника… я слышал… я не помню, как она называется… но короче, там фотограф все делает как на старой картине. Или вот на фотографии. Получается, что оно вроде и новое, и не совсем. И вот он точно так же. Новое, и не совсем. Класс!

Дашкины мысли работали много медленнее. Она закрыла глаза, вспоминая вчерашний день. Зал. Колонны. Мусор. Вазы с орхидеями. Тело на постаменте. Тело на полу. Один плюс один. И в два не складывалось.

– С ним не было камеры, – сказала Дашка.

– Именно! Ее забрал убийца! – Артем, наклонившись, поцеловал Дашку в макушку. – Умница ты моя. Теперь я знаю, где искать нашего неизвестного. Ну или догадываюсь. Ты со мной?

Конечно. Этого типа ни на минуту нельзя выпускать из поля зрения.

Всю ночь Елена проворочалась в постели. Стоило закрыть глаза, как мягкая кровать вдруг превращалась в болото. Елена падала и, пробивая толщу матраца, оказывалась в вывернутом наизнанку месте. Там на нее смотрели мертвые лица с нарисованными глазами.

Елена пыталась сбежать из этого сна, но ее не отпускали.

– Эй, подруга! – крикнул кто-то. – Проснись же!

Елена очнулась и стряхнула цепкую Динкину руку.

– Ну ты и… – Динка не обиделась. – Приболела, да? Я Валику скажу, что ты приболела. И Мымре тоже…

– Нет.

Не время расслабляться. Елена встанет. Она не больна. Просто кошмар. Случается.

Умывалась Елена ледяной водой. Расчесывалась долго, хотя и видела, что опаздывает. И только когда хлопнула дверь – Динка таки не дождалась, – Елена нашла в себе силы выбраться из ванной комнаты.

Дальше – проще. Натянуть джинсы, собрать волосы в узел, глянуть в зеркало – лицо осунулось, а на скулах вспыхнул румянец – и вызвать такси. Упасть на сиденье. Закрыть глаза. Пятнадцать минут полудремы. Проснуться. Рассчитаться, ловя непослушными пальцами купюры. Выйти. Войти. Рожденный кондиционером ветер донес Валиков рык:

– Явилась!

– Извини, если опоздала, – сказала Елена и глянула на часы.

Всего-то на семь минут. Динка порой на полчаса умудрялась, но Валик терпел. И сейчас он вдруг отвернулся и буркнул:

– Пошевеливайся.

Елена пыталась, но она будто брела в тумане. Сквозь него проступали очертания студии. В масляно-желтом свете софитов перекатывался темный шар – Валик. Его лица Елена не видела.

– Все, Ленка, хватит! – Слово-команда оборвало ее танец на очередном па. – Видишь! Можешь, когда захочешь!

Валик хвалит? Валик хвалит ее? Странно. И плевать. Собиралась она на автомате. Выходила так же. Выбравшись на улицу, Елена удивилась длинным теням, что расчертили асфальт на полосы. Уже вечер? А день куда исчез? Его сожрала Валикова камера.

– Леночка? – Мымра вынырнула откуда-то сбоку и сразу вцепилась в руку Елены. – Ты хорошо сегодня поработала.

А ведь Мымра стара. Ей за сорок, но она носит стильные костюмы и туфли на тонком каблуке, а волосы стягивает в узел. Лицо от этого становится строгим и каменно-гладким.

– Спасибо, – сказала Елена, вглядываясь в родинку над губой Мымры. Некрасивая. Почему Мымра ее не удалит?

– Пойдем. Погуляем, – предложила Мымра тоном, не терпящим возражений. Елена и не собиралась возражать: она не дура Мымре перечить.

Гуляли, к счастью, недалеко, до стоянки. Белый Мымрин «Лексус» поджидал хозяйку в тени.

– Я рада, что вы с Димой нашли общий язык.

– Большое вам спасибо за…

Мымра жестом оборвала фразу.

– Он просил передать, что будет рад снова увидеть тебя. – В Мымриной сухой лапке возник телефон. Простенький, дешевенький, неинтересный. – Вот. Номер вбит в память. Звонишь, назначаешь встречу, приходишь вовремя.

Это сон продолжается, поэтому Елена и вопросов не задает, и подарок принимает. Во снах все иначе.

– О Диме лучше не трепаться. Ясно?

Более чем.

– Будешь вести себя хорошо, и все у тебя получится.

Очнулась Елена на выходе со стоянки, когда мимо с ревом пронесся Мымрин «Лексус». В руке Елена держала телефон. Надо позвонить…

И выспаться.

Номер третий пропустила занятия. В ином раскладе данный факт не вызвал бы интереса со стороны Адама, однако в совокупности с нестандартным поведением персонала он приводил к выводам неприятного толка.

И когда Адам задал вопрос, ему ответили:

– Антонина отдыхает.

Сестра врала. Костяшки ее побелели, а на шее проступили сосуды. Изменение окраски кожных покровов также свидетельствовало об испытываемом волнении. Следовательно, изначальное предположение верно: с номером третьим случилась неприятность. А приглашение к Всеславе лишь добавило уверенности.

– Добрый день, – Всеслава изобразила улыбку. – Присаживайся.

В ее кабинете два кресла, разделенные узким столом. Первое – массивное и мягкое, анатомических очертаний. Второе – с жесткой спинкой и подлокотниками. На столе ее всегда царит порядок. Шторы задернуты. Цветы политы. И книги на полке выстроены по ранжиру.

– Ты беседовал с Антониной Кривошей? – Вопрос, требующий лишь формального подтверждения. Камеры пишут все, и отрицать очевидность, зафиксированную в памяти сервера, бессмысленно. Адам не отрицает.

Адаму неудобно в мягком кресле. Он терпит.

– О чем вы разговаривали?

– О жизни.

– Чьей?

– Что с ней произошло?

Всеслава молчит. Выражение ее лица не поддается истолкованию. Пальцы гладят ободок колечка, и камешки тускло поблескивают.

– Она попыталась покончить жизнь самоубийством.

Казенная фраза с минимально информативным наполнением.

– Твоей вины в этом нет, – продолжила Всеслава. – Но мне крайне важно знать, о чем вы разговаривали.

– К ней приходил человек. Вы ведь регистрируете все посещения? Кто он?

– Адам! – Она никогда прежде не срывалась на крик. И сейчас довольно быстро взяла себя в руки. – Пойми, это неважно: кто к ней приходил. Более того, я не могу тебе ответить.

– А кому можете?

– Это не игра, не логическая загадка, это жизнь. Человек едва не умер. А если я не буду знать, в чем проблема, я не смогу ей помочь. И она повторит попытку. Будет повторять, пока очередная не окажется успешной. Поэтому, Адам, пожалуйста, прекрати копать и просто расскажи, о чем вы с ней разговаривали.

Просьбу Адам исполнил. Он излагал информацию сжато, но стараясь не упускать деталей. Когда же рассказ был закончен, Адам повторил прежний вопрос:

– Кто к ней приходил?

– Муж, – ответила Всеслава.

Мотоцикл ревел, пробиваясь сквозь плотный воздух, и Дашка боролась с желанием раскрыть руки и поймать ветер. Городские улицы проносились мимо, глядя на нее разноцветными глазами витрин. Громыхали машины по встречной. Белой полосой слилась разметка, и впереди, заслоняя купола старой церкви, маячила спина Артема. Черная кожа, белые швы, хромовые заклепки.