Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй - Сергей Самаров

– Высоко летаешь… – усмехнулся, как кашлянул, Буривой. Но тут же, видимо, сообразил, что сын придумал хороший способ заставить старого князя варягов выйти в чистое поле и принять сражение. – Но дельно… Однако здесь всё продумать след, чтоб не ошибиться. И с чего начать думаешь?

– Со сбора всех сил… – сказал Вадимир. – Надо знать, что мы имеем. С тайного сбора. Послать гонцов, и чтоб все дружины собрать сюда ночными дорогами. Встречных сирнан захватывать, и в верёвки. Не то доложат Астарате. А утром сразу и выступим.

– Пусть так… – согласился князь, и сделал знак рукой. Его знаки все знали хорошо. И тут же сотники, которые и своё дело тоже знали, побежали рассылать гонцов.

Военег смотрел на Бровку победителем. Всё-таки, Вадимир – его воспитанник, и научен думать его мыслями, а – слава Перуну! – не мыслями Бровки…

Велибора сама не заметила, как крепко заснула. Только спиной к стене прислонилась, как усталые веки сами собой и закрылись. Думала, что это только на мгновение, думала, просто мигнула, а, оказалось, что надолго впала в сон. И проснулась только оттого, что кто-то положил ей руку на плечо. Ещё не проснувшись и глаза не открыв, она уже всё вспомнила, и сначала плечом передёрнула, руку дерзкого сбрасывая, и только потом глаза открыла. Оказалось, рядом стоит муж Вадимир.

– Пойдём, батюшка кличет.

Велибора привычно губы поджала, показывая своё недовольство. Так она обычно Вадимира наказывала. Но сейчас выражение её лица на мужа впечатления не произвело. Он даже не помог ей со скамьи подняться. Просто повернулся, и прошёл за распахнутую дверь в княжескую горницу. И Велибора вынуждена была заспешить за ним, словно боялась, что дверь перед её носом сама собой захлопнется. Даже за порогом чуть мужа не оттолкнула, и вынужденно сделала вид, что просто опирается на него.

Князь Буривой сидел все за тем же столом на скамье, застланной мехами, и локтями опирался в столешницу, вздыбливая пальцами длинные и густущие, толстые, как лесные хмельные вьюны волосы на голове. Выглядел он намного мягче в сравнении с тем моментом, когда Велибора вошла в горницу без спроса. Но глаза, что князь поднял на княжну, были усталыми и измученными. От этого вида Велиборе стало легче, пропали опасения, что напрасно она пожаловала в Карелу, и руки заученным движением поднялись, готовые приветствовать тестя, как и полагается уважительной снохе, согласно славянскому обычаю.

– Здрав ли ты, батюшка? – меж тем глупо спросила она, потому что забыла спросонья все загодя заготовленные гладкие и подходящие моменту фразы.

Буривой только усмехнулся.

– Сама, чать, видишь… Здоровее всех здоровых… Если ведмедя с собой привезла, пусть сюда тащат, позабавимся. Иди-ка ко мне, поцелую…

Она шагнула вперёд, услужливо подставляя лоб, и Буривой поцеловал её тихо, совсем без звука. Не будь губы князя такими горящими, Велибора даже не поняла бы, что он поцеловал по настоящему, а не просто пальцами лба коснулся.

– Жалуется сын на тебя, – сразу высказал князь упрёк. – Пошто не слушаешься мужа? Пошто в такую даль-дорогу отправилась супротив его воли?

– Тебя повидать, батюшка, хотела. Помочь думала, чем смогу.

– Проститься приехала, – прямо перевёл скрытый смысл Буривой. Он все прекрасно понимал, хотя и не задумывался о том, что княжить после него может кто-то, кроме Гостомысла.

Она покраснела, и не захотела откровенно признать своих чаяний. Но Буривой их чувствовал, достаточно хорошо понимая жену сына. Но упреков никаких высказывать он не привык. Каков есть человек, таков он и есть, и исправить его словами внушения, скорее всего, невозможно, потому что характер меняется только при ломающих его обстоятельствах. При очень жестких обстоятельствах. А после простых слов будет видимый обман и лицедейство, и никакой искренности. Уж где-где, а в княжеском доме, где не скоморохи живут, а правители, такого допускать никак невозможно. Там все должно держаться на честном отношении друг к другу.

– Ладно, прощаться тоже надо. Только не сейчас и даже не сегодня. Нам ещё дел много сотворить предстоит. Повидались, и иди к себе, отдыхай с пути. Тебе дитё беречь след…

Буривой откровенно хрипел, произнося последние слова, словно задыхался. Велибора бросила взгляд на Вадимира. Тот в её сторону не смотрел, и потому она только поклонилась, и, пятясь, двинулась к двери, глядя при этом в пол, как и подобает женщине смотреть в присутствие князя. И вышла бы, если бы громкий, и неестественный звук не заставил её взгляд поднять.

Буривой, опрокинув стол, упал со скамьи на пол. Вадимир бросился к отцу, поднимая, и укладывая на скамью. Тут и дворовый человек, звуком привлечённый, забежал, помогать княжичу начал. А Велибора не подошла. Так и стояла, глядя на происходящее горящим взглядом, и боясь своим движением спугнуть момент её собственного приближения к власти в этой далекой от настоящего дома стране. От настоящего дома, в котором она ни разу не была, но про который так много рассказывала мать, ставшая рабыней у этих людей.

В глазах княжны светилось торжество…

Глава седьмая

Чем ближе к утру, тем сильнее начали потрескивать на морозе стволы деревьев в бесснежном лесу. Да ещё доспехи основательно холодили тело, хотя одевались не на голое тело, а на тонкую и не сковывающую движения войлочную поддевку. Но долго простаивать без движения не пришлось. Подошло время активной деятельности.

Выросшие в своих лесах, лесами вскормленные, укрытые и обогретые, вагры хорошо умели передвигаться скрытно даже численно большой дружиной. И при этом умудрялись не шуметь ни оружием, ни доспехами, что было особенно сложно, потому что каждое кольцо кольчуги прижать к телу, чтобы не терлось о соседнее кольцо, невозможно. Зимой, когда тёплые меха приторочены к каждому седлу, это сделать гораздо легче, нежели летом. Воевода Веслав первым дал пример, отвязав две медвежьи шкуры от луки седла, и плотно примотав их к телу поверх доспеха, чтобы не звякнуло ни одно кольцо кольчуги и не бряцали калёные пластины наборного нагрудного панциря. И даже медвежьи лапы, перебросив одну через другую, туго скрепил на горле, чтобы бармица тоже не бренчала. И посмотреть при этом внимательно не забыл, как другие молча его примеру следуют, словно команду воеводы услышали. Но команда и не нужна была. Вои к таким ситуациям привычны, и каждый понимает своё дело, как дело сохранения собственной жизни. Да, такая предосторожность, если разобраться, и была заботой о сохранении жизни.

– Добро… – сказал Веслав, вообще-то никогда не щедрый на похвалу, себе под нос.

Полки готовились к выступлению быстро и по возможности бесшумно, хотя все знали что полностью бесшумного передвижения дружины, одетой в металлические доспехи, просто быть не может. Металл при каждом шаге коня вынужден стучаться о металл, и этот звук можно только слегка приглушить, но никак не убрать совсем. Но и такого приглушения звука достаточно, потому что франки должны не посторонние шумы со спины собирать, а сами, тоже доспехами гремя, вперёд рваться, чтобы врубиться в ряды данов, большая часть которых по традиции воюет пешим строем. Франки услышат приближение вагров только тогда, когда дружина Веслава лавиной выкатится в мощную, всё сносящую атаку. И горе тем рыцарям, которые не смогут развернуть коней и встретить на скорости атаку, идущую сверху вниз. А времени и возможности развить скорость воевода Веслав франкам решил не предоставлять. Лес слишком близко к реке подходит, чтобы успели франки разогнаться. И пусть спуск к воде пологий, но всё-таки он есть, и его вагры используют с полным умением. А хвалёным рыцарям графа Оливье придётся рвать шпорами конский доспех[7], но и это не поможет лошадям разогнаться в полную прыть…

Но, чтобы так случилось, следует толком подготовиться, и появиться перед врагом неожиданно. И воевода терпеливо дожидался, когда его дружинники завершат звукомаскировку, и встанут в строй за своими сотниками и воеводами, чтобы по самым неприметным тропам выйти на лесную опушку одновременно со всеми. И только после этого дал первую команду, махнув рукой – показал направление движения сотнику Русалко и его стрельцам.

Русалко молча кивнул, и резво направил коня в обход леска. Пусть стрельцам предстоял самый дальний, в сравнение с остальной дружиной, и, чтобы не блуждали, Веслав выделил словенам в сопровождение двух опытных проводников, воя Мирошку и десятника Носа, хорошо знающих местность. Эти выведут точно на позицию, которую следует занять. При относительной дальности пути, сотня Русалко может не соблюдать обязательных для всех остальных мер предосторожности. Их услышать сложно из-за дальности. Кроме того, словене выходят в подветренную сторону, то есть, не ими производимый шум будет до франков доноситься, а только лишь шум, производимый франками, будет доноситься до засадной стрелецкой сотни. Проводники подсказали, что там, прямо на берегу, на крутом, хотя и невысоком обрыве, есть достаточно подросший и густой ельник, где в тесноте вполне возможно поместиться сотне конников. Сам ельник не помешает быстрому выезду сотни на открытое место. Лапы у молодых елей еще слабые, не сильно цепляются за коней и людей. Там Русалко и должен ждать развития событий. А уж потом, загодя не замеченный, выехать во фланг франкам, чтобы не дать им развернуться во фронт, и использовать численное преимущество, обхватив вагров сбоку.