Жестокая охота - Виталий Гладкий

Так на столе капитана Тесленко появилась архивная папка с надписью “Дело №…”, в которой достаточно подробно бьгл освещен житейский путь весьма смазливой и молодой Ляльки, или Лионеллы Черновой. Несмотря на свой ангельский лик и молодость, Лялька была тем еще фруктом…

Кауров, мускулистый и гибкий, как пантера, хохоча, тормошил полусонного Костю, который никак не желал оторвать голову от мягкой подушки. Наконец Каурову надоело это занятие, и он опрокинул Костину раскладушку. Раздосадованный юноша, сделав кувырок через голову, стал в боевую стойку. Удар, еще удар! Молниеносные выпады Каурова сразу прогнали сон. Один из ударов едва не достиг цели, и Костя, опоздав с блоком, спасся тем, что сел в “шпагат”. Разозлившись, он сделал стойку на руках, затем сальто и в свою очередь перешел в наступление. Серия точных, хорошо фиксированных ударов не застала врасплох опытного бойца; но молодость в это утро все-таки взяла верх над мастерством: выпад, второй, несколько обманных движений, стремительный прыжок, и Костина стопа коснулась виска Каурова, который на долю секунды опоздал с блоком.

— Сдаюсь, сдаюсь! — Кауров шумно задышал, восстанавливая ритмичность дыхания. — Один — ноль в твою пользу… Отлично, Костик. Но обрати особое внимание на стойки. Ладно, все, умываться и завтракать…

Прошло почти два года с той поры, как Костя поселился у Каурова. Первое время он чувствовал себя немного скованно — ему были непривычны и уютная домашняя обстановка, от которой он успел отвыкнуть, и забота со стороны Каурова, его ненавязчивая мужская ласка. Но постепенно, под влиянием неиссякаемой жизнерадостности и доброты Каурова, он начал, незаметно для себя, оттаивать душой, превращаясь из рано повзрослевшего подростка в замкнутого, молчаливого юношу. И только беззаботная улыбка, свойственная этому возрасту, несмотря на все старания Каурова, так и не прижилась на строго очерченном смугловатом лице Кости.

Несмотря на установившиеся между хозяином квартиры и Костей почти братские доверительные отношения, Кауров для него был сплошной загадкой. Костя знал, что он работает на заводе радиоинженером, ему были известны и кое-какие подробности личной жизни Каурова, но некоторые обстоятельства, подмеченные пытливым юношей, позволяли сделать вывод о наличии некой тайны, которую Кауров хранил весьма тщательно от всех окружающих, в том числе и от Кости.

Когда Кауров впервые разделся при Косте до пояса, юноша едва не ахнул, глядя на его могучий мускулистый торс, — многочисленные шрамы буквально испещрили кожу. Заметив недоумевающий взгляд Кости, Кауров подмигнул ему и сказал:

— Грехи давней молодости. Бывали дни веселые… — не вдаваясь в дальнейшие объяснения, запел он, дурачась, и пошел в душевую.

Костя так никогда и не отважился спросить о происхождении шрамов, явно чувствуя нежелание Каурова распространяться на эту тему.

Поразила Костю и библиотека Каурова — около сотни книг, и почти все на китайском языке. Судя по всему, Кауров знал этот язык в совершенстве. Объяснения были просты:

— Понимаешь, приходилось бывать в Китае. Дружественная помощь братскому народу в восстановлении промышленности. А без знания обычаев и языка делать там попросту нечего. Вот я и поднатужился… — и снова все перевел в шутку.

После работы и в выходные Кауров усиленно тренировался. Костя на первых порах диву давался той звериной грации и кошачьей легкости, с которой Кауров проделывал бесчисленное множество непонятных упражнений, напоминающих магические пассы шаманов, запомнившихся Костей по какому-то фильму.

— Интересно? — спросил как-то Кауров, по своему обычаю широко и добродушно улыбаясь. — А вот это ты видал?

Он сложил стопку кирпичей, штук пять, затем резко взмахнул рукой… — и остолбеневший Костя глазам своим не поверил: кирпичи превратились в груду обломков!

— Все это, браток, называется цюань-шу, китайское искусство кулачного боя. Эффектная штука, доложу я тебе. Есть в Китае один монастырь, называется Шаолинь. Приходилось мне бывать в тех местах… — Кауров ненадолго задумался, хмурясь. Затем продолжил: — Так вот, довелось мне познакомиться с одним из монахов этого монастыря, который был шифу, — заметив немой вопрос в глазах Кости, объяснил: — Мастер, значит, цюань-шу, наставник. Вот он меня лет пяток, как щенка, натаскивал… — И резко переменил тему: — Хочешь научиться? Угадал? Тогда переодевайся в спортивную форму.

Так Костя, совершенно неожиданно для себя, с головой окунулся в нелегкие премудрости китайского боевого искусства. И, к удивлению даже видавшего виды Каурова, преуспел.

Гибкий, физически очень сильный, с отменной реакцией, закаленный ранним трудом и житейскими невзгодами, Костя казалось, самой природой был создан бойцом цюань-шу. Он мог сотни раз без устали отжиматься на пальцах, кулаках и запястьях от пола, мог по нескольку часов молотить тяжеленный мешок с песком, прыгать, как обезьяна, по земле, опираясь только на пальцы рук и носки, крутить многочисленные сальто и кульбиты. Кауров учил его искусству сверхбыстрого бега и ходьбы на длинные дистанции, учил скалолазанию, плаванию, всевозможным способам маскировки, умению видеть в темноте и драться “вслепую”, с завязанными глазами. К концу второго года обучения цюань-шу Костя уже знал пять основных его стилей: “Дракона”, “Тигра”, “Леопарда”, “Змеи” и “Журавля”. Успехи Кости радовали и восхищали Каурова, который теперь с увлечением посвящал юноше все свое свободное время.

Но если по части физического совершенствования Кости у Каурова не было проблем, то в области общеобразовательной он терпел явное фиаско. Началось все с того, что Костя наотрез отказался ходить в школу. В общем-то Кауров был с ним согласен — Костя перерос своих сверстников, не говоря уже о тех пацанах, с которыми ему пришлось бы сидеть за одной партой, так как он пропустил учебный год. Но Костя отказался посещать и вечернюю школу. Пришлось довольствоваться самоподготовкой по школьной программе. Тут Костя возражений не имел и занимался с удивительным прилежанием.

Правда, и здесь случилась совершенно нежелательная для Каурова накладка — после полного выздоровления Костя опять пошел работать грузчиком на станцию. Никакие доводы и уговоры не помогали — Костя хмуро отмалчивался, укладываясь вечером на свою раскладушку, а утром старался незаметно исчезнуть, по своему обыкновению отправляясь на работу кружным путем быстрым бегом. После работы он приходил усталым, полчаса отдыхал, затем садился за учебники. А вечером гонял себя часами на тренировке до седьмого пота, словно и не было тяжелого трудового дня.