Тайна старинного рояля - Поль-Жак Бонзон

Когда я встретился с друзьями после обеда, то удивился и одновременно успокоился, узнав, что за семейным столом каждому пришла в голову та же мысль и все услышали один и тот же совет внутреннего голоса.

Теперь, когда мы снова были вместе, мы уже не предавались фантазиям. Нужно было разработать лан действий — правда, без Гиля и Бифштекса, которые в последний раз отправились к слепому, прихватив с собой свитер.

Итак, — начал Корже, — раньше мы думали, что Курчавый — простой старьевщик. Мы видели, как он перебирает во дворе металлолом и тряпье. Но ведь, кроме того, он часто куда-то уезжает на своем пикапе. Нужно узнать, где он бывает. Мы можем следить за ним даже на своих велосипедах. В Лионе на улицах постоянно пробки, повсюду светофоры, на велосипеде получится даже быстрее, чем на машине.

Давайте разобьемся на три группы, — предложил Сапожник. — Тогда мы сможем с утра до вечера дежурить на Сен-Бартелеми и всегда будем готовы поехать за ним. Важно, чтобы он нас не заметил. Хорошо, что сейчас каникулы…

— А когда пойдем в школу? — заволновался Стриженый.

— Тогда посмотрим, — ответил Корже. — Мне кажется, что и до этого еще много чего случится.

И действительно, события следовали одно за другим. Долго ждать нам не пришлось.

Это произошло тридцать первого декабря. Слепой, вернувшись домой, тут же бросился к своему любимому роялю, чтобы исполнить на нем мелодии, которые он сочинил в больнице. Счастливый, что он снова дома, окруженный нашей заботой, старик как будто забыл о своих тревогах. Мади водила его к клиентам и обратно. Она была в восторге от его новых пьес и упрашивала продиктовать ноты, чтобы их можно было записать на нотной бумаге.

Зачем это тебе? — удивлялся слепой. — Все равно этого никто никогда не сыграет.

Они мне нужны, я хочу, чтобы они сохранились, — настаивала Мади.

Тем временем, тайком от нашего старого друга, мы дежурили на Сен-Бартелеми. Тупик показался нам опасным местом, потому что туда часто прибегали играть дворовые мальчишки, но чуть пониже, между аптекой и угольной лавкой, мы нашли закоулок, где можно было спрятаться вместе с велосипедами.

Два дня подряд мы ездили по городу за желтым пикапом, но, к своему разочарованию, не обнаружили решительно ничего подозрительного. Курчавый объезжал старые кварталы, собирал там всякую всячину, потом сортировал старье и отвозил тюки к старьевщикам-оптовикам, в квартал Гильотьер или в предместье Вез.

Ежедневно около полудня мы встречались в Пещере и обменивались результатами наблюдений. Мы стали уже сомневаться в их целесообразности, когда однажды днем появились запыхавшиеся и взволнованные Бифштекс и Сапожник. Они дежурили вместе.

По их лицам было видно, что они что-то разузнали.

Ну вот, — выпалил Сапожник, — теперь мы уверены!

В чем уверены?

Сейчас узнаете.

Немного отдышавшись, он продолжал:

— Это произошло примерно в половине десятого. Мы с Бифштексом торчали в закоулке у аптеки, когда появился пикап. Мы тут же поехали за ним. Машина двинулась вниз по набережной — мы решили, что на вокзал; но, доехав до вокзала, Курчавый нырнул под железнодорожный мост и направился в сторону квартала Перраш, мимо сортировочной станции. Потом повернул налево и остановился на какой-то улочке. Мы, конечно, подумали, что Курчавый сейчас выйдет из кабины, но нет! Он только два раза просигналил, и вскоре из дома появился какой-то человек, по виду такой же старьевщик. Он пересек улицу и сел в пикап. Тогда мы решили, что Курчавый собирается подвезти куда-то приятеля, но машина с места не трогалась. На улице почти никого не было, мы оставили велосипеды на тротуаре и подошли.

Он замолчал, с трудом переводя дыхание. За него продолжал Бифштекс:

— Задние двери пикапа были открыты. Мы подошли совсем близко. Риска, что нас увидят, не было: в кузове лежало три здоровенных тюка, а железный корпус так усиливал звуки, что мы прекрасно слышали, о чем говорят эти двое.

«Слушай, — объяснял Курчавый, — это дело особое. Я виделся ночью с хозяином, он рассчитывает на тебя.

Что за дело?

Рояль.

Рояль? С каких пор ты увлекся роялями?

Это не просто рояль, это целое состояние. Можно здорово заработать… Хозяин хочет тебя видеть.

Меня?.. Где?

У себя.

Я думал, что никто, кроме тебя, не осмелится его потревожить. Я-то знаю, что за это бывает.

Дело срочное, все надо сделать завтра утром.

А почему он тебе это не поручил?

Ну, понимаешь…

Слишком опасно?

Наоборот, ничего страшного, но дело в том, что меня там знают. В общем, иди к хозяину. Он живет на улице Драгонн, дом найдешь легко — такой красивый, с двумя башенками. Оденься поприличнее. Хозяин есть хозяин. Не надо, чтобы люди думали, что к нему приходят подозрительные типы.

Ты уверен, что риска нет?

Совершенно никакого. Это даже ребенок смог бы проделать.

Когда нужно к нему идти?

Вечером. Хозяин будет дома.

Ладно!»

Бифштекс замолчал, и слово снова взял Сапожник, который наконец отдышался.

— Заметив, что они прощаются, мы вернулись к велосипедам. Приятель Курчавого вылез из кабины и вернулся в дом; мы заметили адрес — улица Ансьен-Шеналь, семь. Потом старьевщик поехал в квартал Гильотьер, сгрузил на складе тюки и вернулся домой. Мы спрятались в закоулке, и я достал свою карту. Минут десять мы с Бифштексом искали эту самую улицу Драгонн… Знаете, где она?

Ну где же? Говори скорей! — закричали все наперебой.

В пригороде Сент-Фуа, там, где Тиду нашел Кафи.

ЗАМОК С ДВУМЯ БАШЕНКАМИ

В Сент-Фуа?.. В квартале, где я нашел Кафи?! Я был потрясен. Сейчас не время было рассуждать, случайное ли это было совпадение. Дело принимало серьезный оборот, нужно было срочно ехать в Сент-Фуа.

Корже решил, что мы с Сапожником отправимся туда, потому что знакомы с местностью, и попробуем найти этого таинственного «хозяина» и узнать, что он замышляет.

Наскоро проглотив обед, я встретился в Пещере с Сапожником, и мы оседлали свои велосипеды. Погода CHOfea испортилась; серые тучи, казалось, нависали прямо надо головой, было сумрачно. Спустившись по склону холма, мы доехали до Соны. По случаю праздника на набережной было многолюдно. Мы переехали на другой берег и, отчаянно крутя педали, стали подниматься по кривой улочке, которая вела в квартал Сент-Фуа.

Местами подъем становился таким крутым, что нам приходилось слезать с велосипедов и идти пешком. Шагая рядом с Сапожником, я внимательно смотрел по сторонам. Тогда, в поисках Кафи, мы наверняка проходили по улице Драгонн, только теперь я не мог ее припомнить. Мы ведь и внимания не обращали на названия улиц! Впрочем, судя по карте, эта улица должна была находиться рядом со стадионом. И тот дом, где держали Кафи, тоже… Ну и дела!

Наконец мы добрались до Сент-Фуа. Сапожник первым заметил указатель «Улица Драгонн». Это была даже не улица, а так, переулок, такой же кривой, как моя Птит-Люн в Круа-Русс. Только в этом квартале не было многоквартирных домов, здесь стояли одни роскошные виллы.

— Теперь я узнаю местность, — сказал Сапожник, — мы здесь с тобой проходили.

Я издалека увидел дом с двумя декоративными островерхими башенками, крытыми шифером; дом напоминал маленький замок. Сапожник даже присвистнул от восхищения.

— Ну и дом, старик! Вряд ли в нем живет дворник или уличный торговец!

Перед виллой был разбит небольшой садик, окруженный стеной, сложенной из больших камней. Ну конечно, эта самая стена! В прошлый раз, проходя вдоль нее, я несколько раз свистел Кафи…

Рядом с гаражом находилась калитка, сваренная из железных прутьев. На блестящей медной доске было выгравировано: «Ш. МАРНЬЕ».

Чтобы не вызвать подозрений, мы с Сапожником быстро прошли мимо. Неужели в этом чудесном замке замышляются черные дела? Я с трудом мог в это поверить.

Взбираясь на холм, мы были решительно настроены постучаться в дверь под любым предлогом — например, спросить, как пройти туда-то и туда-то; но теперь отвага нас покинула. Мы в восхищении смотрели на виллу.

Неподалеку был перекресток. Мы поставили мешавшие нам велосипеды за углом, потом возвратились и снова осмотрели «замок».

Это невозможно, — прошептал Сапожник. — Курчавый наверняка ошибся.

Но ведь он сказал: улица Драгонн, дом с двумя башенками!

Сапожник покачал головой.

— Тиду, ты меня знаешь, я не из трусливых… но стучаться сюда я боюсь! К тому же, если мы и увидим этих людей, что нам это даст?. Пойдем лучше поговорим с кем-нибудь другим…

Оказавшись в центре квартала, Сапожник остановился перед булочной-кондитерской.

Я умираю от голода. В обед почти ничего не ел. Давай купим по булочке!

Магазин был новенький и нарядный. У прилавка стояли две покупательницы. Одна, скромного вида* расплачивалась за две большие буханки хлеба. Вторая, очень элегантная, надушенная, в черной каракулевой шубке, заказывала торт: