Свадьба Тоотса - Оскар Лутс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Замолчи, Йоозеп! Скажи что-нибудь поумнее.
– Ежели бы у меня было что сказать поумнее, так я бы и сказал! – Разводит руками жених.
– Ну тебя! Объясни мне толком, как это получилось, что ты тоже остаешься без Тээле… да еще сейчас? Ведь дело на мази, гости на свадьбу созваны..?
– Да, но…
В конце концов, рыжеголовый все же начинает верить, что его школьный приятель говорит правду, и в злых глазах Кийра вспыхивает злорадство. Да, да, кто бы мог подумать, что Тээле в последний момент выкинет такую штуку! Но если быть до конца откровенным, он, Хейнрих Георг Аадниель Кийр, уже заранее предвидел, чем все это кончится. Что поделаешь, если ему, Кийру, дано такое сердце, которое все заранее предчувствует! Но все же не стоит его соученику и другу из-за этого о веревке думать. Ну ее, эту Тээле, к шутам! Хи-хи, девиц на свете – хоть пруд пруди: одна другой краше и богаче. Нет, пусть Йоозеп берет пример с него, Йорха, с Хейнриха Георга Аадниеля. [17] Он просто-напросто махнул рукой – пусть катится.
Однако при всем этом в душе портного вновь поднимает голову тайная надежда – хотя бы теперь заполучить Тээле. Всех красивых и богатых девиц, тех самых, которых на свете полно, готов он оставить Тоотсу, пусть только Тээле достанется ему самому. Завтра же он, Аадниель Кийр, поспешит на хутор Рая, будет с Тээле чутким и предупредительным… даст понять, что он в корне переменился. Может быть, это и к счастью, что Тоотс вклинился между ними, – по его поведению раяская Тээле могла понять, что на свете есть мужчины куда хуже, чем он, старший сын портного Кийра.
– Да-а, милый Йоозеп, – склоняет Кийр голову набок, – дело дрянь. Вроде бы намечалась свадьба – и вот те на! Нету! Начал было от хутора Рая двигаться в сторону Юлесоо довольно-таки толстенький кошелек с деньгами, да и повернул назад – нету! А в Юлесоо, небось, нацелились перво-наперво на денежки старого хозяина хутора Рая, сама-то девица, если говорить правду, тут не так уж и нужна, но видишь ли – пошла и все тут. Ведь, по сути, хутор Юлесоо в том виде, как он сейчас есть, не из завидных; с такого хутора, говоря по чести, впору сбежать среди ночи, днем-то, у всех на виду, стыдно, но при денежках раяского старика и из него вышел бы толк. Ну да чего там… их ведь своей рукой не возьмешь. Так что ты не убивайся, что с длинным носом остался, небось эта, как ее там, Авдотья, которая в России, никуда не делась. Так что ничего не попишешь, а мне уже пора, дорога не близкая, да и морозно… Надеюсь, собаку на двор не выпустили? Так-то вот…
Возле пивной бочки рыжеголовый портной приостанавливается, отвешивает Тоотсу вежливый поклон и с усмешкой спрашивает:
– Ты позволишь мне, Тоотс, попробовать чуточку твоего свадебного пивка?
– Сделай одолжение, – отвечает Тоотс тоном полного безразличия, – хоть все выпей, оно теперь никому не нужно.
И вот уже молодой портной во весь дух устремляется к дому и прямо с порога, не отдышавшись, выпаливает:
– Папа, мама! Юлесооский Тоотс уже расстался с Тээле. Не будет свадьбы, ничего не будет! Сам Йоозеп сидит у себя в жилой риге и волком воет. Поделом ему! А гости – Бог знает, что за мазурики из города! – сидят в доме и уничтожают свадебное пиво и водку. Сорвалось! Лопнула свадьба, как мочевой пузырь!
Выложив новость, старший сын Кийра вытаскивает из кровати сонного младшего брата, кружится с ним по комнате и поет:
«Был – пузырь всем пузырям, Пел и прыгал трам-там-там, Рраз! и лопнул пополам!»
Когда всеобщее ликование в доме мастера-портного Кийра несколько стихает, мамаша Кийр, не в силах противиться искушению, натягивает, несмотря на весьма позднее время, шубу и спешит отнести важную новость «вниз, в деревню». И вскоре паунвереские кумушки уже всплескивают руками и восклицают, стараясь перекричать друг друга:
– Силы небесные! Подумать только, ну что ж это творится!
XII
Так, – бормочет молодой хозяин хутора Юлесоо, когда Кийр скрывается за дверью, – теперь дорогому школьному другу снова есть, чем заняться в дни праздников. Ну да не все ли равно – чем раньше, тем лучше. Надо будет подать знак Либле, мол, так оно и так, тогда завтра по всей деревне звон пойдет: смотрите-ка, Тоотсы с хутора Юлесоо «опять» прогорели! Но надо все выяснить до конца.
Тоотс поднимается с лохани, на которой сидел, подходит к пивной бочке, выпивает два-три глотка пива, вытирает свои усы с рыжинкой и энергично произносит:
– Да! Только так, и никак не иначе!
Затем юлесооский хозяин направляется прямиком в заднюю комнату, останавливается перед Тээле и говорит:
– Заметано! Пусть будет так. Хорошо, что оно еще хотя бы так вышло! Вот, Тээле, вот – кольцо!
С этими словами он сдергивает со своего пальца кольцо и кладет на стол перед невестой.
– Что это такое? – с изумлением спрашивает дочь хозяина Рая.
– Это, – резко отвечает молодой человек, – это так называемое обручальное кольцо, ежели ты еще не знаешь. На этом кольце выгравировано твое имя и завтрашнее число. Теперь у меня нет больше ни тебя, ни завтрашнего дня, так что и это кольцо мне тоже уже ни к чему.
– Что это значит? Подумать только, как на некоторых людей вино действует! Тебя оно вовсе олухом сделало. Хотелось бы мне знать, будет ли у тебя завтра хоть какое-нибудь представление о том, что ты сейчас говоришь и делаешь?
– Не бойся, Тээле, представление будет и далеко не какое-нибудь. Теперь я знаю все. Знаю, что я для тебя был всего лишь чем-то вроде затычки, чем-то вроде запасного номера… до той поры, пока не явится твой настоящий жених, и вот теперь я подаю в отставку. Заметано! Но запомни: я ухожу в отставку добровольно, то есть, я не хочу, чтобы ты и дальше ломала свою своенравную голову и прикидывала, как от меня избавиться. Не бойся, от Йоозепа Тоотса, бывшего Кентукского Льва, избавиться не так-то трудно.
– Ничего не понимаю, – Тээле пожимает плечами.
– Ну чего там понимать!
– Нет, веришь ли, Йоозеп, я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Видишь ли, если я завтра тебе эти слова припомню, ты и сам удивишься, как это тебя угораздило наговорить такое. Будь умницей, надень кольцо на палец, не придуряйся!
– Я это кольцо больше не надену, – возражает Тоотс.
– Ну что же, поступай, как знаешь.
– Именно так я и поступлю.
После этих слов разошедшийся жених берет кольцо со стола и забрасывает его за шкаф.
– Так, – произносит он после этого героического деяния, – теперь ты можешь сидеть здесь, сколько твоей душе угодно, хоть тридцать дней, а вернее, до тех пор, пока в голову тебе не придет какая-нибудь новая блажь. Прощай! Да здравствуют холостяки!
– Да погоди ты, Йоозеп, – произносит Тээле вслед уходящему Тоотсу. – Не пори горячку! Куда ты бежишь?
– Ну, что еще? – спрашивает жених, приостанавливаясь.
– Подойди поближе, не могу же я кричать через всю комнату. Иди ко мне, сядь, вот сюда, на стул, я тебе кое-что скажу.
– Очень интересно!
– Интересно, и еще как! – усмехается дочь хозяина хутора Рая и кладет руку на плечо жениха. – Видишь ли, Йоозеп, ты сказал, что я могу сидеть здесь хоть тридцать дней, не так ли?
– Хм-хью-хьюх. Ну?
– А если мне захочется посидеть тут немного дольше… ну, к примеру, тридцать лет? Что будет тогда?
– Тогда ничего не будет, – повторяет Тоотс недавний ответ Тээле.
– Хорошо же, ну а если я привезу сюда свое пианино, свои книги, свой шкаф и буфет, и… Оо, у меня найдется еще много красивых вещей! Да, да. И если я по вечерам стану играть для тебя на пианино и петь, и почитаю вслух какую-нибудь книгу, а иной раз… так, мимоходом… и поцелую…
В то время как девушка говорит, ее голова все склоняется и склоняется к молодому юлесооскому хозяину, пока выбившийся из прически локон не касается его лба.
– И если мы вместо старого хуторского дома построим новый, побольше и покрасивее… разведем яблоневый сад… пригласим Лесту и Лутса провести у нас лето, и они станут читать нам свои новые стихи и вторую часть повести «Весна»… Как ты думаешь, дорогой Йоозеп, что будет тогда?
– Ну да… и если на тебя снова накатит какая-нибудь блажь…
– …тогда я научу своего любимого Йоозепа, как ему себя вести, если у Тээле испортится настроение.
– Ну до этой премудрости я когда-нибудь и своим умом дойду.
– Тем лучше! Тем лучше! А теперь сделай свое лицо чуточку приветливее и улыбнись… так, хотя бы уголком рта… Так, так, так. Вот видишь, дело начинает двигаться, лед начинает таять. Ну, еще немножечко… все понемножечку да понемножечку, тогда…
– Тогда?
Вместо ответа жених получает от невесты такой сладкий поцелуй, какого, насколько он помнит, никогда прежде не получал. Под потолком пролетает некий маленький ангелок, в знак одобрения кивает своей крохотной кудрявой головкой, словно бы подтверждая, что наконец-то дела в задней комнате хутора Юлесоо опять в порядке.
Внезапно Тээле высвобождается из объятий жениха и испуганно восклицает:
