Русские поэты второй половины XIX века - Юрий Орлицкий

Exil[5]

Я том моих стихотворенийВчера случайно развернул,И, весь исполненный волнений,Я до рассвета не заснул.Вся жизнь моя передо мноюИз мертвых грустной чередоюВставала тихо день за днем,С ее сердечной теплотою,С ее сомненьем и тоскою,С ее безумством и стыдом.И я нашел такие строки, —В то время писанные мной,Когда не раз бледнели щекиПод безотрадною слезой:

«Прощай! На жизнь, быть может, взглянемЕще с улыбкой мы не раз,И с миром оба да помянемДруг друга мы в последний час».

Мне сердце ужасом сковало:Как все прошло! Как все пропало!Как все так выдохлось давно!И стало ясно мне одно,Что без любви иль горькой пени,Как промелькнувшую волну,Я просто вовсе бедной тениВ последний час не помяну.

Яков Полонский

Жницы

Пой, пой, свирель!.. Погас последний луч денницы…Вон, в сумраке долин, идут толпами жницы,На месяце блестят и серп их, и коса;Пыль мягкая чуть-чуть дымится под ногами,Корзины их шумят тяжелыми снопами,Далеко звонкие их слышны голоса…Идут… прошли… чуть слышно их… Бог с ними!Я жду ее одну, с приветом на устах,В венке из полевых цветов, с серпом в руках,Обремененную плодами золотыми…Пой, пой, свирель!..

Дорога

Глухая степь – дорога далека,Вокруг меня волнует ветер поле,Вдали туман – мне грустно поневоле,И тайная берет меня тоска.

Как кони ни бегут – мне кажется, ленивоОни бегут. В глазах одно и то ж —Все степь да степь, за нивой снова нива —«Зачем, ямщик, ты песни не поешь?»

И мне в ответ ямщик мой бородатый:«Про черный день мы песню бережем».«Чему ж ты рад?» – «Недалеко до хаты —Знакомый шест мелькает за бугром».

И вижу я: навстречу деревушка,Соломой крыт, стоит крестьянский двор,Стоят скирды. – Знакомая лачужка,Жива ль она, здорова ли с тех пор?

Вот крытый двор. Покой, привет и ужинНайдет ямщик под кровлею своей.А я устал – покой давно мне нужен;Но нет его… Меняют лошадей.

Ну-ну, живей! Долга моя дорога!Сырая ночь – ни хаты, ни огня.Ямщик поет – в душе опять тревога —Про черный день нет песни у меня.

Пришли и стали тени ночиНа страже у моих дверей!Смелей глядит мне прямо в очиГлубокий мрак ее очей;Над ухом шепчет голос нежный,И змейкой бьется мне в лицоЕе волос моей небрежнойРукой измятое кольцо.

Помедли, ночь! густою тьмоюПокрой волшебный мир любви!Ты, время, дряхлою рукоюСвои часы останови!

Но покачнулись тени ночи,Бегут, шатаяся, назад.Ее потупленные очиУже глядят и не глядят;В моих руках рука застыла,Стыдливо на моей грудиОна лицо свое сокрыла…О солнце, солнце! Погоди!

Тишь

Душный зной над океаном,Небеса без облаков;Сонный воздух не колышетНи волны, ни парусов.Мореплаватель, сердитоВ даль пустую не гляди:В тишине, быть может, буряПритаилась, погоди!

Зимний путь

Ночь холодная мутно глядитПод рогожу кибитки моей,Под полозьями поле скрипит,Под дугой колокольчик гремит,А ямщик погоняет коней.

За горами, лесами, в дыму облаковСветит пасмурный призрак луны.Вой протяжный голодных волковРаздается в тумане дремучих лесов.Мне мерещатся странные сны.

Мне все чудится: будто скамейка стоит,На скамейке старуха сидит,До полуночи пряжу прядет,Мне любимые сказки мои говорит,Колыбельные песни поет.

И я вижу во сне, как на волке верхомЕду я по тропинке леснойВоевать с чародеем-царемВ ту страну, где царевна сидит под замком,Изнывая за крепкой стеной.

Там стеклянный дворец окружают сады,Там жар-птицы поют по ночамИ клюют золотые плоды,Там журчит ключ живой и ключ мертвойводы —И не веришь и веришь очам.А холодная ночь так же мутно глядитПод рогожу кибитки моей,Под полозьями поле скрипит,Под дугой колокольчик гремит,И ямщик погоняет коней.

Уже над ельником из-за вершин колючихСияло золото вечерних облаков,Когда я рвал веслом густую сеть плавучихБолотных трав и водяных цветов.

То окружая нас, то снова расступаясь,Сухими листьями шумели тростники;И наш челнок шел, медленно качаясь,Меж тонких берегов извилистой реки.

От праздной клеветы и злобы чернисветскойВ тот вечер наконец мы были далеко —И смело ты могла с доверчивостью детскойСебя высказывать свободно и легко.

И голос твой пророческий был сладок,Так много в нем дрожало тайных слез,И мне пленительным казался беспорядокОдежды траурной и светло-русых кос.

Но грудь моя тоской невольною сжималась,Я в глубину глядел, где тысяча корнейБолотных трав невидимо сплеталась,Подобно тысяче живых зеленых змей.

И мир иной мелькал передо мною —Не тот прекрасный мир, в котором тыжила;И жизнь казалась мне суровой глубиноюС поверхностью, которая светла.

Вызов

За окном в тени мелькаетРусая головка.Ты не спишь, мое мученье!Ты не спишь, плутовка!

Выходи ж ко мне навстречу!С жаждой поцелуяК сердцу сердце молодоеПламенно прижму я.

Ты не бойся, если звездыСлишком ярко светят:Я плащом тебя оденуТак, что не заметят!

Если сторож нас окликнет —Назовись солдатом;Если спросят, с кем была ты, —Отвечай, что с братом!

Под надзором богомолкиВедь тюрьма наскучит;А неволя поневолеХитрости научит!

Развалину башни, жилище орла,Седая скала высоко поднялаИ вся наклонилась над бездной морской,Как старец под ношей ему дорогой.

И долго та башня уныло глядитВ глухое ущелье, где ветер свистит;И слушает башня – и слышится ейВеселое ржанье и топот коней.

И смотрит седая скала в глубину,Где ветер качает и гонит волну,И видит – в обманчивом блеске волныШумят и мелькают трофеи войны.

Тени

По небу синему тучки плывут,По лугу тени широко бегут;Тени ль толпой на меня налетят —Дальние горы под солнцем блестят;Солнце ль внезапно меня озарит —Тень по горам полосами бежит.Так на душе человека поройДумы, как тени, проходят толпой;Так иногда вдруг тепло и светлоЯсная мысль озаряет чело.

Затворница

В одной знакомой улицеЯ помню старый дом,С высокой темной лестницей,С завешенным окном.Там огонек, как звездочка,До полночи светил,И ветер занавескоюТихонько шевелил.Никто не знал, какая тамЗатворница жила,Какая сила тайнаяМеня туда влеклаИ что за чудо-девушкаВ заветный час ночнойМеня встречала, бледная,С распущенной косой.Какие речи детскиеОна твердила мне:О жизни неизведанной,О дальней стороне.Как не по-детски пламенно,Прильнув к устам моим,Она, дрожа, шептала мне:«Послушай, убежим!Мы будем птицы вольные —Забудем гордый свет…Где нет людей прощающих,Туда возврата нет…»И тихо слезы капали —И поцелуй звучал —И ветер занавескоюТревожно колыхал.

Нищий

Знавал я нищего: как тень,С утра, бывало, целый деньСтарик под окнами бродилИ подаяния просил…Но все, что в день ни собирал,Бывало, к ночи раздавалБольным, калекам и слепцам —Таким же нищим, как и сам.

В наш век таков иной поэт.Утратив веру юных лет,Как нищий старец изнурен,Духовной пищи просит он.И все, что жизнь ему ни шлет,Он с благодарностью берет —И душу делит пополамС такими ж нищими, как сам…

Ночь на восточном берегу Черного моря

Чу! – выстрел – встань! Быть может, нападенье…Не разбудить ли казаков?..Быть может, пароход заходит в укрепленьеПодать письмо с родимых берегов.Открой окно! Ни зги! Желанных парусовКто в эту ночь увидит приближенье?Луну заволокла громада облаков.Не гром ли? Нет – не гром – игра воображенья…Зачем проснулись мы, увы, кто скажет нам!Одни валы шумят и плачут без ответа…

Так часто, в наши дни, в немой душе поэтаПроходят образы, незримые очам,Но вожделенные – подобно парусам,Идущим в пристань до рассвета.

Не мои ли страстиПоднимают бурю?С бурями боротьсяНе в моей ли власти?..

Пронеслася буря —И дождем и градомПролилася тучаНад зеленым садом.

Боже! на листочкахОблетевшей розы,Как алмазы, блещутНе мои ли слезы?

Или у природы,Как у сердца в жизни,Есть своя улыбкаИ свои невзгоды?

Песня цыганки