Закованные в броню - Элена Томсетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 4
Турнир
Мальборг, земли Ордена, 5 августа 1404 г
Рыцарские турниры в Мальборге традиционно проходили на противоположном от города-крепости пологом берегу Ногаты. В тот день, с самого утра поглазеть на состязание рыцарей, в котором, как правило, с охотой принимали участие не только европейцы, но и отважные поляки, начал потихоньку стекаться народ, как из самого замка, так и из окрестных земель и комтурств.
Приготовления к турниру начались с первыми лучами солнца. Его распорядители деловито, со сноровкой, свидетельствующей об огромном опыте в подобного рода делах, разметили вбитыми в землю колышками пространство ристалища, вокруг которого вскоре разноцветными пятнами запестрели знамена и вымпелы с гербами участников. С левой стороны ристалища были установлены белые палатки с развевающимися на ветру флажками, предназначенные для облачения и отдыха поединщиков. С противоположной стороны, на короткой стороне прямоугольника, который был образован выделенным ристалищем, возвели высокий помост-трибуну для великого магистра и высших сановников Ордена, а также для наиболее знатных гостей и дам. Вдоль дороги, от главных крепостных ворот Форбурга до самого помоста, был выстроен широкий коридор из нескольких цепей ландскнехтов, по которому они должны были пройти, чтобы достигнуть своих мест.
Давно прошли те времена, когда рыцари Ордена Святой Богородицы были воинами-монахами, сражавшимися в простой черной броне, со шлемами и кольчугами, не украшенными ничем, кроме доблестного духа и сердец, которые скрывались под ними. Могущественный Орден ныне был богат и славен, постоянное участие в придворной жизни Европы сделало его рыцарей уже не только монахами, но и придворными. Их боевая броня, теряя первоначальный черный цвет отречения от всего мирского, все чаще заменялась светлыми миланскими латами, украшенными насечками и сложными узорами, представляющими собой подлинные произведения искусства. На их боевых шлемах как-то незаметно появились традиционные для Европы пышные перья, красиво покачивающиеся при движении богато экипированных всадников, а высшие сановники Ордена и члены капитула стали не только надевать на себя всевозможные драгоценности с символикой крестоносцев, но и позволили себе мирскую, дорогую и соответствующую моде одежду. Кроме того, появление на турнирах дам стало отныне уже не исключением, а правилом. Жены и дочери комтуров, европейских гостей, принцев и королей союзных Ордену земель, стали подлинным украшением довольно многочисленного двора великого магистра. И, несмотря на то, что Конрад фон Юнгинген по своему характеру был человеком совсем иного склада – рыцарем-монахом, подчиняющимся только интересам своего Ордена, среди его окружения в Мальборге существовала партия европеизированных светских рыцарей-придворных, возглавляемых его братом, герцогом Ульрихом фон Юнгингеном. Именно она получила в свое распоряжение проведение рыцарских турниров, и делала это блестяще: о богатстве и живописности рыцарских турниров Мальборга гремела слава по всем европейским дворам.
К полудню колыхающееся людское море уже полностью заполонило все пространство на берегу Ногаты, из окон Высокого замка было видно лишь волнующиеся волны людских голов, посреди которых площадка ристалища казалась лишь зеленым прямоугольником, окаймленным трепещущими на ветру полотнами значков и вымпелов.
Когда часы на башне Форбурга пробили полдень, магистр и гости Ордена прошли на свои места на трибуне. Великий магистр дал распорядителю турнира знак начинать. На поле тут же высыпали герольды и, после громкого туша фанфар, объявили имена и гербы рыцарей, которые изъявили желание ради чести своей страны и любви к своим дамам сразиться со всеми, кто готов принять их вызов. Герольды с противоположной стороны, под взрывы аплодисментов зрителей, объявили гербы и имена участников, принявших вызов. Затем вышедший на середину поля главный распорядитель турнира, также под звук фанфар, объявил условия турнира, суть которых была довольно типичной для европейских стран и сводилась к следующему: каждый участник должен был выиграть не менее трех схваток, а общая победа будет принадлежать той партии, которая выиграет наибольшее число боев. Каждой паре рыцарей было предписано сражаться до первой крови или до тех пор, пока у одного из рыцарей не будет явного преимущества над другим. По условиям турнира, тот из выигравшей партии, кто покажет себя лучшим бойцом, должет был получить Золотой Кубок победителя из рук магистра Ордена, а лучший из партии проигравших награждался поощрительным призом в виде денежного вознаграждения.
Под звуки труб и приветственные клики присутствующих участники турнира от каждой партии двинулись вперед цепью, друг за другом, и остановились, образовав полукруг, перед трибуной магистра.
Леди Рейвон, занимавшая место среди гостей турнира по левую сторону от представителей капитула и магистра, со смешком заметила, имея в виду участников, появившихся на ристалище:
– Выглядит очень забавно, не правда ли? Партия гостей и партия хозяев, рыцарей Ордена.
По одну сторону от нее находилась Эвелина Валленрод, по другую – крестоносец и друг Карла Ротенбурга, брат Зигфрид.
– Посмотрите, Эвелина, – продолжала неугомонная англичанка, – там, в тевтонской партии, если мне не изменяет память, сам Ульрих фон Юнгинген, это ведь его герб? Затем – красные львы на золотом поле. Кто это?
– Барон Карл фон Ротенбург, – услужливо подсказал брат Зигфрид, также пристально наблюдая за разворачивающейся на арене красочной кавалькадой. – Слева от него барон фон Дитгейм, затем Дипольд Кекериц, барон фон Дибер.
– А вон те двое, – леди Рейвон перебила его и с живостью обернулась к Эвелине. – Вы только посмотрите, дорогая моя. Это же поляки? Это польские гербы, не правда ли, Зигфрид? Кто этот рыцарь?
Брат Зигфрид внимательно разглядывал фигуру рыцаря в серебристых доспехах с гербом на щите, который представлял собой голубое поле с перевернутой вниз серебристой подковой.
– Кто бы ни был этот парень, – проговорил он, наконец, – он явно королевского происхождения, и явно поляк. Здесь вы правы, сударыня.
– Может быть, это наш красавец-посол? – заинтересовалась леди Рейвон. – Он ведь, если не ошибаюсь, родственник польского короля?
– Это герб Доленга, – медленно сказала Эвелина, в свою очередь пристально рассматривая изображение на щите серебристого рыцаря.
– Да, кажется, я тоже что-то припоминаю, – сказал брат Зигфрид, не сводя с Эвелины странного взгляда, и процитировал наизусть фразу из своего гербовника, который он с завидным упорством собирал в округе уже в течение 10 лет: – «На голубом поле белая подкова изображена, в ее середине стрела, называемая рогатиной, а над ней золотой крест намалеванный».
– Откуда вы знаете этот польский герб? – заинтересовалась леди Рейвон, также страстная любительница рассуждений на подобную тему. – И вообще, вы сразу сказали, что герб польский.
– Фройлян Валленрод? – вопросительно произнес брат Зигфрид, большой знаток геральдики. – Что вы скажете на это?
– Это проклама, – отворачиваясь от поля и, видимо, уже заранее теряя интерес к происходящему, сказала Эвелина.
Брат Зигфрид несколько раз легонько похлопал в ладоши, подражая аплодисментам.
– Очень хорошо, Эвелина! По-видимому, у вас была возможность как следует познакомиться с жизнью и обычаями польского рыцарства во время вашего проживания в Гневно.
Комтур Валленрод, сидевший по другую сторону от Эвелины на той же скамье, обитой бархатом и гобеленами с эмблемами-гербами Мальборга, бросил на Эвелину предостерегающий взгляд.
– Ну, а что вы скажете о втором гербе? – прекрасно заметив неудовольствие комтура, тем не менее, как ни в чем ни бывало, спросил брат Зигфрид, обращаясь к Эвелине. – Только я что-то не вижу рыцаря с таким гербом на поле.
– Этот герб принадлежит тому же самому польскому рыцарю, – даже не утруждаясь повернуть свою изящную головку в сторону всадников, гарцующих на конях на поле ристалища в предвкушении поединков, холодно и словно безразлично отвечала Эвелина. – Это литовский герб с изображение Погони, и это герб литовского великокняжеского дома. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю, Зигфрид! – предупреждая вопрос крестоносца, быстро сказала она, указывая глазами на мрачное лицо дяди.
– Ну что ж! – сказал молодой монах, поднимаясь с места. – Вы меня ужасно заинтриговали, но если вы больше не хотите говорить со мной об этом, я лучше пойду и спрошу господина гофмаршала. Может быть, он будет более снисходительным и объяснит мне все тонкости польской геральдики.
– Я готова держать пари, что серебристый рыцарь с голубым гербом – очаровательный польский принц! – воскликнула леди Рейвон, вполуха слушавшая их разговор и все это время не сводившая глаз с поля ристалища. – Эвелина, посмотрите, он едет сюда!
