Собиратель чемоданов - Ольга Ляшенко

— Эй! Ты что там ищешь? — раздался вдруг голос Упендры.

Чемодаса оглянулся, но двор был пуст.

— Да-да, ты! Я к тебе обращаюсь. Что тебе понадобилось в моем доме? — голос доносился из динамитного сарайчика. Такие сарайчики в чемоданах имеются в каждом дворе. Их нарочно строят подальше от дома. Хранят в них обычно взрывчатые вещества, а также слесарные и столярные станки, помпы, домкраты и другие крупногабаритные предметы, которые нельзя засунуть в сундучок.

3. Сарайчик Упендры был совершенно пуст, если не считать нескольких завалявшихся в углу шашек динамита. Только на пол была брошена охапка свежих поролоновых обрезков, на которой и восседал Упендра.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Чемодаса, усаживаясь рядом с ним.

— Ч-ш-ш! — зашипел Упендра. — Прошу тебя, говори вполголоса. И затвори поплотнее дверь.

— Зачем? — удивился Чемодаса.

— Затем, что сквозняк. Представь себе, еще ни одна живая душа не проведала моего нового адреса. Я словно растворился для всех! Кстати, и тебя попрошу: если станут обо мне расспрашивать…

— Вот еще! Не стану я врать.

— А я тебя врать и не прошу. Если спросят, не видел ли Упендру, скажи: «Видел. Только где — не помню. Вспомню — скажу».

Чемодаса хотел было поспорить, но подумал: «Вряд ли кто о нем и вспомнит, так что врать все равно не придется». Поэтому он только спросил:

— А давно ты здесь?

— Давно. Сегодня — уже третьи сутки, как мне пришлось оставить свое насиженное гнездо. Последние два дня я там места себе не находил. Меня осаждали как никогда. Впечатление было такое, будто хотят выжить из собственного дома.

«Странно, — подумал Чемодаса. — Последние два дня я находился при нем почти неотлучно, и, кажется, никто его не беспокоил».

— Кто же это был? — спросил он.

— Понятия не имею! — ответил Упендра. — Может, и вправду поклонники, а может, подосланные шпионы. Последнее время я не даю себе труда проводить тонкие различия между чемоданными жителями. Пустое занятие! Все различия — чисто внешние. Да и кто бы они ни были, а от разговоров с ними я ничуть не поумнел. Наоборот, начал замечать, что и сам превращаюсь в праздного болтуна. И тогда я сказал себе: Хватит! Уж лучше обменяться мнением с самим собой или с каким-нибудь воображаемым собеседником, чем вести нескончаемые беседы с никчемными созданиями, которые забредают к тебе с единственной целью — убить время. Так я подумал, собрал вещички, и — только меня и видели.

4. Из вещей в сарайчике были только ножницы, губная гармошка, да еще — Чемодаса задумался, можно ли считать вещами в беспорядке разбросанные по полу лоскутья чемоданной клеенки, и каково их предназначение. Вдруг — он вздрогнул от испуга! — ему показалось, будто черная оскалившаяся рожа глянула на него с пола. То был самый большой лоскут, дырявый и бесформенный, с рваными неровными краями. Дыры на нем своим расположением напоминали глаза, ноздри, рот и уши какого-то злобного чудовища. Впечатлительный, как и большинство чемоданных жителей, Чемодаса стал смотреть в другую сторону, опасаясь, как бы неприятное впечатление не сказалось потом на его работе.

— Послушай-ка, ты случайно не знаком с Чемодасой? И вообще, слышал о таком? — вдруг спросил Упендра.

Чемодаса почувствовал себя глубоко уязвленным, но виду не подал и ответил с достоинством:

— Чемодаса — это мое собственное имя. А ни о каком другом Чемодасе я не слышал.

— Не может быть! — обрадовался Упендра. — Так это, значит, о тебе все говорят, что, мол, «золотые руки»?

— Должно быть, — скромно потупившись, ответил Чемодаса. — А еще обо мне говорят: «светлая голова».

— Этого утверждать не могу, не слышал. Я говорю только то, что сам слышал и знаю наверняка. Скажи: ты с ножницами обращаться умеешь?

Чемодаса в ответ только фыркнул. Вопрос Упендры показался ему смешным.

— Не исключено, что мне понадобится твоя помощь, — сказал Упендра. — Вот, решил навести здесь уют.

— Хорошая мысль, — одобрил Чемодаса.

— Повесить на стены какие-нибудь изображения. Для начала решил сделать свой портрет. Уже почти закончил. Но что-то мне в нем не нравится, даже не могу сказать что именно. Чего-то не хватает. Думаю, сходства. Ведь зеркала у меня нет, приходилось работать ощупью. Вполне возможно, что-то упустил. Но, с другой стороны, когда проверяю — как будто все сходится. В общем, посмотри сам, со стороны все-таки виднее.

С этими словами Упендра поднял с пола тот самый страшный лоскут и наложил его себе на лицо. К удивлению Чемодасы, все отверстия в портрете в точности совпали с отверстиями на колпачке Упендры.

— Ну, как? — спросил Упендра

— По-моему, похоже, — сказал Чемодаса, — Все совпадает. Вот только края бы подровнять. А так все сходится.

— Ты полагаешь? — Упендра выглядел разочарованным. По всей видимости, он ожидал другого ответа. — Ну, что ж. Вот тебе ножницы. Действуй. Доведешь до конца — и можешь считать своим собственным произведением. В конце концов, какая разница, кто автор. Главное, чтобы удачная вещь получилась.

Чемодаса заработал ножницами, и через минуту портрет выглядел совсем не страшным.

— Если хочешь, можешь оставить его себе, — сказал Упендра, лишь мельком взглянув на свое изображение. — Честно говоря, я представлял его себе несколько другим.

5. Пока Чемодаса любовался подарком, он пребывал в глубокой задумчивости. Потом наконец произнес:

— Мне все ясно. На самом деле в этом портрете слишком много сходства. Больше чем надо.

— Как это? — не понял Чемодаса.

— Он похож на всех чемоданных жителей сразу. А я хотел, чтобы только на меня одного. Ладно, переделывать не будем, только название надо изменить. Напиши: «Портрет неизвестного», и можешь вешать на стенку. Только, пожалуйста, не здесь, а у себя дома.

— Спасибо, — сказал Чемодаса, скатывая портрет в рулон.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? — сказал Упендра.

— О чем?

— Я подумал о том, что и внешние различия между чемоданными жителями — одна только видимость.

— Что значит видимость?

— Видимость — это значит, что они только вблизи кажутся разными, а на самом деле у каждого — один и тот же стандартный набор: две ноги, две руки, один нос, два уха… Между прочим, когда ты сегодня появился возле моего дома, я тебя в первую минуту принял за своего соседа. А кстати, вот и он. Полюбуйся!

6. Чемодаса выглянул в окно и увидел незнакомого чемоданного жителя, быстро пересекавшего двор, в расстегнутых сандалиях и небрежно выпущенной затрапезной рубахе с закатанными рукавами. Логос его был надет набекрень, отчего лицо перекосилось и имело злобное выражение. Приблизившись к домику Упендры, чемоданный житель несколько раз громко, но невнятно позвал его, а затем сквозь зияющий дверной проем вбежал в комнату.

— Что скажешь? — спросил Упендра.

— А что сказать? Видно, что спешит. Небось, работу дома оставил.

— И это все? А его вид тебе ни о чем не говорит?

— Вид как вид, — пожал плечами Чемодаса. — Чем ты недоволен? Товарищ забегает на минутку, по-соседски, не иначе как по срочному делу. Неужели ты ждешь, чтобы он по такому поводу наряжался?

— Я от него уже ничего хорошего не жду, — мрачно сказал Упендра.

— Как это?

В это время чемоданный житель выбежал из домика Упендры, со злостью плюнул на крыльцо, сорвал с головы свой логос и убежал в том же направлении, откуда появился.

— Он помешался, — многозначительно и убежденно сказал Упендра.

— С чего ты взял?

— Я за ним наблюдаю. Мечется, третий день не работает. Взгляни.

В задней стене сарая было несколько широких щелей, сквозь которые хорошо просматривался двор соседнего дома, а поскольку в чемоданах нет обычая занавешивать окна, то и вся комната соседа была как на ладони. Посередине стоял большой портновский стол. На столе был расстелен отрез ткани, здесь и там лежали разноцветные мелки, катушки ниток. Поблескивали иголки. У окна стояла подготовленная к работе швейная машинка. Приникнув к щелям, Упендра и Чемодаса жадно смотрели, как сосед бегом пересек двор, влетел в комнату, бросился к столу, сорвал с него материю, снова ее расстелил, схватил мелок, бесцельно повертел его в руке и положил на место, после чего стал бегать вокруг стола, потрясая кулаками. Чемодаса смотрел затаив дыхание. Еще ни разу в своей жизни ему не доводилось видеть настоящего сумасшедшего.

Через несколько минут несчастный опять выбежал во двор, выхватил из кармана свой измятый колпачок, нахлобучил его задом наперед и, уже в который раз, устремился по протоптанной дорожке к дому Упендры.

— И вот так — третий день, — сказал Упендра. — Думаю, пора сообщить о нем куда положено.