Под тенью Сатурна - Джеймс Холлис

Нельзя переоценить силу этой ужасной тоски по возвращению в материнское чрево; сохранять осознание происходящего становится чрезвычайно больно. Состояние взрослости, экзистенциальной ответственности за свое выживание и развитие становится прометеевой наградой, с огромными усилиями извлеченной из глубин. Мужчины могут отделиться от матери, от женщин, от собственной анимы и считать себя в безопасности. Подумаем над этим. Юнг продолжает:

Он всегда представляет себе, что его злейший враг находится перед ним, хотя носит этого врага у себя внутри — смертоносное стремление к пропасти, существующей в нем самом, стремление утонуть в своих собственных истоках, быть затянутым в мир Матерей… (то есть в архетипические глубины). Если он хочет жить, то должен бороться и пожертвовать своей тоской по прошлому, чтобы достичь своих собственных высот… Жизнь требует, чтобы молодой человек пожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от кровных родителей, чтобы ни его душа, ни его тело не оставались в плену бессознательного инцеста.

Отсюда мы видим, почему переходные ритуалы наших предков были так энергетически заряжены. Наши предки очень хорошо знали регрессивную природу психики, тоску мужчины по ощущению безопасности и насыщению, исходящим от Матери. Бессознательный инцест Эдипа, тоскливое миролюбие Фил октета, зачарованность Фауста в «мире матерей» — причины всех этих соблазнов мужчины видят в женщинах, но истинная природа этих искушений кроется в мужском страхе перед болью, которую вызывает жизнь, и в бессознательной привлекательности смерти.

Таков выход из лабиринта. Некоторые мужчины избегают бессознательной связи с Матерью. Они освобождаются, но не от Нее, а от подвластности своему стремлению к убежищу и покою. Но только проявление бдительности и мужества, а также постоянная работа над собой могут удержать их от постепенного бессознательного регресса.

Здесь могут помочь два примера такой работы над собой. Один из мужчин, Лоренс, был воспитан нарциссической, эмоционально опустошенной матерью. У нее в услужении находились и его отец, и его сестра, и сам Лоренс. Покинув родительский дом, он женился на женщине с врожденным заболеванием и теперь уже оказался в услужении у нее, почти не подозревая о том, что его выбор не был случайным; остановив на ней свой выбор, он тем самым сохранял зависимость от матери. В среднем возрасте у него развилась очень серьезная депрессия. Он бросил жену и, испытывая периодические приступы чувства вины, начал психотерапию. После мучительных приступов стыда, нерешительности и угрызений совести, связанных с его отказом от роли спасителя и продолжавшихся почти целый год, ему приснился следующий сон:

«На балконе стоит женщина и смотрит на меня. Рядом со мной находится желтая спортивная машина.

Я прыгаю в машину и уезжаю прочь. Затем иду к озеру и сажусь в лодку. Под водой я вижу древний греческий храм. В озере много форели, которую можно поесть. Я приплываю на другой берег. Там я вижу змею с птицей в пасти. Я хватаю нож, быстро отсекаю змее голову и спасаю птицу. Но змея успела меня укусить. Затем рассеченная на части змея превращается в рыбу, которую я могу есть».

Давая ассоциации к образам этого сновидения, Лоренс полагал, что стоявшая на балконе женщина была его матерью, присутствие которой преследовало его всю жизнь. Желтая спортивная машина символизировала внезапное Решение избавиться от ее доминирующего влияния, почувствовать в себе силы и стремление самому определять свою Жизнь. Пересекая озеро (один из самых распространенных символов бессознательного), он ощущает, что в его глубине можно найти несметные богатства: древнюю мудрость, воплощенную в храме, и рыбу, символизирующую духовную пищу. При этом его, покинувшего родную мать, на другом берегу ожидает архетипическая мать. Птица, символизирующая духовное и трансцендентное устремление, все еще находится в опасности со стороны нашей старой знакомой — змеи. И снова воля, маскулинная решительность, фаллическая энергия, которую символизирует нож, позволила ему отделить свое духовное устремление от регрессивного змеиного — материнского — комплекса. Энергия, которая могла бы по-прежнему сохраняться в материнском комплексе, теперь стала доступной для внутреннего жизненного странствия. Змея, символ регрессии, превращается в рыбу, потенциальную духовную пищу.

У другого мужчины, давно перешагнувшего через пятидесятилетний рубеж, существовал подавляющий его интериоризированный образ требовательной и навязчивой матери. В течение нескольких десятков лет он проецировал ее образ, лишающий его сил, на своего работодателя, своих близких и окружение. В детстве его единственная защита заключалась в том, чтобы прятаться от матери, используя всю свою фантазию и интеллект. В семнадцать лет он вырвался из-под ее опеки, определившись на службу в военно-воздушные силы США. Он избегал конфликтов с сослуживцами и вел довольно уединенный образ жизни. Спустя некоторое время после начала терапии ему приснился следующий сон:

«Я беру с собой маленькую девочку и направляюсь в док, собираясь отправиться в плавание, чтобы увидеть королеву Елизавету II. Но в этот раз я не могу найти корабль. Затем сцена меняется. Красивая, добрая женщина ведет меня в прекрасный дом. Это дом моей мечты. Он построен из необычного белого кирпича; в нем просторная гостиная и изумительный зимний сад. На стеклянном кофейном столике стоит прекрасная хрустальная ваза с зеленью».

У этого мужчины было много снов о путешествиях через океан и эпизодов, где он улетает на самолете. Все они говорили о его желании исчезнуть, убежать от своей матери. В данном сне он берет девочку (образ незрелой анимы) на материнское судно (комплекс). Но он не может найти корабль; у него нет возможности исчезнуть. Тогда добрая, зрелая анима-помощница ведет его в прекрасный дом, напоминая нам Беатриче, которая вместе с Данте спускается в подземный мир и указывает ему путь. Он ассоциировал этот прекрасный дом Фрэнка Ллойда Рихта из необычного кирпича с местом своего потенциального бытия, Талиесином[30] своей души. В прекрасной хрустальной вазе он увидел Святой Грааль, сосуд, наполненный возвышающим душу психическим содержанием. В вазе была яркая зелень, что свидетельствовало о порождающей и жизнеутверждающей силе Великой Матери.

Появляется искушение извлечь максимум из такого сновидения, но оказалось, что оно привело к изменению его психики. С детства этот мужчина чувствовал, что окружающие смотрят на него свысока. Человек, поддержки которого в детстве ему так не хватало, вместо этого вторгался в его хрупкую психическую жизнь, нанося мучительные раны его эросу, сформировав пагубный, пожирающий материнский комплекс. Постепенное осознание им материнской власти, отразившееся в переживаниях разных событий его жизни, позволило ему избавиться от Ее проекций на людей и на ситуации. В результате у него появилось ощущение, что он имеет право выбора и может использовать энергию, которой наделила его природа, по своему усмотрению.

Ни один мужчина не может стать самим собой, пока не пройдет через конфронтацию со своим материнским комплексом и не привнесет этот опыт во все последующие отношения. Только обладая мужеством, позволяющим заглянуть в пропасть, разверзшуюся под ногами, он может стать независимым и свободным от гнева. Если он все еще ненавидит мать или женщин, значит, он пока не стал взрослым; он по-прежнему ищет защиты или пытается уклониться от власти матери.

Хотя я здесь просто собираюсь описать динамику развития, позволяющую понять эту сторону мужской психологии, ничего не осуждая, все же хочу отметить, что родители всегда играют очень важную роль в развитии личности ребенка, предопределяя бремя психологических проблем, которое они возлагают на своих детей. Юнг пишет об этом прямо и откровенно:

«Как правило, самое сильное психологическое воздействие на ребенка оказывает жизнь, которую не прожили его родители (и остальные предки тоже, ибо здесь мы имеем дело со старым, как мир, феноменом первородного греха). Это утверждение было бы слишком надуманным и поверхностным, если бы мы не сделали одно важное уточнение: та часть жизни, которую родители могли бы прожить, если бы им не помешали конкретные, всем известные и часто весьма банальные обстоятельства. Если говорить более откровенно, это та часть жизни, от которой они всегда уклонялись… и которая сеет самые страшные семена».

Наши предки интуитивно это понимали: то, что не выстрадано, не осознано и не интегрировано, передается следующему поколению. После приведенного выше высказывания Юнг заметил: «Проклятие дома Атрея [31] — не пустая фраза». Более того, он добавил: «Природе нет дела до жалобы, что кто-то чего-то „не знал“.