Фотография с прицелом (сборник) - Виктор Пронин

– Это как понимать? – удивился Шаланда, узнав обо всех этих огорчениях Пафнутьева. – Это что же получается?! Неужто и власти у нас никакой нету?!

– А что, она есть? – прикинулся простачком Пафнутьев.

– А я, по-твоему, кто?

– Ты самый бескорыстный, щедрый и надежный собутыльник из всех, которые мне встретились в жизни! Худолей, скажи!

– Святая, божественная, истинная правда! – выдал Худолей и прижал к груди полупрозрачные ладони.

– Ладно, Паша, за свои слова ты сам ответишь! И Худолею на орехи достанется за нахальное поддакивание! Вы оба прекрасно знаете, что безнаказанно это вам не пройдет. Теперь о том, что касается меня как представителя власти. Я не советую тебе, Паша, опаздывать завтра на работу. Когда ты подойдешь к двери своего кабинета, там уже будет стоять в наручниках этот неуловимый хохол. А рядом с ним – два моих лучших опера. Чтобы не удрал. Вопросы есть?

– Пиво за мной, – тихим голосом ответил Пафнутьев.

– А ты?! – Шаланда всем своим мощным телом повернулся к Худолею.

– Каюсь, – ответил тот и повинно склонил голову.

Шаланда сдержал свое слово. Когда на следующее утро Пафнутьев подошел к двери своего кабинета, на скамье, стоящей рядом, он увидел тощеватого мужчину, по обе стороны от которого сидели два плотных мужичка с каменными выражениями лиц.

– Беглец доставлен, – произнес один из них, поднимаясь со скамьи.

Только тогда Пафнутьев увидел, что этого массивного опера соединяли с тощеватым мужичком стальные наручники.

– Пытался бежать? – сурово спросил Пафнутьев, кивнув на задержанного.

– Попытки были, но, как видите, они оказались безрезультатными.

– Поздравляю! Вы прекрасно справились с этим опасным заданием.

– Это я, что ли, опасный? – с усмешкой спросил Ющенко. – Ну, вы даете, ребята!

– Разберемся, – недовольно проворчал Пафнутьев, пропуская всех троих в кабинет. Там он развеселился, подмигнул Ющенко, указал ему на стул. – Прошу садиться. Наручники можно снять. Здесь он уже не так опасен.

Ющенко опять хихикнул, но на стул все-таки сел, потирая руку, с которой крепкий опер только сейчас снял стальной обруч.

– Мы свободны? – спросил этот здоровяк.

– Знаете, ребята, подождите маленько в коридоре. Может быть, вам еще куда-нибудь придется доставить этого… не знаю даже, как его и назвать.

– Преступник он. Только так его и надо называть, – сказал опер, выходя в коридор. – Вы тут осторожнее с ним. Шаланда предупредил нас, мол, опасный зверюга.

– Это я зверюга?! – взвизгнул Ющенко.

– Разберемся. – Пафнутьев махнул рукой операм.

Подойдя к двери, он закрыл замок на два оборота ключа, ключ сунул в карман, подошел к своему столу и спросил:

– Ну что, настращали тебя наши ребята?

– Ничего себе ребята! Амбалы какие-то!

– Да ладно тебе. Хорошие ребята, спортсмены. Чемпионы даже.

– Дзюдоисты какие-нибудь?

– Смешанные единоборства.

– Ого! Это же еще страшнее!

– Ладно. Давай к нашим баранам.

– А куда еще они собрались меня доставить?

– Кто их знает. Может, домой подбросят. Хорошо, займемся делом. Вот фотографии трех девушек. Посмотри. Они тебе знакомы?

– Нет. Я их не знаю, – решительно сказал Ющенко, мельком взглянув на снимки.

– А у меня такое ощущение, что вы давно знакомы. Ты врешь или хитришь. Впрочем, это одно и то же. Еще раз предлагаю тебе посмотреть на эти снимки.

– Боже! Так это же наши девочки! – вполне искренне воскликнул Ющенко. – Света Сазонова, Катя Николаева и Маша Харитонова. Неразлучные подружки.

– Ты и вправду их не узнал или тебе по каким-то причинам не захотелось этого делать?

– Да ладно вам наговаривать.

– Ну, может быть, поссорились, наговорили обидных слов. До пощечин могло дойти. Дело молодое, отчаянное. Ты когда их видел последний раз?

– Сейчас вспомню. Ой, а мне и напрягаться-то совсем не надо. Я ведь уехал на Украину через день после выпускного вечера. Собрал вещички и подался на поезд.

– Вот так срочно? Была какая-то причина?

– Причина одна – дядька затребовал. Он там подготовил мое поступление в индустриальный институт, на строительное отделение. Блат там у него какой-то имелся, надо было показаться, засветиться, написать заявление, познакомиться. Обычная в таких случаях суета. Так что я поступил в институт раньше всех остальных студентов.

– И что же, за все годы учебы ни разу в свой город не приехал, никого проведать не захотелось?

– Ну что сказать. Так уж получилось.

– Какая причина на этот раз?

– Девочка хорошая подвернулась. Боялся отпускать – уведут мигом. Студенты у нас учились из двадцати стран! Такие хахали! Девочки просто ахали. Мы с ней женились на третьем курсе.

– Тоже дядька сработал?

– А знаете – да! Я ему очень благодарен за то, что не дал мне разгуляться. Он же меня и устроил после института на строительный комбинат, где сам был тогда большой шишкой. Так и сказал: если будешь себя хорошо вести, через два года получишь квартиру. И что бы вы думали – я ее получил.

– Дети есть?

– А как же! Мальчик и девочка.

– На украинском разговариваешь?

– Да, конечно. Хотя в этом и нет особой надобности. Запорожье – русский промышленный город. Украинского там не услышишь.

Во время разговора снимки, которые лежали перед самыми глазами Ющенко, постепенно оказались сдвинутыми к противоположному краю стола. Пафнутьев увидел это перемещение, понял, что его клиенту попросту невыносимо все время смотреть на девушек.

Павел, не торопясь, спокойно собрал снимки в стопку, снова разложил их перед самыми глазами Ющенко и спросил:

– А скажи мне, Костя, не лукавя, не тая, твоя жена выдержит конкурс с этими красавицами? Кто ярче?

– Вот вы меня назвали Костей, я тоже хочу обратиться к вам по имени-отчеству. Вас ведь зовут Павел Николаевич, да? Это мне сказали опера, которые доставили меня сюда. Так вот, Павел Николаевич, вопрос ваш крутоватый, ответить на него не просто. В таких конкурсах жены всегда проигрывают. Я не видел, как эти девочки чистят картошку, моют посуду, стирают, простите, мои трусы. Они моложе, не рожали…

– Ну, хорошо, не будем добивать вашу жену. Ответьте мне на другой вопрос. Какая из этих девочек ваша?

– Ну, Павел Николаевич, это же была школа, десятый класс, совершенно другие отношения.

– Костя, вы отнеслись к моему вопросу слишком серьезно. Я ведь не спрашивал, какая из этих девочек была вашей в полном смысле слова. Я спросил, которая из них вам больше нравилась, чей локоток притягивал ваш шаловливый юношеский взгляд, чью ладошку хотелось засунуть к себе в карман.

– Ну, если так невинно, по-детски взглянуть на эти снимки через десять лет, то я бы назвал вот эту девочку. – Ющенко выдвинул пальцем одну из фотографий.

– Света Сазонова? – уточнил Пафнутьев.

– Да, Света Сазонова.

– Выпускной вечер в школе вы провели с ней?

– Нет, у нас не было жесткого деления на пары. Танцевали так, кому кто достанется.

– Но когда пили шампанское, вы старались чокнуться именно с ней? И когда вели девушку в круг на танец, чаще всего вы касались ее локотка? И когда вы вдвоем оказались в пустом темном классе… Это ведь тоже была она?

– Что сказать, Павел Николаевич. У меня такое ощущение будто вы присутствовали на нашем выпускном вечере.

– Значит, вы согласны с тем, что я только что перечислил?

– Да. Согласен.

– Веселье продолжалось до утра? Ходили на обрыв встречать рассвет?

– Нет, рассветы встречают только в кино. Мы разошлись раньше, часа в два. Учителя потребовали. То свет выключат, то музыку.

– Что-нибудь серьезное пили?

– Насколько мне помнится, бутылка водки пошла по рукам. Кто-то виски принес, но в основном шампанское пили.

– Кто-то хорошо захмелел?

– Сами знаете, как это бывает. Кто обычно хмелел в таких случаях, тот раскис и на этот раз. За кем-то родители на машине приехали, на заднем сиденье увезли.

– А ваша тусовочка выдержала испытание? – Это был очень важный для Пафнутьева вопрос.

До сих пор ни о какой тусовочке речи не было, такое слово вообще не упоминалось. Пафнутьев рискнул. Ющенко мог насторожиться, вообще разглядеть второе дно в этом их разговоре, вроде бы совсем невинном.

– Да, вроде выдержали нагрузку. Закаленные ребята.

– А было куда пойти, чтобы достойно завершить этот прекрасный вечер?

– Не надо было никуда ходить. Под боком полудикий парк, дальше – берег, река, причалы. Чего еще?

– Так что рассвет?

– Да ладно вам с этими рассветами! У нас было все проще. К трем часам утра все уже спали в своих постельках. Говорю же, учителя стремились побыстрее закончить мероприятие. Это для нас радость, а им-то что? Разбрелись, и ладно. А если еще и без мордобоя, то вообще прекрасно.

– Бывает и с мордобоем?

– А как же! Кто-то обязательно должен приволочься домой с расквашенным носом!

– Девочки с вами были?