Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

Блейн Джексон, учитель танцев, не так давно отвел ее в сторону.

– Не люблю говорить это начинающим, – сообщил он, – потому что они тут же задирают нос и раздуваются от самодовольства, но, считаю, вы должны поработать со мной еще год и подумать о том, чтобы найти себе хорошего агента. Поверьте, вас ожидает блестящая карьера танцовщицы.

С тех пор, как Энни начала заниматься у Джексона, растущее мастерство не затмило естественности и неповторимости ее движений. Она привносила так много характерных черт, такую глубину драматизма в простейшие па, что Блейн не сомневался – девушка станет великой танцовщицей. Кроме того, она была потрясающе сексуальна.

– Если бросите терять время на пустяки и будете заниматься по двенадцать часов в сутки, – продолжал он, – думаю, через два года станете звездой на Бродвее. И не воображайте, что я хочу вам польстить, просто нужно, чтобы вы знали. Все, что сейчас требуется, – упорный труд, и карьера обеспечена.

Улыбнувшись, Энни вежливо поблагодарила Блейна:

– Я подумаю над тем, что вы сказали. Но могу я пока приходить в класс, как раньше?

– Конечно!

Блейн Джексон не мог знать, что танец был всего лишь средством добиться цели, как и уроки вокала, работа и даже Рой Дирен.

Ник Марсиано, поставив локти на стол, наблюдал за Энни, не отрывавшей взгляда от актеров, играющих сцену перед Роем. Густые волосы упали ей на плечи, разметались по груди, словно грива мифического животного.

Ник подпал под обаяние этой девушки с первого дня, когда Энни вошла в студию, и немедленно пригласил ее на свидание. Они ходили в кино, обсуждали постановки экспериментальных театров, находившихся за пределами Бродвея. Ник даже познакомил Энни со своими друзьями. Все они были актерами, работали днем, и отнюдь не в театре, вечера проводили в жарких обсуждениях событий шоу-бизнеса, наполненных слухами и сплетнями.

Целеустремленный, необыкновенно привлекательный молодой человек, большой любитель женщин, крайне честолюбивый актер, Ник не делал секрета из своих намерений овладеть прелестной Энни Хэвиленд. Он знал, что нравится ей, в этом он был уверен – когда их губы встречались, тонкие пальцы Энни, ласкающие его волосы, вздрагивали от желания и нетерпения.

Но, к удивлению и даже раздражению Ника, Энни отказала ему.

– Не думаю, что могу сейчас с кем-то сблизиться, – объяснила она. – Надеюсь, ты это поймешь.

Несмотря на то, что Ник оскорбился и никак не мог поверить в происходящее, Энни сумела все превратить в дружескую шутку, гуляла с ним по парку, ходила обедать, осматривала музеи и галереи, посещала театры.

Энни стала другом Ника, хотя их отношения нельзя было назвать платоническими – что-то в ее манере держать его за руку или ерошить волосы говорило о том, что она сознает, как сильно Ник желает ее.

Не привыкший получать отказы, Ник не знал, как относиться к Энни. Хотя Ник, и это было очевидно, нравился Энни, сам он не мог забыть, что под внешностью блестящей модели прячется девочка из маленького провинциального городка. Возможно, ее отталкивают истории о его многочисленных похождениях. Как и многие актеры, находившиеся в состоянии постоянного напряжения, он не гнушался иногда на вечеринках выкурить пару – другую сигарет с травкой, а по утрам часто мучился похмельем, потому что накануне поглощал дешевую водку в неумеренных количествах.

И, конечно, он был признанным и известным пожирателем женских сердец.

Но со стороны Энни он не замечал ни малейшего признака неодобрения на этот счет. Она, казалось, полностью была на стороне Ника, несмотря на то, что между ними по-прежнему не было близости. Наоборот, дружба, предлагаемая ею, носила неуловимый оттенок чего-то гораздо более интимного, хотя Ник твердо знал: за кокетливым отказом кроется железная решимость.

Недоуменно пожав плечами, он решил принять Энни такой, какая она есть, и неизменно восхищался силой ее характера.

– Бэби, – сказал он, – не знаю, что видит Рой, когда ты работаешь в студии, но я уже довольно давно отираюсь в этом городишке, так что поверь: у тебя есть талант и воля. Ты далеко пойдешь. Да и сейчас, видно, бываешь в подходящем обществе! – Ник рассмеялся. – Надеюсь, возьмешь меня с собой?

– Очень смешно, – фыркнула она. – Я буду добиваться паршивых эпизодиков, когда ты уже станешь героем сериалов, ты и сам прекрасно понимаешь это!

Она знала, что мечтой Ника было попасть на телевидение. Хотя он был настоящим актером, но не питал иллюзий относительно своего таланта – он никогда не сможет добиться успеха на сцене, особенно в классическом репертуаре. Только коммерческие фильмы и мыльные оперы могли принести ему славу, и Ник знал, чего добивается.

Честолюбивые стремления Ника вызывали резкое неодобрение строгого нетерпимого отца, лишившего сына наследства и изгнавшего его из клана Марсиано и родного дома в Ньютоне, штат Массачусетс, когда тот отказался заняться семейным бизнесом и уехал в Нью-Йорк.

Энни как-то поинтересовалась, неужели время не смягчило разногласий и не примирило сына с отцом, но Ник покачал головой.

– Ни в коем случае. Для такого человека, как он, все актеры как женского, так и мужского пола – проститутки. Это не профессия для мужчины, так он считает. И никогда он не переменит своего мнения…, но и меня нелегко сломить. Лучше нам жить подальше друг от друга.

Ник, казалось, с полным спокойствием и безразличием воспринимал ссору с отцом и свое изгнание. Но Энни трудно было обмануть. Легко уязвимая нежная душа Ника страдала, и муки только усугублялись профессиональными невзгодами и хронической безработицей.

Чувствуя постоянную внутреннюю борьбу, происходившую в Нике, Энни скоро привыкла ободрять друга, с почти материнским теплом давая понять, что многое зависит от его профессионального опыта. И вскоре Ник с благодарностью сбросил маску мужского превосходства и охотно принимал столь необходимую поддержку и разумные советы, хотя огонь, зажженный ею в его чреслах, не угасал.

– Не знаю, как я существовал в этом безумном городе, пока не появилась ты, – часто повторял Ник, обняв ее за плечи, когда они спешили под проливным дождем к станции подземки.

– Точно так же, как будешь обходиться без меня, когда придет время расставаться, – смеялась Энни. – Станешь великим актером, и девушки будут часами стоять под твоими окнами, лишь бы ты обратил на них внимание.

– «Конечно, – думал он, улыбаясь, – все, кроме тебя». Но одновременно из слов Энни он сделал вывод, что она не собирается остаться здесь навсегда.

И Ник не ошибался в своих предположениях. Энни действительно бывала в подходящем обществе. Только скрывала это.