Луначарский - Юрий Борев

— Алексей Максимович, задам вам самый тривиальный вопрос, какой всегда задают писателю. Над чем вы работаете?

Для меня это вопрос не праздный. Мне кажется, что сегодня ваше перо должно быть точным как никогда. И может быть, в этом могут помочь общефилософские размышления, которыми я готов поделиться с вами.

— Работаю над романом «Мать». Не знаю образа более светлого, чем мать, и сердца более емкого для любви, чем сердце матери. Прототип моей героини — мать Петра Заломова, осужденного в 1902 году за демонстрацию 1 мая. Она женщина религиозная и просит сына, которому начинает помогать в его революционной работе: «Уж вы мне Бога-то оставьте, как я без него жить буду?» В моем романе важен момент поиска истинной веры. Ниловна видит в Боге возможность справедливости хотя бы на том свете. И она восхищается своим сыном и его товарищами-революционерами, ибо они стремятся создать справедливость на земле. Хочу восславить женщину-мать, неиссякаемый источник всепобеждающей жизни. Женщина-мать — единственная сила, перед которой склоняется даже смерть.

— Весьма интересный замысел. И важно, что вы обсуждаете проблему бога. Это актуально. Я трактую религию как мышление о мире и как мирочувствование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы. Религия, по-моему, прокладывает пути от идеала к действительности. Она разрешает тоску всего живого по полноте жизни, по счастью. Религия помогает преодолеть расхождение законов человеческой жизни и законов природы. Высшее разрешение этих противоречий дает научный социализм. Нужна новая религия, религия без бога, религия труда.

Видимо, для самого Луначарского проблема была неясна и он, обычно говоривший логично и складно, вдруг стал выражаться туманно, высокопарно и путано. Однако Горький был согласен с собеседником, хотя и признавался, что далеко не все понимает в его рассуждениях. Писатель относился к речи Луначарского уважительно и слушал внимательно. Луначарский же продолжал, предрекая религии большое будущее:

— Религии предстоит подняться на новую высоту. Она меняет свои формы, но она жива и будет жить.

М. Горький был солидарен с Луначарским:

— Религиозное чувство — сложное творческое чувство веры в свои силы. Социализм — религиозное чувство связи современного человека с прошлым и грядущим. Я на стороне тех, кто творит нового бога — бога красоты и разума, справедливости и любви. Живое чувство бога возникает в пламени сладкого сознания духовного родства каждого со всеми. Вечный источник боготворчества — это весь рабочий народ земли. В результате пробуждения воли народной и соединения воедино ныне разрозненных земных сил, образуется, светел и прекрасен, всеобъемлющий бог земли. Этого бога создает неисчислимый мировой народ.

Горький закончил свой философско-религиозный пассаж почти кликушески:

— «Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую; он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих…» (См.: Исповедь. М. Горький. 1908; ответ Горького на анкету «Mercure de France».)

Луначарский оказал значительное влияние на Горького и убедил его в необходимости следовать богостроительным идеям. Его роман «Мать» оказался задет мировоззренческим влиянием этих идей. Ощущается в романе и смысловая рифма с евангельским сюжетом — мать, страдая, отдает своего сына миру во искупление человеческих грехов и во исправление общего неблагополучия в жизни человечества. Ленин был непримирим к любым отклонениям от идей революционной борьбы и уходу к религиозным идеям. Он резко осуждал богостроительские идеи Луначарского и Горького.

Вместе с тем Ленин видел в романе «Мать» отражение борьбы рабочих, которые много полезного для себя могут почерпнуть, прочитав этот роман. Роман помогал, по мнению Ленина, перейти от стихийной борьбы к сознательной революционной борьбе. Другими словами, главная идея соцреализма, его парадигма уже была заложена в романе Горького: человек — преобразователь мира, борющийся со злом насильственными, революционными средствами.

Взгляды Рихарда Авенариуса оказали большое влияние на Луначарского, хотя эти идеи и противоречили марксистскому мировоззрению, которое овладело его сознанием. Он утверждает необходимость взаимодействия материалистической философии с «религиозными мечтаниями» прошлого.

Богостроительские идеи осуждал и Георгий Валентинович Плеханов. Эта критика богостроительских увлечений была особо чувствительной для Луначарского. Плеханов утверждал, что религиозные искания вредны для борцов за дело рабочего класса. Он считал, что богостроители обращаются к религии там, где нет и не должно быть для нее никакого места. Патриарх русского марксизма утверждал, что богостроители не понимают реальной общности законов физического и психического миров и считают главной силой мироздания потенции человечества.

Глава шестая

НА КАПРИ И ПОСЛЕ

Луначарский оценивал Горького как великого художника революции, и поэтому его появление у писателя на Капри было не случайным. Здесь он участвовал в организации партийных школ и кружков. Кроме Капри эта работа шла также в Болонье и Париже. В 1910–1911 годах Анатолий Васильевич принимал участие в фракционных партийных встречах и в преподавании в школах. В этих школах Луначарский читал курсы всеобщей истории искусства, истории русской и европейской литературы. Вместе с Луначарским сотрудничал в школе на Капри и Горький. Он тоже читал лекции по русской литературе XIX века. Слушателями школы на Капри была небольшая группа находившихся в эмиграции рабочих-большевиков. Предполагалось, что из них сформируется культурная элита пролетариата.

Луначарский и Горький вместе работали над сборником марксистской антимодернистской литературной критики «Литературный распад» (1908–1909) и над сборником «Очерки философии коллективизма» (1908). Находясь в эмиграции, Анатолий Васильевич сотрудничал в газетах «Киевская мысль» и «День».

Около тридцати статей посвятил Луначарский творчеству Горького: первая статья — «Дачники» (Правда. 1905. Апрель), последняя, написанная в конце жизни, — «Самгин». (Красная новь. 1932. № 9.) Не всё принимал Луначарский в творчестве Горького, не всегда его оценки совпадали с ленинскими. Так, он, не признавая художественных достоинств романа «Мать», объявил «изумительной социалистической поэмой» «Исповедь», находил и одобрял ницшеанское бунтарство в пьесах «Мещане» и «Дачники». Луначарский критиковал Горького за пессимизм в рассказах 1920-х годов. Но, даже полемизируя с Горьким, он называл его «первым великим писателем пролетариата», в котором этот класс «впервые осознает себя художественно, как он осознал себя философски и политически в Марксе, Энгельсе и Ленине». (Собрание сочинений. 1964. Т. 2. С. 141.)